Саногенное мышление, как мы увидим позже, дает не временное облегчение, а постоянную и иногда даже абсолютную защиту. Человек, который может саногенно размыслить свое оскорбление, стыд или обиду, имеет устойчивую защиту от оскорблений или обид, которые не будут создавать хронический стресс.

Функции мышления

Мы лучше поймем наш предмет, если будем думать о мышлении как о некоторой функции нашего ума, задачей которого является информационное обеспечение выживания человека. Рассмотрим эти функции.

Внешняя функция

Мышление может быть направлено на достижение какой- либо внешней цели, например: открыть замок, ключ от которого потерян; или выбрать кратчайший путь к достижению пункта назначения; или повысить плодородие почвы для выращивания картофеля. В этом случае мы можем говорить об эффективности или неэффективности мышления в выполнении своей ориентировочной функции в жизни. Главной функцией мышления, обращенного вовне, является информационное обслуживание социального, профессионального и бытового поведения.

Внутренняя функция

Но мышление имеет не только внешние, но и внутренние цели. По меньшей мере таких целей две: первая – предупреждение страдания или избавление от него; вторая – повышение радости и удовольствия от жизни. Первую функцию мы назовем защитной, вторую – гедонистической. Они могут проявляться одновременно, но мы для удобства посмотрим на них порознь.

Мышление как защита от страдания

В жизни чередой проходят радости и страдания. Если у меня что-то болит, к примеру, заноза в пальце, то я хочу ее вынуть и избавиться от боли. Кроме этого, я должен приобрести опыт. Для этого я должен сделать выводы из своих ошибок, например, из неправильного поведения – неосторожного обращения с шероховатой доской. Страдание в нашем примере вызвано неправильным, то есть неосторожным поведением, а устранение его – саногенным поведением по извлечению занозы. В данном случае смысл этих поведений очевиден, так как их цели нами ясно осознаются.

А если страдание вызвано патогенным поведением ума? Здесь не все очевидно. Чтобы понять, как мышление порождает и устраняет страдания, надо уметь выявлять, различать в поведении ума те звенья, которые нами не осознаются. Возьмем обыденный и простой пример.

Мой ребенок ведет себя плохо, я ребенка наказываю, он обижается. Жена сердится, я чувствую вину. Каждое звено этой цепи поведения произвольно и осознается. Только последнее звено – переживание вины – происходит непроизвольно. Вина возникает без спроса и действует сама по себе, вопреки моей воле. Это так именно потому, что я не осознаю умственных автоматизмов, порождающих вину.

При ожоге я отдергиваю руку, то есть во мне автоматически включается внешнее поведение избавления. Страдание, именуемое виной, весьма болезненно, и я, естественно, хочу от него избавиться. Боль вины самопроизвольно включает защиту. Но на этот раз эта защита – не инструментальное, а умственное поведение, защитное мышление, имеющее целью уменьшить мою боль от вины. Это сложнее простого одергивания руки при ожоге.

В защитном мышлении выбираются умственные ходы, оправдывающие мой поступок приемлемыми и привычными для нашего времени воспитательными мотивами: «Ребенок провинился и должен быть наказан. Иначе нельзя. Если за это не наказывать, то будет еще хуже. Дурные наклонности закрепятся в ребенке и перерастут в порочную черту его личности. Это испортит его судьбу. Следовательно, наказание пойдет ему на пользу. Это неприятно, но я – родитель, и, в конце концов, я из него приличного человека сделаю. Если я его не накажу, я отступлю от выполнения неприятного долга».

Очевидно, что целью этих мыслей является устранение страдания вины. Эти мысли включаются в уме автоматически, так же, как при ожоге я отдергиваю руку. Мое положение неожиданно облегчается с момента, как я начинаю думать категориями справедливости, воспитания и долга родителя, которые я беру из общественного сознания, где они наготове «плавают» в виде готовых стереотипов обыденной мудрости. «Если порок не наказывать, то он разрастется и испортит характер ребенка». Обращаю внимание на то, что рассматриваемое мышление не является познанием. Оно направлено не на получение знания, а на то, чтобы хотя бы временно уменьшить страдание. Подобные мысли временно облегчают чувство вины. Такие понятия, как справедливость, долг, имеют огромный потенциал облегчения страдания от вины. С XVIII века – с того времени, когда люди стали мыслить категориями справедливости, равенства, братства, – появилось эффективное средство ослабления вины и, соответственно, пропорционально возросла жестокость и беспощадность обыденной жизни. Продолжим обсуждение.

В приведенном примере я мыслю патогенно, используя принципы долга и справедливости для оправдания своей жестокости и снижения чувства вины. Однако этот эффект временный, и чувство вины не может быть полностью устранено сознанием долга и справедливости. Вина возвращается снова. У меня нет возможности эффективно управлять виной, так как я мыслю патогенно и важнейшая часть поведения ума, порождающего вину, остается вне сознания и действует автоматически. При данных обстоятельствах я обречен быть виноватым.

Саногенное мышление устраняет автоматизм

Саногенное мышление позволяет человеку осознать всю последовательность актов мышления, вызывающего чувство вины, и тем самым делает возможным устранение автоматизма. Это делает возможным управление этой эмоцией. Для иллюстрации того, как происходит саногенное мышление, ответим на вопрос: «Какое звено в приведенной выше цепи поведений остается за порогом сознания и что следовало бы осознать?»

Рассмотрим более внимательно этот пример. Прошу извинить меня за мелочное описание того, что происходит в подсознании.

Итак, я увидел, что ребенок ведет себя не так, как следует. Далее мой ум, включившись, непроизвольно совершает свою работу. Он актуализирует модель подобающего поведения, сравнивает наблюдаемое поведение ребенка с тем, как воспитанный ребенок должен бы себя вести в подобных ситуациях.

В результате сличения обнаруживается рассогласование должного с реальностью (а организм особо чувствителен к рассогласованию нервных моделей), оценивается степень этой рассогласованности. Результат оценки стимулирует эмоцию гнева.

Гнев, в свою очередь, включает свои программы поведения (инструментальные и физиологические), и с этого момента резко поднимается уровень моей родительской агрессивности. Возникает установка нападать, ведущая к поиску жертвы и синтезу исполнительной программы агрессивного поведения, то есть создается намерение наказывать. Это, в свою очередь, включает ориентировку, и определяется тот, кто должен быть наказан. Происходит выбор вида наказания с учетом возраста виновного и класса проступка, и все это завершается тем, что я сознательно выполняю родительский долг. Я наказываю своего ребенка и тем утоляю свой гнев.

Казалось бы, цикл завершен и восстановил свое благополучие. Это было бы так, если бы я был членом стада бабуинов. Но я живу в обществе людей, в семье. Наказанный ребенок обижается, да вдобавок я еще вижу укоризненный взгляд жены, которая тоже обижается за ребенка. К этому следует добавить еще и то, что мое самосознание оценивает завершающий акт моего поведения как неподобающий, так как я причинил страдание любимому человеку, и из глубин моего бессознательного всплывает чувство вины.

Осознание описанной последовательности актов, вырабатывающих эмоцию, делает возможным саногенное размысливание вины. У меня возникает возможность, например, понять происхождение импульса праведного гнева и вовремя остановиться, чтобы осмыслить обстоятельства. Но это часто бывает невозможным, так как включаются иные, патогенные механизмы психической защиты.

Механизмы психической защиты

Посмотрим, как действует защита. Подумав, что ребенок наказан правильно, ибо родитель должен подавлять порок, отец чувствует некоторое облегчение благодаря сознанию выполненного родительского долга. Однако это облегчение временное, и в следующем случае, по другому поводу, мысли родителя будет сходны. Психическая защита не меняет стиля мышления.

Это особенно видно в защите от зависти. Подумав, что человек, которому я завидую, – мерзавец и нечестно достиг своего успеха, я получаю временное облегчение от эмоции. Но это не решает окончательно проблемы моей зависти к успеху других. Я буду продолжать завидовать тем, у кого что-то лучше, чем у меня. Каждый раз при приступе зависти в связи с другими обстоятельствами мне придется повторять эти умственные операции, приписывая другому пороки, объясняющие его успех. В подобной защите нет ничего хорошего.

Защита против зависти может быть длительной, путем создания особой философии. При вспышке зависти я начинаю думать, что успех другого является следствием не только его пороков, неразборчивости в средствах и аморальности, но и того, что мир устроен плохо. «В этом мире торжествуют порок и зло, поэтому успех этого человека не следует принимать всерьез. Он – плохой!» Можно к этой философии добавить нечто похуже: «Человек не может этого сделать. Это выше возможностей человека. Его успех – результат сговора с Дьяволом, которому он продал душу! Я же на это не пойду». Подобное движение мысли временно ослабляет страдание зависти. Но ненадолго. При повторении подобных обстоятельств я буду вынужден снова прибегать к подобным мыслям, растлевая своих слушателей. Потом зависть конвертируется в ненависть. Общество предоставляет завистнику множество эффективных способов выражения этого чувства.

Мышление, обеспечивающее локально-временную защиту, в психологии принято называть механизмами психической защиты. Этот термин неудачен, хотя вошел в лексикон психологов. Мышление совсем не похоже на механизм. Ведь механизм – нечто механическое. Обдумывание же – не механизм, а нечто даже творческое и изощренное.

Представьте, как тонко и для каждого по-разному объясняет студент свой провал на экзамене! Мать, наказавшая сына за проступок, оправдывает свой поступок благими воспитательными и даже философскими идеями. «Наказание применено правильно и справедливо, иначе ребенок испортится, и это испортит ему судьбу. Если я его не накажу любя, кто его накажет?» – думает она. От этих справедливых мыслей ей становится легче. Иначе она вынуждена была бы о себе думать как о примитивной и злобной женщине, которая не может сдержать свое раздражение.

Описанные стихийные психические приемы не дают полной защиты. Требуется специально отработанная система мышления, которая могла бы дать полную и абсолютную защиту. Саногенное мышление может дать абсолютную защиту. Страдание от зависти, к примеру, может быть начисто устранено путем отказа от умственной операции сравнения самого себя с другим человеком, бессознательное и автоматическое выполнение которой порождает зависть. Далее мы подробнее опишем акты саногенного мышления. А сейчас продолжим рассмотрение функций мышления.

Мышление, повышающее удовольствие от жизни

Когда, выполнив какую-то работу, я думаю, что мало кто из моих товарищей мог бы так хорошо ее сделать, я вырабатываю радость с помощью мыслей, повышающих мое самоуважение. Однако этим я создаю только локально-временный эффект, так как у конкурента вполне возможен успех, ошеломляюще превосходящий мой. Тогда мне придется еще что-то придумывать, чтобы улучшить свое самоуважение. Временный эффект нас не всегда устраивает.

Я могу обеспечить непоколебимое чувство удовлетворения, если свой сегодняшний успех буду сравнивать не с успехами других, а со своим же успехом, только в прошлом. Когда я думаю: «Сегодня я сделал это лучше, чем вчера!» – я уничтожаю всякое соперничество и получаю абсолютный эффект, так как мое прошлое не может изменить никто, кроме меня.

Умственные акты предвидения, моделируя в уме будущее семейное счастье, порождают радость, усиливают смысл жизни. При этом у нас улучшается обмен веществ, повышается жизненный тонус. Мы становимся здоровее, благополучнее. Эта радость является чистым продуктом нашего мышления. Но этот локально-временный эффект исчезает при первой же семейной ссоре, и я должен буду снова думать о том, как улучшить свое состояние. К сожалению, большинство начинают думать о разводе и планируют счастье с другим человеком, загоняя себя в новый тупик, наивно думая, что причина семейных неурядиц лежит в другом человеке, а не в способе его патогенного мышления и мышления партнера.

Проблема семейных отношений может быть решена с овладением саногенным мышлением. «С тех пор как я стал контролировать свою обиду и чувство вины, – сказал мне один из учеников, – мои семейные отношения стали другими, и мне кажется, что моя жена стала лучше себя вести». На самом же деле не жена, а он сам стал иначе себя вести.

Обыденное мышление может доставлять нам как локально-временные удовольствия, так и постоянное наслаждение жизнью. Можно соврать об успехе ради минутного переживания удовольствия и гордости успехом, но ложь впоследствии может обнаружиться, и я буду наказан стыдом. Можно ярко в уме представить, как я делаю дорогой подарок другу, сполна получив удовольствие от такого воображения, а потом отказать ему в пяти долларах на лекарство, оправдывая себя тем, что про него ходят слухи, что он мелкие долги не возвращает.

Постоянное удовлетворение дается саногенным мышлением. «Состояния безосновательной радости и удовольствия по пустякам сейчас у меня возникают чаще, чем даже в детстве», – прочитал я в дневнике самоанализа одного из учеников саногенного мышления. Саногенное мышление способно вызывать и поддерживать состояние блаженства, которое еще в античности философы называли атараксией, или евпатией, а позднее ранние христиане – Царствием Небесным. По-видимому, блаженство является естественным состоянием человека, если оно не разрушается его патогенным мышлением.

Итак, чем лучше мышление решает внутренние задачи, тем благополучнее психическое состояние человека. А теперь посмотрим на то, как мышление становится патогенным. Чем оно отличается от саногенного?

Патогенное мышление – ошибочное

Любое поведение может быть ошибочным. Обычно заранее мы не знаем об этом, но в процессе исполнения или в результате поведения получаем неудачу и в довесок – плохую эмоцию. Эмоция в данном случае оказывается продуктом ошибки. Ложным становится поведение в целом, если его ориентировочная часть выполнена с изъяном. Я делаю табуретку, и она разваливается, так как ножки оказались гнилые. Вкладываю деньги, и банк прогорает. В том и в другом случае ориентировка выполнена с изъяном. Ложное поведение порождает плохую эмоцию.

Мудрость состоит в том, чтобы распознавать скрытые ошибки не только ориентировки, но и исполнения любого поведения. Ошибочным может быть любое действие, но чаще всего мы анализируем поведение задним числом, после неудачи. Обычно говорят, что глупец умен задним умом. Однако задача состоит в том, чтобы извлечь пользу из неудач и ошибок и набираться мудрости даже задним умом. Это возможно благодаря саногенному мышлению, которое усмиряет страсти и эмоции и делает ум реалистичным. Обыкновенный человек не может извлечь пользу из неудач, так как слаб задним умом. Стоит ему подумать о бывшей неудаче, как он снова становится эмоциональным и теряет чувство реальности.

Патогенное мышление происходит от ошибочности его. Типы ошибок ума разнообразны, и поучительно их знать. Умственная операция, как и всякое действие, может быть уместной и неуместной. Рассмотрим одну из них, а именно умственную операцию присваивания.

Ошибки присваивания

Признав нечто существующим на этом месте и в это время, я ошибусь, если этой вещи на самом деле нет. Точно так же, отказав чему-то в существовании, я ошибаюсь, если оно существует. Я могу ошибаться, считая существующим одно, а на поверку оказывается, что в этом месте существует нечто другое. Я определяю, например, этот предмет как яблоко, как пищевой объект, а, надкусив, обнаруживаю, что он сделан из воска. Значит, этому предмету я ошибочно приписал пищевое значение и получил неудовольствие, которое возрастает от силы желания отведать яблока.