Глава 7

Я подвигал чашку по столу, собираясь с мыслями, вернее, формулируя, но это трудно делать, когда формулировать нечего, спросил с трусливой осторожностью, что нередко выдается за мудрость:

– Петр Васильевич, вы много играете в баймы… Уже видите их плюсы и минусы… Что бы вы хотели увидеть в хорошей новой игре?

Он придвинулся вместе с креслом к столу, руки положил на стол. Улыбка слетела с его лица, выражение стало строгим, даже жестковатым.

– Насколько я понимаю, сейчас вы на этапе, когда обсуждаете, какой игре быть вообще?

– Да, – ответил я бросил на ребят грозный взгляд, чтобы не вякнули правду: пока и этого не сделали. – Мы пока что ищем… чем удивить.

– Это самое важное, – согласился он. – Причем удивить надо не вообще, потому что удивить чем-то отрицательным намного проще… а тем, что станет открытием, новой дорогой, даже прорывом! В баймах это пока что делать легко. Здесь все впервые, это книги свое отжили. Я не слышал, о чем вы говорили, но пересказывать не нужно… я не хочу отнимать у вас время. Давайте я выскажу свое скромное мнение, а потом посмотрим, что из этого получится.

Он улыбался, но глаза оставались серьезными, и в словах слышался подтекст: если не сторгуемся, то допью кофе и уйду. Где-то же найдутся ребята, что в самом деле захотят создать настоящую революционную, а не потому, что «…такое говно делать и мы умеем!».

– Да-да, – сказал я очень заинтересованно, взглядом приказывая гусарам молчать, – мы слушаем очень внимательно!

– Давайте определим, – сказал он с твердостью в голосе, – чем удивим мир. И что изменим. Не текстурки всякие, а… основы. Например, на модную политкорректность плюем! Мужчина и женщина – не равны, что бы там ни говорили хитрожопые политики. Мужчина сильнее, крупнее, выше. Женщина – слабее. Потому характеристики нужно разнести так, чтобы женщина не равнялась с мужчиной в переноске шпал, зато быстрее бегала, лучше стреляла из лука и еще хиляла, бафила и стрейфила. Уже этим наша байма будет резко отличаться от всех остальных в мире!

– Вне зависимости от расы? – уточнил Скоффин озадаченно.

– Вне, – ответил Кирич. Подумал, сказал с той же жесткостью в голосе: – Давайте не кривить душой, а скажем еще об одной нашей особенности: за орков или темных эльфов берутся играть люди с червоточинкой. Если посмотреть статистику, то именно они больше всего подличают, воруют у павших товарищей доспехи и оружие, нападают на более слабых…

– Ну, – возразил Секира горячо, даже покраснел от возмущения, – уж не скажите! Я всегда играл либо за орков, либо за темных!

– Значит, вы правозащитник, – отмахнулся Кирич. – Эти всегда на стороне преступников и дебилов, доказывая, что и они люди, что им надо дать все права, а нас в этих правах как раз урезать. Я о статистике, а она неопровержимо говорит, что девяносто процентов всех нарушений идет со стороны темных и орков, а со стороны людей всего три процента…

– А семь чьи?

– Светлых эльфов, – дал справку Кулиев и с вопросом в глазах посмотрел на писателя. – Так ведь? Значит, светлые не совсем светлые!

– Наверное, сказывается порода, – буркнул Аллодис. – Светлые они или не светлые, но все равно уроды. Хоть и на стороне вроде бы людей. Но это надо еще посмотреть, почему на стороне людей. Может быть, так им просто выгоднее.

Скоффин заметил:

– А вот по статистике среди матерящихся светлых эльфов меньше всего. Здесь люди немногим уступают оркам. И почти наравне с темными эльфами.

– Мат – не убийство в спину, – возразил Кирич. – Хотя и за мат надо карать строго. А вот посмотрите, assasin'ы – одни темные эльфы. Хотя этот класс, класс тайных убийц, есть у каждой расы.

Я долго слушал, когда аргументы начали повторяться, похлопал ладонью по столу.

– Тихо-тихо!.. Подвожу итог. Петр Васильевич предлагает всех орков и темных эльфов – на фиг. В смысле, оставить их как NPC и как мобов.

– А светлые эльфы? – спросил Аллодис с обидой. – Они такие красивые! Я всегда играю только за светлых эльфов…

Все смотрели на Кирича, тот развел руками.

– Честно говоря, – сказал он откровенно, – еще не решил. То ли и оставить, как союзников людей, то ли вообще убрать. И бить их жалко, все-таки не орки, и пора заканчивать с этим разгулом политкорректности! Играем за эльфов, а потом, того и гляди, педерастов признаем за людей?

Кулиев сказал с некоторым удивлением, по голосу чувствовалось, что наш юрист шокирован:

– Вы что же… полагаете… что любой, играющий за эльфов – обязательно педераст?

– Не обязательно, – заверил Кирич весело. Посмотрел на их лица и подтвердил: – Тот, кто играет за эльфов, – не обязательно педераст. Довольны? И тот, кто играет за орков, – не обязательно говно-человек. Я вообще верю в человека вне зависимости от его расы! Я даже верю, что негры могут быть не только спортсменами и джазменами, но и математиками или учеными… хотя пока что таких нет. Так что и темный эльф в реале может оказаться совсем не говном. Но если хотим сделать не проходную игру, а байму, то давайте ориентироваться на реалии, а не придуманную политиками ерунду, чтобы заполучить голоса. Политики – это те сволочи, что и голоса орков примут, только бы пролезть во власть, но нам этим гребаным равноправием глаза не замылить.

Вообще-то человека, играющего орком или темным эльфом, понять можно… Я, во всяком случае, понимаю прекрасно. И сочувствую. И даже всецело на его стороне…

Секира спросил с подозрением:

– Но сами не играете? И против тех, кто играет?

Кирич сказал со вздохом:

– Я и в скатерть не сморкаюсь. Даже когда носового платка не оказывается под рукой. Нам все с пеленок, с детского сада и школьной скамьи вдалбливают правила поведения, учат быть правильными, хорошими, чистыми, с вымытыми ушами, быть вежливыми и корректными… Иногда достает так, что наиболее слабые срываются и срут где-нибудь в приличном месте из чувства протеста, а потом с гордостью заявляют: да, вот такое я говно!.. Мол, революционер, карбонарий, декабрист. Повторяю, понять всех этих орков и зергов можно, мы все постоянно бунтуем против правил, но, будучи людьми разумными, понимаем их необходимость. Всех нас раздражают светофоры и козлы-гаишники, но убрать – что будет твориться на дорогах? А есть такие, которые не понимают. Еще, подчеркиваю, не понимают! Вот они-то стадами прут в орки, темные эльфы, киллеры, террористы, даже играют за воров и некромантов, за проститутку Лулу… Однако говно – есть говно, даже если революционное и насрано в знак протеста.

– Понять, – сказал Аллодис глубокомысленно, – не значит принять. Значит, вся сраная политкорректность выметается соответствующей метлой, а с нею и вся эта срань. Вообще-то я, монархист где-то там глубоко в дупе… оговорился, в душе, я одобрям-с крутые меры. Я где-то в общем местами даже Люпен немножко. И вообще за то, чтобы выгнать из Европы ваххабитов, исламистов, орков, а Турцию с ее темными эльфами не принимать в ЕС вообще… А раз уж вы намерены всю эту дрянь изгнать совсем с континента, то я клянусь работать над баймой охотно и с удовольствием!

Я быстро сканировал взглядом лица, все растеряны и шокированы. Все-таки мы нормальные интеллигентные люди, все системы ценностей у нас те же, что доминируют в обществе. Мы не отстаем, но не залезаем далеко вперед, как всякие там… ну, не стоит их перечислять, их легион скандалистов в искусстве, науке, спорте и даже музыке. Не говоря уже про этих, что голыми ходят по улице.

Ворпед проговорил озадаченно:

– А как же насчет.. э-э-э… магов? Без магии какая байма, какая-то серая муть получится. Я везде играл магом…

Кулиев наконец отступил от выжидательной позиции, раз уж не ему придется принимать на себя огонь, сказал проникновенно:

– Петр Васильевич, уж простите, но мне кажется, что-то вы не в ту степь. Мало того, что без магии игра – не игра, и уж тем более – не байма, но если убрать все расы, за которые стоит играть, оставив только людей… вы хоть помните сколько возможностей у эльфийской магии? Отдельно темной, отдельно – светлой? А шаманы орков какие чудеса творят, какие баффы, касты, спелы и файерволы мечут, как рыба икру?

Я ощутил, что Кирич остается не просто в меньшинстве, а вообще один, его идея слишком уж крамольна, произнес как можно более уверенно, постарался даже натужно улыбнуться:

– Люди – это такие твари, что одного поскреби – обнаружишь орка, в другом кроется темный эльф, а в ком-то – такой пресветлый эльф, какими эльфы никогда не были. Я понял так, что Петр Васильевич предлагает разнообразить людей…

Кулиев, чувствуя, как подо мной и писателем колышется почва, заговорил уже с большей уверенностью в голосе:

– Володя, ты не крути. Ответь яснее.

Кирич помалкивал, я ответил раздраженно:

– А где я кручу? Прости, вопроса не было.

– Вопрос в том, – сказал Кулиев победно, – чем заменишь такое прекрасное явление, как магия! Без магии ни одна игра не обходится. И половина всех персонажей – это маги всех рас, уровней, видов и подвидов. Как половина игроков, так и половина НПСов. Не говоря уже о том, что даже многие монстры пользуются магией!

Они смотрели с ожиданием, вопрос в самом деле на засыпку. Кирич чуть улыбнулся и взглянул на меня с интересом. Во взгляде было: ты – шеф, давай выкарабкивайся. А я посмотрю, какой из тебя шеф, стоит ли принимать участие во всем вашем действе. Я стиснул челюсти, злой и раздраженный, однако уже начал улавливать в зыбком тумане мысль, ухватил ее и начал вытаскивать на свет, облекая в слова:

– Монстры… пусть и дальше пользуются магией, а то они и монстры. И за пользование магией их надлежит уничтожать, как мы, люди, сожгли или перетопили ведьм в свое время. А вот люди… люди, дорогой Костя, пользуются молитвами. Священники, кстати, могут творить чудеса, а это ничуть не слабее магии! Священники, как мы знаем, бывают разные: от деревенского дьячка или дьякона, что и не священники вовсе, и до папы римского. Но основная ударная сила церкви, понятно, монахи и миссионеры. Вот они и возглавляют борьбу против нечисти…

– Возглавляют?

Я поправился поспешно:

– Нет, ударная сила по-прежнему – паладины и рыцари. Но без монахов и священников им не справиться. Это, кстати, будет исторически верно, ибо завоеванные земли удержали именно миссионеры, а не герои с мечами. Монахи могут, в зависимости от рангов, наделяться разными уровнями скиллов…

Кирич молчал, но в его взгляде я уловил одобрение. А в самом деле, мелькнула мысль, я просто бросился ему на защиту, раз это я его пригласил, но в этой идее в самом деле есть то, на чем можно сделать байму ни на что не похожей.

Кулиев промолчал, Скоффин сказал все еще с сомнением: