Глава 22

Олег судорожно бил крыльями о землю, так ему казалось, но та прогибалась подобно воде, и наконец понял, что колотит о воздух, а тот стал плотным, потому что лупит со страху так, что лес со всем миром будто рухнул в пропасть. Виднокрай необъятно раздвигается, просто страшно, спиной чувствует сырь облаков, сдуру да со страху сейчас расшибет голову о небесную твердь…

Он растопырил крылья, тут же качнуло и повело в сторону, там слегка подхватило, снизу жмет теплый воздух, словно от пожара. Можно держаться вот так, просто растопырившись, надо только не соскальзывать с вершины этого теплого столба, тогда не только удержишься на месте, но даже можно полегоньку подниматься вверх, пока сам воздух не остынет…

Крылья ныли, сдуру расшиб о воздух. Мышцы, что от плеч, скулят от боли и усталости. Если честно, то перетрудил со страху, страшась упасть на землю с высоты. Летал бы чаще, уже привык бы.

Далеко на севере показались светящиеся точки. Он присмотрелся, невероятное птичье зрение странным образом приблизило далеких птиц, их цветные крылья, поджатые к брюху красные, как у цапель, лапы. Шеи длинные, оранжевые и блестящие, словно покрытые золотыми перьями, а на красивых, как у лебедей, головах ярко горят пурпуром гребни покрупнее петушиных, от них идет ровный мощный свет, играет на перьях…

Неужто анки, подумал он неверяще. Род создал их на заре мироздания, потом они стали вредить людям, и Род истребил, но часть уцелела, перебралась на дикий тогда север, прижилась, только теперь прячутся как от Рода, так от его людей…

Облака двигались на север, но когда поднялся еще выше, там был слой странно тонких, как блины, облаками даже не назвать, неспешно идут совсем в обратную сторону. Воздух зимний, все тело начало застывать, мышцы свело судорогой. Мир перевернулся, облака и далекая земля поменялись местами, потом еще раз и еще, а когда ветер засвистел в ушах, он с ужасом ощутил, что падает, а крылья нелепо болтаются.

То ли от усилий, то ли от страха, но согрелся так, что бросило в жар, крылья начали цепляться за воздух сами. Но на этот раз удержал дикий страх, не поднялся под облака, а пошел над лесом, над самыми верхушками деревьев. Если дятел близко, он его заметит, как замечает даже мелких жуков, красноголовых муравьев, паучков, что затаились в ожидании добычи…

Таргитай подпрыгнул, когда рядом огромное и мохнатое ударилось о землю, мелькнули красные горящие глаза, оскаленный клюв с острыми зубами. В следующее мгновение голый человек с красными, как огонь, волосами пихнул его так, что Таргитай упал, задрав ноги:

– Опять мою волчовку под задницу сунул!

– Олег, как ты напугал…

– На свою садись! – рявкнул Олег зло. Его трясло, кожа пошла пупырышками. – Теперь воняет!

– Я тебе грел! – пискнул Таргитай. – Понюхай, какая теплая!

Он засуетился, выгреб из затухающего костра голыми руками куски мяса, еще теплые. Олег торопливо оделся, сел, лязгая зубами, к костру. Он все вздрагивал, ежился, придвигался к пляшущим языкам пламени так, что шерсть на волчовке начала скручиваться.

– Холодно там? – посочувствовал Таргитай.

– Оч-ч-чень, – пролязгал зубами Олег.

– Непонятно… Я думал, чем ближе к солнцу, тем горячее… Ладно, я не волхв, мне все равно. Есть хочешь?

Олег молча ухватил обеими руками уже остывшее мясо, зубы вонзались с такой жадностью, словно он стал Таргитаем, а сам Таргитай, сочувствующе сопя, раздул угли, принялся разогревать последние пласты мяса, а Мрак себе в лесу добудет.

– Ты замерз, – сказал он рассудительно, – потому что голодный! Я всегда замерзаю. И еще мне печально, когда я не совсем сытый… Потому и песни у меня печальные, что вы меня не кормите. Ешь, ешь!.. Когда брюхо набито, хоть босиком по снегу, а голодному и среди лета зябко…

Олег жадно ел, а когда прожевал первый кусок и ухватил второй, промямлил с набитым ртом:

– Я видел эту птаху.

– Дятла?

– Да. В самом деле, голова не красная, а зеленая. Почти зеленая, этот подменыш цвета различает не больно… Вообще бы не заметил, но когда летел в ту сторону, только один дуб стоял сухой, а когда летел обратно, уже два!.. Ну, снизился, а он, зараза, сел и жуков собирает!.. Они все повыползали наружу, чтобы, значит, на другое дерево перебираться. Тут он их и…

Таргитай кивнул, спросил с беспокойством:

– Это не слишком далеко?

– Всего с полверсты к северу. Перекусим, а там отыщем быстро.

Таргитай хлопотал, грел мясо и услужливо подкладывал мудрому волхву, а тот ел быстро и с удовольствием, веселел на глазах. Затравленное выражение ушло с лица, он повеселел так сильно, что Таргитай даже удивился:

– У тебя будто гора с плеч гагахнула!

– Две горы, – признался Олег. – Дубы это что, засохнут или не засохнут – это как-то не моя забота, а вот на кой дятлу клевать деревья, чтобы засохли? Теперь ясно. Чтобы червяков и жуков собирать без хлопот. У него даже клюв не такой острый, как у других. А под клювом какой-то зоб, как будто там… Не знаю, скоро увидим.

Мрак вернулся не скоро, но Таргитай вздохнул с облегчением. На морде кровь, глаза сытые, про мясо не спросит.

Волк пробежался по поляне вокруг костра, коротко рыкнул, отпрыгнул, остановился, изогнув корпус, явно приглашая идти за ним.

– Понятно, – сказал Олег, – ты тоже нашел. Верно?

Волк кивнул. Олег поднялся, сунул одежду Мрака в мешок, бросил Таргитаю:

– Понесешь. Дятла все равно убивать не будешь.

– Не смогу, – признался Таргитай. – Человека – другое дело, их не жалко, они сами… а дятла за что?

– За то, – огрызнулся Олег, – что голова зеленая!

Затоптав остатки костра, они побежали за волком, что даже не подумал разволчиться, зверь зверем, а между деревьями понесся, будто забыл, что у него четыре лапы, а у них четыре на двоих.

Олег, хоть волхву надлежит быть не таким, все высматривал впереди, даже подпрыгивал на ходу, наконец вскрикнул возбужденно:

– Во-о-он там! Там я видел этого дятла!..

Он только что не сказал, что он первым заметил, да и то потому, что еще неизвестно, кто первым, но суетился, в глазах нездоровый азарт, даже руки тряслись, когда вытаскивал из мешка одежду Мрака.

Волк превратился в человека, оделся, рывком выхватил из рук Таргитая лук:

– Даже тетиву не натянул?.. Что лень с человеком делает!

Быстро набросил петлю на один конец, согнул, набросил на другой, с удовлетворением потрогал натянутую струну ногтем. Та предостерегающе загудела, Таргитай торопливо подал стрелы.

– Может, ты? – предложил Мрак.

Таргитай отшатнулся. Олег ревниво наблюдал, как Мрак без спешки сделал еще пару шагов; отчетливо доносился стук крепким клювом по сухому дереву, потом стало видно и дятла – птица как птица, разве что под клювом небольшой зоб, будто болеет чем-то, но в остальном дятел как дятел: лупится головой о дерево с такой силой, что у другого бы мозги съехали, а ему хоть бы что. Такого в волхвы не возьмут, в певцы разве что.

Мрак наложил стрелу, прицелился, задержал дыхание. Олег сказал недовольно:

– Да не таись так… Это просто дятел. А он подпускает человека близко.

– Знаю, – рыкнул Мрак, – но кто знает, что это за дятел?

Натянутая тетива исчезла, негромко хлопнуло по заскорузлым пальцам оборотня. Мрак чуть поморщился, рукавичку бы, но глаза не отрывались от дятла. Полет стрелы проследить не мог, только что была на тетиве, и почти сразу дятел взмахнул крыльями, забился, пришпиленный, как жук иглой, к дереву, затем крылья опустились, затих.

– Перестарался, – сказал Олег злорадно. – Это же не лось на дереве! Теперь лезь, снимай.

– Проще бы тебе… – предложил Мрак, добавил ехидно: – Птицей.

– Я в лесу не летаю. Мне простор надобен.

Таргитай, не слушая их спора, мигом сбросил сапоги, полез, хватаясь где за выступы коры, а где уже и за ветки. Стрелу пробовал раскачивать, Мрак вогнал ее чуть ли не на половину длины, но пришлось бросить, обломив у самого ствола. Окровавленная тушка бессильно упала на землю.

Оттуда Таргитай соскочил, ловко поджав ноги и перекувыркнувшись на мягком мху. Уловка лодыря, лучше рискнуть сломать ноги, чем тащиться по стволу вниз, собирать на портки живицу, куски коры, жуков… Судя по его сердитому виду, сам убил бы пакостную птицу, что засушила такой красавец дуб, высокий и не по-дубьи стройный.

Олег с глубоким удовлетворением рассматривал убитого дятла:

– Ага, это у него под клювом такой мешок, как у жабы… Только у жабы это чтобы петь громче, Таргитаю бы такой – мы бы совсем с ума спятили, а у дятла в нем какая-то гадость… Осторожно!

Мрак отдернул пальцы:

– Что, ядовито?

– Кто знает?

– Это ты меня так дубом обозвал? – спросил Мрак с надеждой, но волхв, похоже, не сообразил, что мог сострить даже нечаянно. Рассматривал, щупал перья, растопыривал мертвые крылья, дул на брюхо, распушивая мягкий пух.

– Кто знает, – повторил он серьезно. – Вдруг и на людей так же… Интересно бы попробовать. Только не на ком. Разве что зайца изловишь живым…

Таргитай вскрикнул негодующе:

– А если и заяц засохнет?.. Сам ломай о такого зубы. У волхвов, как у бобров, всю жизнь растут… может быть, а у нас с Мраком только раз дадены. Мрак, не лови ему зайца. А если поймаешь, лучше я его зажарю. А он, если хочет, пусть этот дуб погрызет, бобер противный.

Мрак сказал с интересом:

– Не пойму, почему дуб засыхает так сразу? Даже если срубить, то и тогда листья еще неделю держатся, только вянут, а осыпаются еще через недельку.

Олег осторожно пощупал пальцем кожистый мешок под клювом:

– А если там яд, что вызывает судороги? Р-р-р-раз, и скручивают дерево… ну там, внутри. Пережимает все каналы, по которым прет сок. Человек же может с перепугу поседеть за один миг? Вот и дерево… если срубить, то это просто убить. Умрет, как говорится, с теми волосами, какие были. А если убить перепугом… – Он вздохнул, размахнулся и забросил чудесного дятла далеко через кусты. – Нелюбознательные вы люди. Ладно, что теперь? Ну убили мы бедную птицу.

– Бедную? – ахнул Таргитай. – Она ж половину леса заклевала!

Олег поморщился:

– Ему червяков и жуков с одного дуба на неделю! А в лесу деревьев тьмы и тьмы. К тому же дятел разве виноват? Это человек виноват, если не так живет, а дятел – как ему велено… Мрак, а как узнают, что мы сделали упырям услугу?

Мрак ответил с сомнением:

– Должны узнать. Мы ж и лесу всему… Как-то докатится. Не сегодня, так завтра.

– Или через сто лет, – согласился Олег. – Упыри – народ древний, для них нет времени. А нам осталось восемь дней.

Мрак уже двигался через лес, сперва медленно, потом ускорил шаг. Вскоре изгои уже привычно бежали вслед, Олег горько подумал, что с тех пор, как вышли из Леса, все бегут и бегут, остановиться и осмотреться некогда…

Додумать не успел, Мрак замедлил бег, прислушался, вскинул руку. Таргитай тут же перешел на шаг, сразу погрузился в свои особые думы, явно божеские, пока Олег не дернул сзади за пояс.

Деревья впереди начали расступаться. За стеной кустов слышался плеск, женские голоса, визг. Ползком пробрались через заросли, залегли. Мрак осторожно раздвинул папоротники.

Впереди синело похожее на осколок неба небольшое лесное озеро, круглое и чистое. Деревья обступили со всех сторон, только слева был песок, оранжевый, как солнце, и на этом песке рядом с платьями белели крупные белоснежные крылья с длинными перьями. А в самом озере плескались три женщины, молодые и ослепительно красивые, брызгали водой, дурачились, топили друг друга, вода вокруг них ходила ходуном.

Таргитай вытаращил глаза:

– Вилы!.. Настоящие берегини…

– Тихо, – прошипел Мрак. – Хоть и шумят, как медвежата, которых мать купает первый раз, но слух у них не то что у некоторых безухих… Оставайтесь здесь.

Он исчез, словно растворился. Таргитай замер, глаза не отрывались от трех красавиц, а Олег посматривал на них тревожно и гадал, куда это исчез оборотень, ибо с вилами шутки плохи. Эти, рожденные от росы, так говорят, людей не трогают, пока те их не тронут. Но если человек заденет ее хоть пальцем, хоть словом, вила может сжечь его одним взглядом.

Чуть слышно шелестнул папоротник. Листья колыхнулись, возникла огромная волчья морда. В пасти белое платье и слегка помятые крылья. Бросив, почти выплюнув добычу, волк попятился, исчез, там глухо бухнуло оземь, трава снова шевельнулась, на этот раз показалось довольное лицо Мрака.

– Крылья упер, – сообщил он. – Пусть теперь поищет!

– Мрак, – прошептал Олег. – С ними опасно.

– Без крыльев они беспомощны, – напомнил Мрак.

– Но ты принес только два крыла… И оба левых. Если даже двух повредил, то третья…

Мрак исследовал крылья, прошептал со злостью:

– Дурень ты, хоть и волхв! Какие левые? В птицу перекидывался, а в крыльях не разбираешься!.. Правда, у тебя не крылья, а черт-те что. Глазами смотри, глазами! Одно правое, другое левое. Так что не двух, а одну обезвредил.

– Тем более…

– Ш-ш-ш-ш…

На озере одна из берегинь, озябнув или накупавшись, с шумом и брызгами начала выбираться на берег. Ее попробовали задержать, но она ловко прыгала из стороны в сторону, одну перехватила за руку и бросила в воду, перескочила и выбежала на золотой песок.

Невры видели, как она быстро отжала длинные волосы, красиво и грациозно изгибаясь из стороны в сторону, по-детски попрыгала на одной ноге, вытряхивая воду из ушей, потом без спешки набросила на себя платье, короткое и полупрозрачное, подхватила крылья.

Подруги, оставшись без третьей, побрызгались немного, но быстро заскучали и начали выбираться на берег. Одна сразу ухватила платье, а вторая, растерянно озираясь, подошла к кустам, осмотрела, вернулась к воде и, присев на корточки, долго и внимательно всматривалась в глубь.

Подружки, уже одевшись, нетерпеливо покрикивали. Она снова пошла заглядывать по кустам, делая круги все шире и шире.

Олег закусил губу. Эта вила беспомощна, но две другие… Против них могут оказаться бесполезными сила и умение Мрака, а его умение волхва вовсе не пригодится, ибо он не знает, за что хвататься.

Таргитай прошептал:

– Если подойдет близко, я не утерплю, скажу: «Гав!»

– Я те гавкну, – пригрозил Мрак. – Так гавкну, что и мявкать не сможешь. Лежи тихо!

– Да я так, пошутковать…

– Тихо, удавлю!