Глава 4

Я смотрел, как перекладывает на мое блюдо большой ложкой горку парующей каши, называется гречневая, я запоминаю все легко, люди сказали бы, что у меня абсолютная память, хотя это не так, просто записываю в себя все, что вижу и слышу, чтобы постоянно обдумывать, сопоставлять и пытаться понять смысл тех или иных звуков и жестов этих существ, представляющих высшую форму биологической жизни.

Пока понял главное, как питаться и куда эти существа убирают отходы. Для этого существуют кухня и туалет, назначение остальных комнат пока не понял, тем более – оборудования в нем, но в памяти легко найти похожие примеры, как с этим всем обращаются другие.

Она заметила, что я поглядываю на работающий экран телеприемника, уставилась с удивлением и надеждой на меня.

– Ты что, это понимаешь?

– Нет, – ответил я честно. – Просто смотрю.

– Так посмотри что-то интереснее, – сказала она с энтузиазмом. – Спорт или шоу!.. А новости науки… это же муть!

– Мне все интересно, – признался я.

– Но если не понимаешь…

– Не понимаю, – согласился я.

– Тогда зачем?

– Запоминаю, – пояснил я. – Вдруг пригодится?

– Или зацепка мелькнет? – предположила она. – Вообще-то да, смотри-смотри!.. Я вот даже когда на Кощея смотрю, иногда такая умная мысль выскользнет, даже стыдно. Представляешь, смотреть на Кощея и думать про умное?.. Еще смешнее, чем смотреть на меня.

Я кивнул, так делают, когда понимают и когда делают вид, что понимают, а она положила на горку гречневой каши ломтик жареного мяса, такое обожал поглощать отчим моей девочки, и придвинула мне вилку.

– Налегай!

Я принялся за еду, как это делается уже видел не раз, гречневая каша и мясо аккуратно складывается в емкости, которые я сразу создал для них.

Она наблюдала с интересом.

– Аристократ… Даже не чавкаешь и не сопишь. А у Кощея все изо рта валится. Ешь-ешь. Сейчас блинчики допекутся к кофе… Мы попьем зерновой, это Кощею я из растворимого, вштыривает сильнее, а мы как белые люди…

– Хорошо, – ответил я, подумал и добавил фразу, которую слышал часто, – ты все делаешь хорошо.

Она сказала гордо:

– Ты еще не все знаешь!.. В постели я вообще чудо, как говорят… Не горячо? Это же кипяток, а ты его залпом!

– Люблю горячее, – сказал я. – Чтобы как в недрах звезд…

– Ой, – сказала она, – ты был астрономом?

– Нет, – ответил я, – я не был астрономом.

После кофе я сходил в туалетную комнату, где выбросил гречневую кашу, мясо и даже кофе в унитаз, затем аккуратно спустил воду, это что-то ритуальное. Камень могу проглотить и растворить моментально, но все, что сложнее по структуре, просто игнорирует мои попытки, хотя, казалось бы, раз уж весь мир из одних и тех же частиц…

Когда вышел в коридор, Ксюха сказала одобрительно:

– Вижу, хоть это не забыл. Ха-ха, шутка!.. Такое если и забудешь, организм напомнит. А руки мыть не обязательно, уже доказано. Конечно, британскими учеными.

Ну да, подумал я, биологическая жизнь подчиняется очень странным и очень сложным законам. Все обязаны есть, испражняться и спать, без этого распадутся на составные элементы. Что странно, собраться вновь в целое так же просто, но почему-то не могут.

– Никуда не уходи, – предупредила она. – Я в магазин и обратно. Лучше вообще не поднимайся с дивана!.. Это привилегия слабого мужского пола. Вот пультик, символ власти в семье, попереключай каналы. Три последних с порнухой, можешь посмотреть, вдруг что-то вспомнишь…

Она хихикнула и, ухватив большую сумку, простучала каблучками к входной двери.

Я кивнул ей вслед, это движение подсмотрел у многих, а когда она вышла, продолжал рассматривать сменяющиеся изображения на экране.

Местные существа из-за крайне медленного обмена веществ не способны видеть отдельные картинки, для них это мелькание сливается в одно плавное движение, это для меня каждая по отдельности, приходится прилагать усилия, чтобы воспринимать это так же, как эти существа.

Сейчас понимаю, глупо было мне становиться, как я пробовал, подобным дереву, кустам, а потом и вовсе зверьком. Тем более что не становился ими, а всего лишь принимал их форму, но то были первые попытки как-то понять, взаимодействовать с таким невероятнейшим явлением во Вселенной.

У меня другое понятие времени, в тех попытках прошли то ли годы, то ли столетия, помню только как мелькало то, что здесь называют сменой сезонов, затем как-то увидел между деревьями двух существ совершенно нового вида. Скопировал одного из них, снова ничего не произошло, а когда пошли обратно, отправился следом, сперва на четвереньках, потом неслышно перемещаясь с дерева на дерево, чтобы держать в поле зрения, наконец, решил скопировать все их движения, и пошел на нижних конечностях, а верхние бесцельно болтались, пока не уловил ритм, как ими шевелят при ходьбе те двое.

Так тогда и пришел к старому и сильно запущенному домику на опушке леса…

Наблюдая за экраном телевизора, я увидел сквозь стену между комнатами и внешней дверью как с той стороны к ней подошел крупный молодой мужчина, высокий, с уверенными движениями. Стучать не стал, просто повернул ручку и по-хозяйски вошел, шагая широко и доминантно.

– Ого, – сказал он громко, – а у нас гости!.. Это кто же пожаловал к нашей общественной Ксюхе?

Я подумал над ответом, он же задал вопрос, нужно отвечать, хотя в каких-то случаях люди не отвечают, уже видел, но еще не понял в каких, потому ответил ровным голосом:

– Это я пожаловал.

Он остановился передо мной, нахмурился.

– Вообще-то сидя отвечать невежливо.

– Да? – спросил я. – Тогда встану.

Он нахмурился еще больше, когда я встал и оказался на два пальца выше, а мужчины этого мира, как я понял, считают это оскорблением.

– Ну и кто ты? – спросил он громче, чем следовало, я же рядом.

Я ответить не успел, он с усмешкой опустил широкую, как лопата, ладонь на мое плечо. Я скопировал его усмешку и тоже опустил руку на его плечо, повторяя во всех мелочах.

Его пальцы крепко стиснули оконечность моего плеча, лицо напряглось и застыло, словно превратилось в камень.

Я понял, что нужно ответить тем же, тоже стиснул, чувствуя, как пальцы легко вминаются в это биологическое образование. Там в глубине сочно захрустели и затрещали, словно веточки кустарника в лесу, суставы и косточки, на которых держится окружающая плоть.

Он вскрикнул, попытался отодвинуться. Я тут же отпустил, он с тихим воем отскочил, из раздавленного плеча брызнули струйки красной жидкости. Плоть слиплась в лепешку сырого мяса, а красные струйки побежали по рубашке, повинуясь местной гравитации.

Бросив на меня полный ужаса взгляд, выметнулся из комнаты. Я видел, как пробежал, натыкаясь на стены, к выходу из дома, а на улице добежал до своего автомобиля и ввалился внутрь.

Ксюха пришла быстро, все никак не научусь ориентироваться по их времени, с порога вскрикнула расстроенно:

– Ленка сказала, кто ко мне собирается Камнеед!.. А это такой гад, такой гад… Тебе лучше убраться, пока он не…

– Это такой крупный, – спросил я, – с желтыми волосами?

Она охнула.

– Что? Ты его видел?

– Да.

– Где?

– Приходил, – ответил я. – Сюда.

Она охнула громче.

– Ой-ой… и что сказал?

Я подумал, старательно вспоминая, что он сказал мимикой, телодвижениями, феромонами и хореографическими символами, но лишь пожал плечами.

– Вроде бы ничего особенного… Хотя феромоны выдают некую волнительность…

Они вскрикнула:

– Волнительность?.. Ты это называешь волнительностью?

– Так слышал, – ответил я и указал на экран телевизора. – Оттуда. Хотя феромоны…

– Феромоны? Что за феромоны?

Я спросил запоздало:

– Ты не слышишь запах? Тогда мне почудилось…

Она потянула носом, поморщилась.

– Да, как будто кто-то усрался. И что?

– Это его запах, – ответил я. – Но мне сложно понять этот язык.

Она посмотрела на меня искоса.

– Ты уже острить научился, что ли?

– Нет, – признался я, – просто мне показалось… что запах тоже о чем-то говорит.

Она вскрикнула взволнованно, но уже с заметным облегчением:

– Конечно, запахи говорят! Иначе всякие там олигархи парфюмерии уже милостыню просили бы в метро… Но этот запах… Поверить не могу! Что ты ему сказал? Чего он испугался?

– Ничего, – ответил я чистосердечно.

– А что ты сделал?

– Просто улыбнулся, – сообщил я. – В знак общения.

Она содрогнулась.

– Ну да, меня тоже иногда передергивает, когда вижу твое лицо. Тебе нужно лучше следить за мимикой.

– Это как?

– Как-как, – отрезала она сердито. – Вот так!.. Смотри!

Она начала кривить лицо, диапазон вообще-то невелик, но я запоминал, люди говорят, что важны нюансы, наконец сказал:

– Все запомнил. Теперь поясни, когда в каком случае нужно делать такие вот сокращения лицевых мускулов?

Она передразнила:

– Лицевых мускулов… Кем ты, интересно, был?.. Такие выражения! Вот смотри, если человек тебе нравится, то делаешь вот так… Лицом, понял? Губы вот так, брови сюда, глазами… глазами делай!.. Эх, как-то все равно страшно. Ладно, еще потренируемся, у меня времени много.

– А что такое время?

Она вздохнула.

– Да-а, нам придется начать с сотворения мира…

– А ты знаешь? – спросил я с интересом. – Расскажи!

Они принялась вынимать из большой сумки продукты, без которых эти существа не могут жить, но зачем-то перекладывала в вертикальный белый ящик. Такой точно я видел в доме у девочки, но не понял зачем он, да и сейчас не понял, но явно что-то очень важное, всю еду обязательно размещают там по полочкам, а затем плотно закрывают.

Возможно потому, что там чуть-чуть ниже температура, чем в комнате, для этих хрупких существ это очень важно. И вообще весь этот биологический мир существует в таком узком диапазоне температур, радиации, излучения и всего-всего, что просто невероятно, как возник и тут же не рассыпался снова на элементарные, как здесь говорят, частицы.

Возможно, человек и создает все это вокруг себя, чтобы защититься от чужого для него мира. Тогда кто он? Может быть, в самом деле раковая опухоль, как я уже дважды услышал по их коммуникатору с двигающимися картинками?

Весь биологический мир в близком родстве, все почти одинаковы, только у насекомых по шесть лап, а у тех, кто считается высшими, по четыре, в этом кошечка, которую я снял с дерева, и люди абсолютно одинаковы. У всех по два глаза, все видят и слышат почти одинаково, но эти, что ходят на задних конечностях, все-таки завоевали доминантное положение по всей планете, хотя от остальных не так уж и отличаются.

Из кухни донесся веселый вопль:

– Щас будет обед!.. У меня все на скорую руку, я быстрая, но есть все равно можно!.. Ты на балконе? Смотри, не выпади через перила!

Я кивнул, но вспомнил, что она через стены меня не видит, ответил громко:

– Не выпаду.

Впрочем, выпасть могу, не обратив внимания на эти ограждения, для меня они – как для существ этого мира туман. Пройду насквозь и не замечу, но упасть для меня сложно, воздух такая же материя, как и стены этого дома.