– А ты как думаешь?

Вяземайт хмыкнул.

– Ну, если таких орлов, как наш неистовый Придон, пустить добираться самим…

Коней вывели на берег, вытерли. Под мокрыми телами на траве образовались лужи, воздух уплотнился, поднимаясь плотным паром. Придон все рассматривал далекие пестрые фигурки, на всех слишком много одежды, а цвета такие, будто на том берегу в самом деле изломанная радуга…

Скилл сказал значительно:

– Помните, за оружие не браться! Даже ножи да пребудут в ножнах, будто туда пакостный Вяземайт налил вишневого клея.

– Вождь, – обратился к нему почтительно Аснерд, даже слишком почтительно, – а как же хлеба отрезать, мяса, рыбы?

Скилл нахмурился.

– Не знаю. Смотрите, как делают местные. Разве не знаете, что обнаженного оружия куявы страшатся?

Мужчины переглянулись: только нечистые силы пугаются железа. Аснерд засмеялся, он уже седлал своего чудовищного коня.

Скилл усмехнулся.

– Я поеду первым, – сообщил он. – Если в реке чудища, о мою шкуру обломают зубы.

– Лучше я, – вызвался Вяземайт. – Я быстрее увижу, где можно по отмели.

– Нет, я, – предложил Олекса. – Мои стрелы догонят и в воде любого зверя!

Придон подавил вздох острой зависти. Скилла, его старшего брата, мать готовила к подвигам, тайком от отца закаляла еще в колыбельке. Теперь в нем сердце ребенка, сила дракона, а кожа прочнее драконьей чешуи. Ни единого шрамика, в то время как он, Придон, носит эти белые отметины на всем теле, даже на лице. Отец застал мать, когда она, искупав годовалого Скилла в молоке кобылицы, держала вниз головой над огнем. Отец едва не сошел с ума от страха, отстранил мать, которая даже ему не раскрывала все свои тайны, от детей и больше не разрешал их воспитывать, из-за чего Скилл так и остался смертным…

Вяземайту тоже можно завидовать: ведет род от старых водяных богов, его конь может пронестись по любой глубокой реке или озеру, лишь слегка замочив копыта. А сам Вяземайт, как бы ни был изранен, залечивает любые раны, стоит добраться до реки или озера. Олекса – лучший стрелок в Артании, его стрелы направляет, как говорят, влюбленная в него богиня ветра. Аснерд ведет свой род от горных великанов, в нем их сила, у Тура глаза орла и уши волка, и только он, Придон, владеет лишь той малостью, что боги определили человеку!

Кони в охотку вошли в воду. Конь Придона порывался пойти вскачь, поднимая тучи брызг, Придон успокаивал, а у самого сердце трепыхалось и кровь шумела в ушах.

– Где же башни магов? – спросил он шепотом, словно на куявском берегу могли услышать.

– Там, – ответил Скилл, – в глубине.

– В горах, – добавил Аснерд.

– Если не врут про их мощь, я бы поставил прямо на берегу!

Аснерд смолчал в затруднении, он тоже так бы сделал, а Вяземайт пояснил злорадно:

– Башни черпают магию только в горах. Там еще остались источники нечистой силы. А где все честно, там куявы стоят дешевле скорлупок яиц, которые едят.

– Едят скорлупки? – не понял Тур.

Аснерд отмахнулся с великолепным добродушием.

– Это ж куявы! Какую только гадость не жрут, аки свиньи.

– Так они и есть свиньи.

Сердце Придона бухало часто и мощно. Снизу от реки холод, сверху жаркое солнце, блестящие волны отшвыривают лучи, те припекают еще и снизу, из-под конского брюха. Волосы снова мокрые, то ли от брызг, то ли ветер не успевает слизывать пот.

Иногда дно поднималось, кони шли по щиколотку, стараясь поднять серебристые крылья брызг, снова проваливались по брюхо. Скилл соскользнул с седла, поплыл рядом с конем, Олекса и Тур сошли с коней от берега, только Аснерд восседал такой же неподвижный, тяжелый. Волны обтекали его опасливо, потом долго не могли успокоиться, уходили клином к берегу, а он равнодушно пересекал глубокое место, наконец его конь, как гора во время отлива, начал медленно вырастать из воды.

На том берегу, постепенно приближаясь, толпились и галдели, теряя достоинство, люди. Мужчинами бы их Придон не назвал, мужчины не надевают столько одежд в такой зной, да и не галдят, как болтливые женщины…

От берега пугливо убегает вдаль дорога, очень далеко видна каменная стена, там сторожевая башня, а возле нее собрались, как овцы, каменные дома. Придон жилища из камня видел только в Арсе, стольном граде Артании, дворцы из мрамора и гранита существуют вовсе не для жилья, жить надо в шатрах…

Вместе с удивлением ощутил и презрение, и даже жалость к людям, вынужденным жить в норах из камней, не видя днем синевы неба, а ночью – великолепия звезд! Как хорошо, что он – артанин.

Разбрызгивая воду, все шестеро коней выбрались на берег. Люди в пестрых одеждах опасливо отступили, вперед выдвинулись воины с копьями. Доспехи металлические, из блестящей меди, у некоторых даже бронзовые, цельнокованые, а на головах настоящие шлемы. Придон ощутил острый укол зависти.

С бронзовых щитов злобно скалили зубатые пасти разъяренные драконы. А их командир, немолодой ветеран с хмурым, страшно обожженным и потому безбровым лицом, в драконах с головы до ног: драконы на шлеме, драконы на груди панциря, даже рукоять меча в виде изогнутой шеи дракона.

На гребне шлема присел перед прыжком крохотный, но очень искусно сделанный дракон с поднятым гребнем.

Придон сказал негромко Аснерду:

– Какие шлемы! Даже с ремнями… А ремни под подбородком зачем?

– Чтоб челюсти поддерживать, – буркнул Аснерд. – Иначе слюни выползают, доспехи ржавеют. Да и самим скользко.

Вяземайт возразил:

– Это чтобы шлемы с головы не срывало, когда артан видят! Ведь волосы-то сразу дыбом…

Олекса и Тур нагло захохотали. В сторонке от стражи на низкорослом коне сидел мужчина в халате и с головой, повязанной бабьим платком. Остальные всадники исчезли, словно их сдуло ветром, а этот сидит и смотрит на артан выпученными глазами.

– Кто такие? – вскричал командир стражи тонким голосом.

Скилл медленно пустил коня вперед. Его правая рука медленно поднималась в приветствии. Ладонь широка, в твердых желтых мозолях, толстых, как конское копыто, настоящая рука воина. По лицам куявов Придон уловил с тайной гордостью, что их устрашил этот жест, ибо во всей страшной красоте видны могучие мышцы вождя артан.

– Мы приехали торговать, – ответил Скилл надменно. – Нас пригласил ваш тцар. И если ты, жаба косоротая, не сойдешь с дороги, пеняй на себя!

Он не оглядывался, но чувствовал, как все пятеро артан за его спиной опустили руки на рукояти боевых топоров. Солнце играет на бронзовых телах, высвечивая и оттеняя их мощь, а суровые и надменные лица, что и так словно из камня, наверняка стали еще злее.

Командир стражников поспешно отступил, лицо стало цвета сырого мяса, вскрикнул:

– Да знаю, знаю!.. Я только спросил!

Скилл, не меняя надменного лица, проехал мимо. Придон сделал такое же лицо, напряг мышцы. Солнце сверкает на могучих плечах его брата, чистая кожа блестит силой и здоровьем. Он чувствовал, как огненные капли проникают и в его плоть, отчего и без того горячая кровь вскипает, как олово на жаровне.

Всадник, который с бабьим платком на голове, наконец тронул коня, тот пугливо пошел рядом с грозными артанами. Всадник сказал торопливо:

– Мне поручили проводить вас до Куябы, нашего стольного града!

Скилл бросил в полнейшем безразличии:

– Провожай. Только под ногами не путайся.

Аснерд буркнул:

– Затопчем.

Всадник коротко вздохнул.

– Если бы я!.. А так, придется… Эй, Вихрян!

Он небрежным кивком подозвал командира стражников. Тот подошел без угодливой поспешности, не старый по годам, но уже бывалый воин, иных и не посылают на кордоны. Серые глаза цвета холодной стали пронзительно ярко взглянули с безбрового лица.

– Вихрян, – велел всадник с бабьим платком, – проводишь этих… артан до самого стольного града! Следи, чтобы им не чинили помех, но посматривай, чтобы и они не своевольничали. Если что…

Скилл посмотрел насмешливо.

– Если что?

Всадник сказал Вихряну:

– Если что… скажешь об этом тем, кто встретит их в Куябе.

Он подал коня назад, Вихряну подвели тучную коротконогую лошадь. Артане с молчаливым презрением смотрели, как он сунул ступню в стремя и взобрался в седло с натугой, кряхтя и хватаясь за луку.

Этот Вихрян в разговоры не вступал, пришпоренный конь пошел бодрым галопом, и почти весь остаток дня видели только его спину. Он держался впереди за сотню шагов, время от времени оглядывался, словно в самом деле мог бы обогнать их на своем коротконогом толстом коне, больше похожем на брюхатую корову.

Башня и каменные дома вырастали, приближались. На высокой каменной стене можно было различить зубцы для стрелков из луков, закопченные жаровни, груды камней. Дорога повела к воротам. Массивная башня высилась только с одной стороны ворот, но Придон всей кожей ощутил, как от нее веет недоброй мощью. Над воротами широкий козырек, острые глаза Придона издали заметили сложенные горкой камни, закопченные бочки, оттуда будут лить кипящую смолу на головы и плечи осаждающих.

Наверху в башнях заблистало оружие, показались мужские лица. Из пристроек, которые при осаде будут сожжены, не артанами, так самими же куявами, торопливо выбежали воины с нелепыми копьями. Провожатый что-то крикнул, воины разбежались, послышался скрип, ворота медленно поднялись.

Придон заметил, как обменялись насмешливыми улыбками Аснерд и Вяземайт. В самом деле, подумал он пристыженно, чего я устрашился? Каменных стен? Как будто нельзя объехать эту маленькую крепость по окрестным полям и с окровавленным куявской кровью топором двигаться на столицу!

Крепостица уплыла, даже ускакала за спину, впереди простор, но усталые кони перешли на рысь. Лошадь их провожатого вообще едва тащилась, он постоянно понукал, она мотала головой, со всем соглашалась, но скорости не прибавляла.

Скилл поравнялся с ним, на своем горячем тонконогом жеребце он высился над куявом почти на две головы.

– Ты кто?

Воин поколебался с ответом, взгляд уперся в горизонт, горы маячат вдали, но не приближаются, так что колдуны с ответом не помогут, а дорога ведет параллельно горному хребту.

– Берич Вихрян, – сказал он неохотно. – Десятник сторожевого поста.

– Берич? – удивился Скилл. Аснерд и Вяземайт тоже посмотрели на куява, подъехали ближе. – А что ты всего лишь десятник?

– Я разжалован в песиглавцы, – процедил куяв.

– Ого! – сказал Скилл. – За что?

– Дал в рыло знатному беру.

– За что?

– Приставал к моей невесте.

– Ого, – повторил Скилл уже с уважением, – да за это надо не только в рожу!

Куяв усмехнулся, в глазах блеснуло злое веселье.

– Так и вышло. И хотя были свидетели, что он первым… но у меня нет такой знатной родни, таких земель и таких богатств. Словом, он остался в Куябе, хоть и калека, а меня… меня вот сюда.

С другой стороны подъехал Аснерд, прогудел добродушно:

– Не горюй!.. Зато дышишь свежим воздухом у реки, а не смрадом в их вонючих тесных городах. Ловишь рыбу и ешь, а не покупаешь тухлую на базаре. А когда начнется война, первым скрестишь меч с нашими удальцами!

Вихрян покосился, не издевается ли артанин, вздохнул, уже знает странное для куявов убеждение, что самое интересное для мужчин – скрестить оружие с равными себе по силе. А еще лучше – найти такого мордоворота, чтобы, всем на страх, задраться с ним, дабы взрастить себе славу на зависть соседям.