Первое «разоблачение» произошло неожиданно. Сонечка, уже начинающая художница у нас, заболела. Обнаружили опухоль на печени. Ужасу в семье не было предела. Я же не просто знал, я видел, что всё обойдётся в самое ближайшее время, и опухоль окажется доброкачественной. Поэтому мне приходилось прямо-таки строить гримасы отчаяния. Но мне верили.
Всё это я тщательно скрывал от окружающих, хотя мамуля, Зоя Андреевна, иной раз с подозрением посматривала на меня; слава Богу, у меня была собственная комната, где я мог свободно предаваться медитации, особенно по ночам.
– Саша, ты что? Давай играть в Бога. Почему она так говорила, я тоже удивлялся потом.Соня же теперь ни во что не верующий человек.– Кроме одного, – улыбалась она мне вчера, – в тайну. В тайну я верю. – Это по-нашему, – ответил я ей, – по-русски.
Я же с детства любил больше всего свою сестрёнку, Соню. Была она на шесть лет моложе меня, но по свойствам своим сначала была человек, в обычном понимании этого слова.
Всё мне твердила потом, что жить во сне – самое лучшее, а краше сновидений ничего нет на свете. И только тогда, когда Бог погрузит всю Вселенную в сон, наступит всемирное счастье. Так уверяла моя Римма со слезами и пряниками