– Ну и хули? – поинтересовался я, и картинка исчезла, зато плоть моя, наконец, погрузилась в долгожданный прохладный и оживляющий водопроводный океан, бурлящий и пенящийся как водопад, успокаивающий и приятный как джакузи, светящийся и переливающийся всеми радугами сознания как весенний ручей, нежный, как ангельское… Стоп! Стоп!!! Вот оно ключевое слово… Ангел!

Мое частично умытое мокрое отражение тупо глядело глаза в глаза. Ангел, блин… Ангел… Допился, блин. Мои поздравления, мадемуазель.

Я снова нырнул. Надолго. После вынырнул и снова нырнул. Неясный крылатый образ никуда из сознания не исчез, и исчезать не собирался.

Наконец мое негибкое тело, подмигнув напоследок отражению, выбралось из ванной и наощупь направилось вглубь квартиры, потому что следующим ключевым словом было «диван». Но, увы, и ах, диван оказался занят. На нем, чинно сложив крылья, восседал мой вчерашний собутыльник и глядел на меня с явным сочувствием. Перед ним на табуретке возвышалась заиндевевшая бутылка «Немирова» и на блюдечке возлежало нарезанное румяное яблочко. Я кивнул, и ангел не заставил себя упрашивать.

Вскоре в мир вернулись все краски жизни, и мысли мои потекли более плавно.

– Чтож Саша слова все сказаны,– негромко произнес ангел,– похоже, тебе действительно пора.

Меня опять затошнило:

– Я…

Собутыльник недоуменно изогнул бровь.

– Ты что хочешь отказаться?

Мне было ужасно неудобно все-таки человек, тьфу ты… с выпивкой закуской по-людски, а я… Но, тем не менее, голова моя неубедительно кивнула.

– Так.– Ангел встал, хрустнул крыльями, словно жестким веером, прошелся по комнате.

– Начнем сначала, – его лицо не предвещало мне ничего хорошего, но терпение было видимо действительно ангельским.

– Может быть, я ничего не понимаю,– саркастически начал он или оно, как его величать в этом смысле я слава богу не знал,– но потрудись объяснить мне одну вещь… Вот сидишь ты тут один одинешенек, страдаешь неизвестно отчего. Бросили тебя все, работу потерял, из квартиры скоро выгонят или пропьешь ее к херам. И тут к тебе является мифическое так сказать существо, поит тебя, кормит, предлагает некоторую сумму… И просит за это. Просит, заметь!– палец Ангела взметнулся указующим перстом, сущую безделицу, так просто, пустяк! Выполнить непыльную, хорошо оплачиваемую работу, которая пользы принесет массу, от мыслей о суициде избавит, а вдобавок откроет душе твоей бессмертной тайны, которые и не снились, а ты, Саша не видишь в этой ситуации ничего лучшего, кроме как отказаться! Не стыдно?

Я понуро молчал, верно, ведь бает сволочь, и все равно…

– А чего это вдруг я квартиру потеряю? – неожиданно для самого себя спросил я.

– А потому,– ангел так глянул мне в душу, что она ушла в тапочки,– потому уважаемый квартиросъемщик Маношин, что ваш не менее уважаемый горсовет готовит ввести в жизнь распоряжение за номером 445689Г о принудительном выселении граждан неоплачивающих коммунальные услуги сроком более двух лет. А вы уважаемый, когда за свет за газ, за жилплощадь последний раз изволили платить? Предъявите квитанции!

«Вот ведь гад, – подумалось мне,– а ведь добреньким прикидывался!»

– Угу,– кивнул ангел,– гад я, правильно. Не стесняйтесь гражданин.

«И мысли читает!»

– Сильно надо, – фыркнул ангел,– они у тебя примитивные, а для настоящего чтения напрягаться нужно. Впрочем, могу научить, если поладим. Хотя Саша веришь, сдается мне, что все твои беды от банальной тупости.

– Ну, хорошо. Вот тебе еще аргумент. Ты знаешь, что такое предначертанность. Ага. Допустим, летит самолет Москва-Ташкент. Хороший самолет, надежный. Но понимаешь, какая беда. Витя Трофименко, который предполетную подготовку проводил одну штуку не заметил. А самолетик аккурат над твоим домом рейс производит. Догадываешься. Наступает время «Ч»… Отваливается от него некая деталь. Небольшая. Но ускорение свободного падения вещь неумолимая и неприятная… для смертных. И прошивает эта деталька крышу дома твоего насквозь аккурат над твоим любимым диваном… Ну…

– А я диван переставлю…

– Нет, у тебя сил не будет. На тот момент ты в отключке будешь лежать, потому что старого приятеля встретишь. Грех отказаться будет. Даже зная об этом, я не уверен, что, во-первых, ты отнесешься к моему предупреждению с должной серьезностью, во-вторых, тебе просто не будет облом и, в-третьих, принятых тобою мер безопасности будет недостаточно. Более того ты можешь уехать, спрятаться в бункер какой-нибудь, милицию вызвать даже в Ташкент позвонить, но… Случится что-нибудь еще и ты в этот момент все равно окажешься на своем любимом диване.

Сердце мое бешено заколотилось. Но вслух я промямлил:

– Ты как Сан Мьюнг Мун.

– Чего это вдруг?

– А он считал, что все беды от коммунизма. Устроил у себя что-то типа колонии или коммуны. Народ на него пахал по шестнадцать часов в сутки за еду, а он их проповедями кормил, загоняя в состояние отрешенности и тем самым лечил от алкоголизма.

Ангел расхохотался:

– Уел, уел. Ловко ты меня. Ну ладно,– он театрально вытер крылом несуществующие слезы.– Прости мя грешного. Давай по пятьдесят за мир и согласие.

– Да не дрейфь,– продолжил он, разливая,– я ж тебя не куском хлеба попрекал, а разозлить хотел, что-то ты совсем расклеился, парниша.

Я тяжело вздохнул и выпил, не чокаясь и не закусывая.

– Ладно, попал и попал. Говори что делать?

х х х

Спящая красавица. За мгновение до пробуждения.

Почти Пикассо.

Было совсем темно. Пространство на ощупь казалось жидким и скользким как грязь. Оно лезло в ноздри, растекалось по лицу, и воздух был где-то очень далеко и казался недостижимым. Руки пытались раздвинуть этот ужас, но были бессильны перед наступившей тьмой. Не было голоса, чтобы кричать… Мысль была только одна, но она заполняла весь мозг без остатка: «Меня закапывают живьем…»

А потом вдруг все как-то сразу закончилось. И свет стал проступать вокруг и тени куда-то ушли. Вера ясно увидела перед глазами пластиковый пол, незнакомый и память растерянно засуетилась.

Чье то прикосновение, Вера дернулась, и тело отозвалось болью.

«Меня били?»

«Да».

Кровь.

«Моя? Да что же это такое?»

Она с усилием приподнялась, нога уперлась во что-то мягкое. Человеческое тело. Мужчина. Не двигается.

Чей то голос.

– Вера Анатольевна, не стоит так напрягаться, сейчас Вам станет легче, сможете подняться и все вспомнить. Давайте!

Вера оперлась руками в пол и действительно почувствовала, что может подняться.

«Светка!» – словно выстрел в мозгу. Она вспомнила.

– Вот видите как хорошо… – удовлетворенно произнес голос, и Вера осмотрелась.

Картина предстала перед ней весьма занятная. Помещение на первый взгляд напоминало лабораторию, но чем здесь занимались, кроме истязания Веры было непонятно. На пластиковом полу лежало два мужских тела, безнадежно мертвых, судя по синюшному цвету лиц, а еще одно тело сидело на стульчике в дальнем от Веры углу и приветливо ей улыбалось.

– Сигаретку?– участливо вопросило лицо.

– Дда…

Зажженная сигаретка необъяснимым образом оказалась в руке Веры, но она на такие мелочи просто не обратила внимания, лишь жадно затянулась и какое-то время молча курила.

Ее спаситель за это время неспеша приподнялся и с интересом стал рассматривать тело одного из мертвецов. Потом хмыкнул и произнес:

– Странное какое создание человек. Он единственное существо, в котором есть все, что было, существует и даже будет во Вселенной, но этот сумасшедший потенциал почему-то практически не реализуется. Не правда ли парадокс, Вера Анатольевна?

Вера судорожно сглотнула.

– Да ладно не обращайте внимания. Подумаешь, человечество… Даже смешно с одной стороны. Минут так несколько назад не думаю, что вас оно с его глобальными проблемами так уж и волновало, просто хотелось жить. Даже подруга ваша с ее проблемами вас не волновала, не правда ли? Инстинкт, что поделаешь, выжить любой ценой, понимаешь, и без всяких там дурацких вопросов: «Зачем? Почему?» Просто выжить и все… Нормально.

– Вы кто? – выдохнула Вера.

Незнакомец засмеялся тихонько:

– Ну вот, я же говорил, что уже лучше. Вас уже стали интересовать несущественные подробности. Вроде того, кто я…

Вера не нашлась что сказать.

– Сейчас мы уйдем отсюда, для начала, а потом спокойно поговорим.

Сразу предупрежу, чтобы избежать излишних вопросов, то да, я благотворительностью не занимаюсь, в отличие от некоторых голубых спасителей. И мне от вас кое-что нужно. Более того, надеюсь, что мы с вами придем к этому пресловутому консенсусу, в хорошем, разумеется, смысле этого слова, но времени признаюсь у нас с вами не так уж и много.

Вера, наконец, почувствовала под ногами пол, и ее стошнило. Незнакомец выждал для приличия пару минут, а потом накинул на Веру какой-то плащ-не плащ, и распахнул дверь.

– Пойдемте. Только, чур, ничему не удивляться, пока. Ибо время!

В полутемном коридоре удивляться было нечему, кроме того, что он был неестественно длинным. Потом вдали показалась, какая-то серая дымка и незнакомец обнял Веру за талию и шепнул в ухо:

– А теперь полетели…

И они действительно полетели…

Самое странное, что голова совершенно не болела, да и восприятие окружающего было необычайно ярким и каким-то… необычайным, словно во сне, когда чувствуешь что сон наверняка вещий, а просыпаешься и знаешь, что все это понарошку. Вера словно пронзала собой самую суть мира, величественные картины событий грядущих и бывших когда-то возникали из сияющего Ничто и рассыпались брызгами хрустальных зеркал… И Неизвестный попутчик исчез, и в то же время присутствие его ощущалось вокруг в пространстве и движении, и голос его был в молчании сверкающих меняющихся фантастических пейзажей…

А потом они сидели в маленькой уютной комнатке у нежаркого камина, и вино было отменным и хотелось остаться тут навсегда, и голос Незнакомца рассказывал длинную пахнущую вечностью сказку, которой хотелось верить…

– …Ход, ведущий в залы Хроник – на правом плече Сфинкса, что на плато Гиза. Когда откроется голова и будет найдена капсула времени, оно потечет вспять и отворятся Врата.

Врата откроются голосу. За ними увидят Идущие винтовую лестницу, которая приведет их в комнату без углов. Ведут из комнаты три канала, а также в ней сокрыт от глаз человеческих глиняный горшок.

В нем указание пути. В случае ошибки Идущих ожидает скорая смерть.

Но тот, кто выберет правильный путь по каменному переходу, освещенному светящимся воздухом пройдет дальше и увидит 49 сакральных геометрических рисунков, где две и сорок шесть – Хромосомы Христового Сознания, а на последнем – цветок жизни. Потом все вправо, и вправо, до Зала Свидетельств. Пять с половиной миллионов лет откроют Идущим тайны цивилизации. У входа камень на нем фотография, где Идущие увидят себя и прочтут свои имена и имя дня их прихода.

..Чертог правителя…

Плоская крыша…

Это голос незнакомца или фантастический сон наяву? Голос заменил мир целиком, и Вера растворилась в нем.

Чертог правительницы… Скат… Туннель, уход никуда… Спираль черного цвета, ведущая к центру Земли… Залы Аменти…

Чтобы попасть туда, необходимо миновать нулевую точку спирали и тогда туннель обретет объем…

Там все ваши мысли мгновенно будут обретать реальность. Там нельзя выпускать наружу свой страх, ибо он убьет Идущих… Но здесь же и первый этап Посвящения… Надо пройти туннель для погашения черного цвета, и очутившись в чертоге, Идущие увидят саркофаг, спираль пройдет через него. И здесь они покинут трехмерный мир, расширив сознание…

Цвет спирали измениться на белый, и Туннель поведет дальше к чертогу Правительницы… Там необходимо будет вновь обрести свое тело, ибо чертог этот – стабилизация.

Великая Спираль Логарифма… Залы Аменти… Семена жизни… Геометрическая фигура… Бело-голубое пламя высотой четыре фута… Холодное, водворенное в Залы Аменти более пяти миллионов лет назад нефилимцами жителями Сириуса. Они возникли сразу после разрушения Хроник и представляют собой искривленное пространство… За ними вход в Залы Хроник… Внутри них Космос. Залы расположены на расстоянии 440 000 миль от земли, если находиться в 4-м измерении, а если в 3-м, то на тысячу миль внутри Земли…

Первый зал – пирамида внутри главного золотого прямоугольника… В ней огонь… Там древо знаний… Великая пирамида… Путь к ней круговой туннель…

Хроники Акаши – живая память Земли… Карта Хромосом – под великой пирамидой, в галерее ведущей в Главный Зал Хроник …

Свечи почти догорели, но темно не было, мягкий свет обволакивал Веру, она находилась в странном состоянии полной гармонии с окружающим миром. Это было в диковинку и к тому же ужасно приятно.

Она потянулась, словно сытая кошка и взглянула на незнакомца. Тот сидел в глубоком кресле, отодвинутом вглубь комнаты, завернувшись в темный плащ, и лицо его, казалось, совсем слилось с окружающим полумраком.

– Так я все-таки умерла?– произнесла Вера равнодушным голосом.

– Вам виднее…– с легкой иронией отвечал незнакомец.

Вера протянула свою руку к свету и внимательно посмотрела на нее. Рука как рука.

– Скажите,– Вера на миг задумалась,– а Светлана, что с ней?

– Она в лечебнице,– ровным голосом отвечал незнакомец,– я думаю ничего страшного с ней уже не случиться. Согласитесь, что по меркам вашего,– он выделил это слово,– мира вела она себя несколько, ну скажем так, неадекватно. Посреди ночи бежать на кладбище, истерики все эти, попытка эксгумации могилы известного в определенных кругах человека. Естественно эти самые круги забеспокоились, ну и приняли меры. А пострадали Вы…

Вера кивнула.

– А Родион этот, то есть Роман Родионович, он… действительно умер?

Фигура в кресле едва заметно кивнула головой:

– Хороший вопрос я видимо в Вас не ошибся. Желудинский ваш действительно умер, окончательно и бесповоротно. И очень давно, тут ваша подруга была полностью права с любой точки зрения. Ведь что такое смерть? Объяснения этому факту однозначного не существует, но если явление сие рассматривать в комплекте с понятием жизни, то можно заметить, что понятия эти являются взаимоисключающими и прямо друг другу противоположными. Вы извините, что я так запутанно выражаюсь, я просто пытаюсь говорить языком ваших философов, вот уж где публика прошу простить.

Так вот если продолжить на этом, так сказать, научном наречии, то можно договориться до космос знает каких вещей. Оставим же этот хлеб им. Тем более, что проблемы то, по сути, нет. Открою Вам уважаемая Вера Анатольевна один маленький секрет. Человек жив или мертв настолько, насколько он себя чувствует, и абсолютно наплевать на то, что думают о нем окружающие…

Помолчали. Незнакомец продолжил.

– Ведь что такое окружающая нас реальность? Это то, что она нам внушает. И вам, кстати, и нам. Вот смотрите. Стоит посреди шумного бурлящего базара одинокая девушка. Рассматривает товар, торговцев, спорит с кем-то, толкается, просто приценивается. Кипение жизни, не так ли?

Кто-то приезжает, кто-то уезжает, и процесс бесконечен, относительно конечно.

А потом вдруг, чу, нечто неуловимое проносится в воздухе, и базар начинает потихоньку пустеть. Для начала убираем подъезжающих, ну перекрываем им доступ, допустим кордоны милицейские выставим, якобы пришла вводная, что на базаре этом готовиться столь популярный в ваше время террористический акт. Никто, заметьте, ничего не замечает, а базар потихоньку начинает пустеть. И, в конце концов, через некоторое время наша девушка остается почти одна.

Она начинает нервничать, задает вопросы, ей никто не отвечает, потому что те кто остались понятия не имеют о происходящем. Наконец, исчезают и они. Девушка наша бредет к остановке этих ужасных маршруток и надо же, какая нелепость, последняя из них уезжает у нее из-под носа… У вас ведь бывало такое?

Вера кивнула.

– Неоднократно.

– Вот,– удовлетворенно продолжил незнакомец,– и что мы видим в результате? Одинокое, брошенное существо посреди пустого и зловещего своей непонятностью пространства. Девушка наша начинает лихорадочно искать выход. Гармония ее мира нарушена, сердце ее учащенно бьется, даже слезы откуда-то появились. А вокруг ни души, только равнодушное холодное солнце…

х х х

Место дислокации неизвестно. Состав группы одна единица. Вооружение автомат, гранаты, сюррикены особые модернизированные. Цель миссии неизвестна.

Коновалов произвел смену оружия и выпустил парочку гранат в сторону приближающегося противника. О боеприпасах на этот раз беспокоиться не стоило. Он это чувствовал. И точно, бросившись в узкий проход между двумя гранитными обломками весом в несколько тонн, почти сразу обнаружил схрон. Пока противник приходил в себя капитан быстренько набил сумку магазинами, рассовал по карманам «лимонки», а непонятного, но зловещего вида мерцающие звездочки аккуратно спрятал за пазуху, пусть им, полежат, разберемся попозже.

Дальше была лестница. Взбираясь по осклизлым, сочащимся розовой жидкостью ступеням, капитан в очередной раз усомнился в реальности происходящего, но особо раздумывать было некогда. Огневая точка обнаруженная им на верхней площадке была как на заказ. Неведомые строители или устроители этого "тренажерного зала" как называл про себя окружающий мир Коновалов, постарались на славу. Они не пожалели ни мешков набитых песков ни боеприпасов, ни оптики. С площадки к тому же отлично просматривался весь заросший невысокой травой луг, окружавший гранитные развалины. Вдалеке синел лес.

Капитан сплюнул. В этом лесу двумя часами ранее ему пришлось несладко. Но, похоже, законы жизни человеческой действовали и здесь.

Это насчет "то пусто– то густо". Серо-зеленые фигурки прекрасно различимые в хромированный прицел были как на ладони. В атаку идти не спешили, растянулись цепью и пытались укрыться в чахлой растительности.

Капитан неспеша нащупал сигаретную пачку, с наслаждением закурил, не боясь демаскировки. Плевать. Эту пачку он обнаружил вчера в небольшом схроне под малиновым деревом. Как почувствовал. Да если честно, то грешно было не почувствовать. Странно дерево это смотрелось посреди липовой рощицы. Мощное, по сравнению с молодыми липками, раскидистое, да еще и кора малиновая с прожилками.

Копнул наугад саперной лопаткой, попал. Думал сначала подстава. На пластиковую взрывчатку погрешил, а тут такое богатство. Не балуют табачком "устроители", ох не балуют… Ощущения при курении были странными, и табак тоже странным. Сначала подумал галлюциноген, а потом плюнул на мысли эти, попробовал получить удовольствие, вспомнил любимый "Кэмел", и дымок вроде послаще стал. Тогда еще фразочка вспомнилась из прошлой жизни:

« Все вещи лишь такие, какими мы их представляем».

– А ведь точно! – усмехнулся Коновалов.

Ему показалось на миг, что он жив. И кроме того находка сигарет, навеяла сакраментальную мысль о том, что устроители этого цирка пытаются всерьез задобрить Коновалова, потакая его прижизненным слабостям и привычкам. Зачем? А вот поглядим. Нужен я им, значит, а потому, как говорится, поумираем, увидим. Только странно вот. С едой тоже непонятно. Иногда подбрасывают сухпай. Хочу ем, а могу и не есть. Но есть то, почти никогда не хочется, а вот курить хотелось часто. Вспоминал. Привычка вторая натура, никуда не денешься.

Тут и сигарета кончилась. Выбросил.

«Что-то они туда добавляют все-таки…»

Потом стало не до шуток, здорово его «серые» по лесу погоняли, чтоб им пусто было. Так, а это еще что за тема?

Небольшая группка противников катила от леса, прикрываясь явно бронированным щитком какую-то образину на колесах. У образины имелся внушительный ствол, примерно 78-го калибра и шипастые новехонькие колеса. В тот же миг преследовавшая капитана пехота мелкими перебежками бросилась в атаку, и Коновалов прильнул к пулемету.

Game continium…

х х х

Глава IV. В которой юный Марсильяк и его верный виконт обнаруживают наемных убийц до того как те обнаруживают их.

Ближе к вечеру, когда мы уже миновали Сент-Кентен, решив не задерживаться в этом милом городишке из-за странного ощущение того, что за нами кто-то следит, это ощущение переросло в уверенность. Мы как раз рассуждали об очень серьезных вещах, а потом Джереми вдруг сказал: « А, по-моему, за нами следят», и мы прекратили свои рассуждения, решив это предположение проверить. И проверили, воспользовавшись темнотой.