Правда, тут не обошлось без казуса. Проходя мимо одноногого нищего, с надписью на картонке: «ветеран чеченской войны», расчувствовавшись, он тут же «отрастил» бедолаге вторую ногу. Мнимый инвалид тут же вскочил с тротуара с криками: «мать твою… что за хрень?!» и новоявленный целитель впервые в жизни узрил трёхногого человека. Оказалось, что физически вполне полноценный жулик прикидывался калекой, подгибая ногу в колене и скрывая её тряпьём.

«Вот ведь прохиндей», – торопливо извинившись, Миша ликвидировал свою оплошность и стремительно ретировался под крики распоясавшегося побирушки.

Досада от пустяковой неприятности быстро прошла, вновь сменившись горячим желанием творить добро.

«Мелко работаю. Не тот масштаб».

И тут его осенило: «хоспис».

Через четверть часа «чудотворец» был на месте.

Легко миновав охрану и вахтера (с его-то приобретёнными способностями это не составляло труда), «врачеватель» вошёл в юдоль безнадёжно больных, умирающих.

Вот где можно было развернуться по-настоящему.

Посещая палату за палатой, он постепенно входил в некий восторженный экстаз, наблюдая, как больные, находящиеся в двух шагах от смерти, по его велению оживали на глазах и вставали один за другим совершенно здоровые.

Врачи и сестрички вначале пытались выпроводить постороннего, но затем, наблюдая натуральные чудеса исцеления, свершаемые на их глазах, притихли и глазели, раскрыв рты (кто-то из наиболее «продвинутых» циников даже не постеснялся заснять происходящее на камеру смартфона).

Постоянно растущее скопище восставших со смертного одра следовало за молодым человеком по пятам. У несчастных, уже смирившихся с кончиной и получивших вдруг такой подарок судьбы было только одно объяснение происходящего. Сначала шёпотом, а потом все громче, среди них стали раздаваться возгласы: «Иисус», «Спаситель», «второе пришествие»… У Михаила голова шла кругом. В мозг влетела шальная мысль: «а вдруг…». Да, только нимба не хватало.

Когда он, сопровождаемый бывшими пациентами, вышел на улицу, уже смеркалось.

Прохладный ветерок овевал гудевший от возбуждения череп, тело ныло, нуждалось в отдыхе.

Остановившись, он воздел руки к небу и возвысил голос:

– Братья! Сегодня лишь первый день. Запомните: я не уйду, не брошу вас. Все, кто страждет, нуждается в помощи, все, кто обижен судьбой – приходите завтра к восходу солнца на это место. Ждите меня, каждый день в это время, и мир изменится.

Глубокая ночь. Рассвет через пару часов.

Он лежит в постели среди храпящих соседей и думает о своём. Сон не идёт. Да и какой к Небесам сон, когда творится такое. У него появился реальный шанс сделать мир лучше. Да, именно так. Ведь уже сегодня по всем каналам крутили видеоролик, снятый в клинике для безнадёжных, где он исцелял обречённых. Сенсация, общественный резонанс. Народ сам пойдёт к нему. Сейчас всего лишь этот город. Но он на этом не остановится. Город за городом, страна за страной… Он пойдёт по миру, неся спасение, достаток и надежду.

Кто-то скажет: «тебя понесло, парень, возгордился». Но ведь именно ему, Мишке Пушкевичу был предложен этот уникальный дар, именно его, а не кого-то иного посетила высшая сила в обличье чудесной лазурной сферы. Значит он – избранный, мессия (дух захватывало от одной мысли об этом)? Что ж, время покажет.

Разум слепнет во мраке неизвестности, вязнет в клейком сиропе путающихся мыслей, сдаётся, отключается на миг. Всего на четверть часа обладатель могучего Реализатора забывается лёгким беспокойным сном. Видится возможное будущее, которое он так жаждет превратить в настоящее: Земля без войн, вражды, голода, заботы о насущном. Мир всем. Нет злобы, зависти, алчности, властолюбия. Каждый имеет то, что хочет. Идиллия, пастораль. Но даже в полубреду его разум точит червь сомнения: разве возможно такое? Это же Утопия, призрачная и недостижимая.

Молодой человек вздрагивает, резко выныривая из грёзы. Сновидение не порадовало, напротив, оставило горький осадок, сомнение в правильности его действий.

«Плевать!» – он гонит опасения прочь. – «Уже поздно рефлексировать. Рубикон пройден. Что будет, то будет».

Пора.

Близится утро. Несмотря на жуткий недосып, усталости не чувствуется. Наоборот: тело переполняет чистая энергия, сила, неукротимое желание нести добро.

Одевшись, накинув на плечо суму с драгоценным грузом, Михаил идёт к месту встречи. Его шаг лёгок и твёрд. Что-то в душе подсказывает: сегодня все решится, чет или нечет.

Цель все ближе. Вот она, площадь рядом с хосписом (уже опустевшим, слава Богу). Все свободное пространство усеяно массой ожидающих его прихода («пришествия?»). Их много, очень много. Тут, наверное, половина города. Как такое может быть? Молодой человек уверен, по-настоящему нуждающихся в помощи значительно меньше. Остальные – лишние. Зачем они здесь?

Что-то не так.

Он робко приближается.

Его тут же замечают. Хаотичный разноголосый гул мгновенно смолкает. В душном безветренном пространстве повисает гробовая тишина. Народ расступается, уступая путь «чудотворцу». Он видит заботливо приготовленный кем-то венский стул, садится на него, кладёт на колени тару с драгоценным грузом и, глубоко вздохнув, произносит шёпотом:

– Ну, кто первый?

Долгожданные слова словно будят живую очередь. Люди вновь начинают роптать, толкаться, напирать. Масса тел совсем рядом, нависает, гнетёт. Тысячи глаз устремлены на него с надеждой. Он поднимает голову, с трудом выдерживая алчущий многоокий взгляд человеческого сборища и, неожиданно чувствуя светлую внутреннюю силу, поднимающуюся откуда-то из глубин естества, возглашает:

– Тихо!

Вновь оцепенелое безмолвие.

– Что ж. Если вы не можете определить очерёдность, я сам буду выбирать тех, кому помощь необходима в первую очередь.

Слева, неподалёку, он видит старую медицинскую коляску для лежачих, которую исхудавшая пожилая женщина пытается протолкнуть поближе к цели.

– Вы первые, – он манит их к себе и возвышает голос. – Позвольте пройти им.

На заботливо выглаженной накрахмаленной простыне лежит мужчина лет сорока. Исхудавшее костлявое тело спрятано под пижамой.

– Помоги, родненький, – слышится голос сопровождающей, – это сыночек мой, Кирюша. Уже третий год, как парализован, ни рукой, ни ногой двинуть не может. Авария, полный перелом позвоночника, шейный отдел. Врачи говорят – никаких шансов на выздоровление, спинной мозг полностью порван. Только на тебя надежда.

В выцветших глазах матери горит яростная вера в силы того, к кому обращается.

– Ну что, – послал он мысль той чудо-машине, что лежала рядом, – справишься?

– КОНЕЧНО. ТОЛЬКО ПРИКАЖИ.

– Давай.

Он прикоснулся ладонью к щеке паралитика и прошептал:

– Ты здоров. Вставай.

Пауза.

– Не бойся, – в голосе «целителя» прибавилось силы, – отринь страх, говорю тебе – поднимайся!

Больной напрягся, булькнул горлом и, заботливо поддерживаемый родительницей, сел, свесив ноги с каталки. Ещё пара секунд, и бывший паралитик уже спустился на землю и застыл, слегка пошатываясь. Небритые щеки растянулись в широченной улыбке.

– Господи! Спасибо милень… – истошный вопль материнской благодарности утонул в восторженном рёве окружающих.

Секунда, и вновь тишина.

Затаив дыхание, люди ждали следующего чуда.

– Ну, а сейчас ты, – Михаил указал взглядом на девочку с огромной, размером с хорошее ведро, головой, сидевшую в инвалидной коляске со специальным подголовником. Гидроцефалия, врождённая. Этот диагноз даже ему был знаком.

Прикосновение руки, и ошалелые наблюдатели увидели, как медленно, сантиметр за сантиметром, череп пациентки приобретает нормальную форму, словно сдувающийся воздушный шарик. Ещё мгновение, и все.

Он заметил, как глаза девчушки заливает свет невыразимого облегчения и вдруг с дрожью в теле понял, каково это, всю жизнь носить на себе такой неподъёмный груз.

Дело пошло.

Нуждающимся не было числа, но он был готов работать хоть до ночи. Это только начало. Кому не успеет помочь сегодня, для того будет завтрашний день, месяц, вся его жизнь.

Как это можно было назвать? Конвейер чудес, не иначе.

За неполные полчаса новоиспечённый целитель успел вернуть здоровье шести диабетикам, дюжине гипертоников, трём астматикам, отрастить руку покалеченному мальчишке и излечить девушку, поражённую меланомой⁶ четвёртой степени с метастазами в печень, лёгкие и мозг.

Через час больные закончились (точнее – стали здоровыми).

Пришёл черед обездоленных.

Без устали Пушкевич раздавал направо и налево тугие упаковки купюр (появляющиеся в его руках словно из воздуха). Он не мог не замечать, что зачастую помощь попадает не в те руки, но что тут поделаешь, не отбирать же их назад.

Вот это было зрелище.

Народ словно взбесился, осатанел. С сожалением юноша наблюдал, что простые манипуляции с дармовой валютой производят на людей несравненно большее впечатление, нежели предшествовавшее этому поистине чудесное исцеление немощных.

Это всерьёз огорчило студента. Выходит, человеку наплевать на ближнего (будь тот хоть при смерти), гораздо больше его соплеменников волнует собственное благополучие: урвать, побольше, пожирнее – вот достойная цель для большинства пришедших, и плевать, кого там исцелил этот сумасшедший мальчишка.

Алчность, твою мать…

Откуда-то подул ледяной ветер, солнышко спряталось за облака. Тяжёлая пугающая тень нависла над площадью, сгустилась, словно зримое предвестие рока.

Полностью погрузившись в своё дело, Михаил не замечает, как ситуация постепенно изменяется, выходит из-под контроля. Самые здоровые, сильные, нахрапистые, потихоньку, исподволь оттирают назад слабых, нищих, бездомных, тех, кто действительно нуждается в помощи.

Его вдруг словно подтолкнуло нечто: «оглянись, опомнись!».

Подняв голову, он мгновенно понял все:

– Довольно. Денег сегодня больше не будет.

Послышался нарастающий ропот.

Пытаясь взять ситуацию под контроль, юноша возвысил голос:

– Остались ли здесь кто-то, кому нужна помощь?

– Есть!

Вперёд вышел толстошеий мордоворот с золотой цепью на груди толщиной в дюйм:

– У меня бизнес по… неважно. Есть конкурент, здесь его данные, – он протянул золочёную визитку. – Хочу, чтобы все активы этого ублюдка перешли на мои счета. Сделаешь – поделюсь.

«Боже! Он совсем не понимает…» – Мишель остолбенел. Поперхнувшись, он выдавил:

– Я помогаю только тем, кто действительно нуждается. Разве вы не видите этого?

– Но я нуждаюсь, ещё как…

– Нет. Вас одолела мания бесконечной наживы. Ненасытная жадность. Неужели не понимаете, что если я выполню вашу просьбу, то, тем самым, наврежу вашему конкуренту. А причинять вред я не намерен никому. Это исключено. Идите прочь!

Агрессивный примитив, привыкший все брать нахрапом, озверел в секунду:

– Ах ты, щенок!

Видя такую реакцию троглодита, Мишка послал истерическую мысль своему «партнёру»:

– Защити!

Успел, как оказалось.

Лицо нувориша побагровело, толстяк чертыхнулся, выхватил из-за пазухи маленькую серебристую «Беретту» и, не думая о последствиях, выстрелил парню в лоб.

Миг, и свинцовая пуля отскочила от кожи чудотворца, не причинив тому ни малейшего вреда.

Народ ахнул. Вновь отовсюду послышались возгласы: «мессия», «сын божий»…

Возбуждение нарастало. Со всех сторон напирали с просьбами. Кто-то желал, чтобы любовник бросил семью с родными детьми, кто-то молил, чтобы умирающий дед отписал в завещании все миллионы на него, игнорировав иных родственников, кто-то жаждал занять кресло ныне здравствующего гендиректора крупной фирмы.

«Однако! Они не просят, а требуют, будто я им обязан… Словно с ума посходили».

Ошеломлённый, разочарованный, Миша понимал, что любая из этих просьб ущемляет права другого человека. Если он пойдёт навстречу, выполнит, то сделает несчастным тех, кто, возможно, этого не заслуживает. Только теперь наивный парнишка понял то, что известно даже начинающему философу: желания разных людей зачастую конкурируют друг с другом, притесняют интересы других. Что уж тут говорить? Это был крах, фиаско. В минуту он понял, что думал о человечестве гораздо лучше, чем оно того заслуживало. В душе медленно умирала надежда на воплощение желанной цели, погибал романтик, гуманист превращался в мизантропа.

«Каким глупцом я был?» – он с отвращением смотрел на вожделеющие рыла. – «Это и есть то человечество, которое я мечтал сделать лучше? Боже, разве такое возможно? Они животные. Нет, хуже. Звери довольствуются лишь тем, что способны съесть, не более, а эти… их аппетиты безграничны. Чудовища».

Шок.

Апостол мировой гармонии вдруг испытывает неудержимое желание уйти. Куда угодно, только бы подальше от этих недочеловеков.

Но поздно. Что-то меняется. Возбуждение гуманоидного роя растёт, трансформируя количество в иное качество.

Ему вдруг открывается страшная истина: скопище алчущих наживы, стоящее перед ним, вдруг превращается в самый ужасный тип человеческой общности – ТОЛПУ. В то, что творит самые страшные злодеяния, нарушает своим существованием даже математические законы, ведь в этом случае сумма множества единиц равна нулю в плане разума, человеческих качеств. Толпа хуже демона, лишённого рассудка. В безумной орде сородичей есть только одна потребность – жажда творить лихо. Это единство, разрушительное и беспощадное, имеющее своё лицо, точнее – безжалостный оскал небытия.