Цитаты из книги «Сибиряк. В разведке и штрафбате»

другие бойцы. Цепь значительно поредела. И когда до нее осталось метров сто пятьдесят, заработал пулемет. Куликов стрелял короткими очередями, по семь-восемь патронов. Даст очередь, перенесет прицел, и все повторяется. Потери немцы понесли значительные. Однако пулемет засекли и стали стрелять по нему из транспортеров, пытаясь подавить. «Максим» смолк. Алексей обернулся в тревоге, но пулеметчик менял позицию на запасную. Немцы осмелели, стали забрасывать траншеи гранатами. Далековато, правда, и разлет осколков из их гранат – 10–15 метров, но психологически подавляет. Двое из наших бойцов не выдержали плотного автоматного огня и взрывов гранат, бросились из окопов назад. Тут немцы их и скосили. Алексей видел, как убили побежавших, и осуждающе покачал головой – как трусы погибли! Прямо на бруствер перед ним упала немецкая граната М-39, похожая на нашу «лимонку», только из двух штампованных половинок. На фронте ее прозвали «яйцо» или «крашенка». Пороховой замедлитель у этих гранат горел 4,5 секунды. Не медля ни мгновения, Алексей схватил гранату и отшвырнул ее в сторону набегающих немцев, спрятав голову за бруствер. Тут же рванул глухой взрыв, раздались крики раненых немцев. Алексей высунулся из окопа – до немцев

далековато, метров триста с гаком, на такие дистанции Алексей раньше не стрелял. Выставив прицел на деление 300 метров, он прицелился и выстрелил. Танкист застыл, свесившись наполовину из люка. А из машины уже рвалось пламя, ее окутал дым. Прячась за дымовой завесой, танкисты ушли. Наши позиции снова накрыли минометы. Алексей забился в нишу – здесь было безопаснее, чем в траншее. Стреляли из ротного, 50-миллиметрового миномета. Хлопки разрывов не сильные, но мины немцы клали точно, рядом с траншеей, а два раза – так прямо в нее. А потом пехота поднялась в атаку. Алексей стрелял из винтовки – надежнее как-то. Но когда до немцев осталась сотня метров, он взялся за автомат. Стрелять из него было непривычно, но он быстро приспособился. Прицелится в одного, даст очередь в два-три патрона и переносит прицел на другого. Когда же немцы ближе подобрались, вообще стрелял непрерывными очередями, едва успевая менять магазины. И пулемет ожил. Пограничник ударил в самый критический момент, когда немцы находились от траншеи на бросок гранаты. Кинжальным огнем он ударил в лоб цепи. Спрятаться немцам было негде, ровная земля. Понеся серьезные потери, они снова отступили. Пулемет смолк, только булькала вода в кожухе. В траншее оставалось трое живых бойцов: Алексей, разведчик Василий и молодой парень с черными петлицами и эмблемой войск связи – его имени они не знали. За траншеей в пулеметном гнезде лежал пограничник. Патронов же не было вовсе. – Даже застрелиться нечем, – грустно пошутил Василий. – Не дождутся немцы, чтобы я стрелялся, – ответил пулеметчик. – Что делать будем, парни? – К своим идти, к штабу. – Бомбили в той стороне, – заметил связист. Никто из них не заикнулся о том, что надо оставаться в траншее и удерживать позиции. Не было людей, не было патронов. – Я пулемет не брошу, – твердо заявил пограничник, – он со мной с заставы еще. – Ничего себе! Так ты эту дуру на себе все время пер? – Когда как, иногда немного машиной ехал. Уважение Алексея к этому парню росло. Вперед не лезет, не выпячивается, огонь открывает в самый нужный момент, когда кажется – уже все, сомнут сейчас. Выдержки и хладнокровия

Под окном на полу лежал убитый снайпер – Алексей попал ему в лицо. На подоконнике лежала наша СВТ в снайперском варианте. Нравились они немцам, и те с удовольствием пользовались трофеями.

Например, переноска тяжестей, того же ящика с патронами. С таким грузом быстро не побежишь, и ты для снайпера – просто подарок, возможность подстрелить малоподвижную цель. А чтобы этого не произошло, делаться должно так. К ручке патронного ящика привязывается длинная веревка. Солдат, держа конец веревки в руке, стремглав перебегает простреливаемое, а потому опасное пространство. Потом можно неспешно подтянуть за веревку ящик с патронами. И боец цел, и боеприпасы доставлены по назначению.

На балконе, метрах в семидесяти от него болталась на веревке мужская майка. Вроде бы ничего подозрительного. Но бои в городе шли уже не первый месяц, а майка в прицеле была целая – ни пробоины, ни подпалины от осколка. Алексей знал, что иногда снайперы вешают такие гражданские вещи специально. Действительно, кто на них обратит внимание? А между тем они указывали снайперу направление и силу ветра.

Немецкий миномет имел особенность. На наших минометах дальность выстрела определялась или навеской дополнительных пороховых мешочков с вышибным зарядом, или опусканием-поднятием ствола за счет винта на двуноге. Немецкий же миномет имел специальный кран на затыльнике ствола у опорной плиты. Вращая его, минометчики стравливали часть пороховых газов.

Оба улеглись. После обеда в армии положен получасовой отдых, и они даже слегка придремали в полглаза. Алексей ноги на дерево задрал – так они быстрее отдохнут.

в походе нельзя пить много: потеть будешь, и снова пить захочется

Снайперы использовали для стрельбы только тяжелые пули, применяемые в основном пулеметчиками – легкие пули имели немного другую баллистику и были подвержены большему сносу ветром. Они старались отобрать себе на пункте боепитания патроны довоенной выработки – с более стабильными показателями. Кроме того – только одной партии, указанной краской на ящике. Патроны тщательно осматривали, проверяя каждый. Патроны со слабым креплением пули, с легкими царапинами на ней, небольшими вмятинами на гильзе, неравномерными посадками капсюлей отбраковывали, возвращая пулеметчикам. Из-за большой плотности огня из станковых пулеметов небольшой разброс пуль роли не играл. А для снайперской стрельбы на большие дистанции каждая пропущенная мелочь вела к промаху. В школе учили: один патрон – один убитый враг.

Выстрел на дальние дистанции всегда труден, даже небольшой ветерок в состоянии отклонить пулю, мизерная ошибка в определении дальности или более резкий нажим на спусковой крючок могли привести к досадному промаху. И не столько было жаль истраченного патрона, сколько огорчало то, что в итоге снайпер обнаруживал себя.