Двигались до утра. Два часа, потом короткий отдых – и снова вперед, к линии фронта. Немец сковывал движение группы и был как гиря на ногах. Кроме того, по мере приближения разведчиков к передовой стали встречаться полевые госпитали, артиллерийские батареи, танковые подразделения. Старшина в таких случаях сверялся с немецкой картой – совпадают ли сведения? Сведения совпадали, и они аккуратно обходили подразделения, а это – лишний крюк, потеря времени.
Старшина все чаще поглядывал на часы и наконец объявил привал.
– Все, парни, на дневку останавливаемся. Дальше нельзя, опасно, светать начинает.
Обидно, до передовой рукой подать, километров пять. По мирным меркам – тьфу, час прогулочным шагом. Но спешка могла привести к гибели группы и потере с таким трудом доставшегося «языка».
Решение старшины в душе одобрил каждый из разведчиков, белым днем через несколько линий траншей ни за что не пройти.
Они поели консервов, накормили пленного и завалились спать в лесной ложбинке. Место удобное, в десяти шагах пройдешь и не заметишь.
Старшина назначил часового – они менялись каждые четыре часа, чтобы все разведчики отдохнуть успели. В отличие от пехотинцев, где наручные часы были редкостью – особенно в первые годы войны, разведчики их имели все, без них в тылу врага невозможно согласовывать действия. Конечно, часы были трофейные, но не дешевая штамповка, а довоенного производства.
Разведчикам позволялись вольности, за которые других военнослужащих наказали бы. Например, они могли постоянно носить при себе боевые ножи. Кто-то имел отечественные, другие – снятые с убитых немецких разведчиков – у них была качественная сталь, которая не ржавела. О хороших кожаных сапогах или трофейных кожаных ремнях вместо наших брезентовых даже не упоминалось, как и о компасах. И карты немецкие точнее наших были, каждый ручей, каждое отдельно стоящее дерево указано было. Жаль только, не все по-немецки читать названия могли.
Обеспечение немецких войск было на высоте: Германия готовилась к войне тщательно, и Европа помогала. Многие виды техники выпускались на присоединенных территориях – той же Австрии или Чехии.
Вроде бы культурная, развитая нация, однако жестокость немцев – и не только эсэсманов или карательных отрядов – поражала. Мирных жителей уничтожали целыми деревнями – женщин, детей, стариков, людей явно не военных, не способных оказать сопротивление.
Отсыпались и отдыхали разведчики весь день и вечер и из леса вышли уже после полуночи. Днем старшина тщательно изучал свою и немецкую карты и теперь по темноте вел свою группу уверенно.
Передовая обозначила себя издалека. Уже за два километра стала слышна пулеметная стрельба, затем, по мере приближения, – отдельные выстрелы. Стали видны и осветительные ракеты.
Немцу снова воткнули в рот кляп, чтобы он не крикнул и не поднял тревогу – кто знает, что у него в голове? Может, он из идейных наци? Правда, выглядел гауптман уже далеко не так браво, понял: либо он подчинится и будет у русских в плену, либо погибнет, и не исключено – от своих, при переходе передовой.
Когда, по ощущениям, передовая была рядом, разведчики опустились на землю и дальше передвигались уже ползком. Впереди, на удалении десятка метров, двигался Самохин – в случае опасности он подаст сигнал.
Через третью линию траншей, почти пустую – лишь из блиндажа доносился звук губной гармошки, – они перебрались благополучно. Метров через двести-триста – вторая линия, по ней прохаживались часовые, и ближнего из них выдал отблеск на примкнутом штыке винтовки.
Игорю порой казалось, что кожа у него на локтях и коленях скоро сотрется до крови – она саднила. Придавало сил осознание того, что свои уже близко. Стоило перебраться через последний ряд немецких траншей, и дальше уже была «нейтралка», там уже легче.
Перед последней траншеей они лежали долго, наблюдали. Справа – дот с пулеметом, оттуда слышен разговор пулеметчиков. Не спят, сволочи! А гауптман говорил, что на этом участке не самые боеспособные части. Врал?
Они дождались, когда погаснет ракета, перемахнули через траншею и скатились за бруствер. И тут Самохин с ходу напоролся на «колючку» с пустыми консервными банками. Перезвон был такой, что и глухой бы услышал. Скрываться было бессмысленно.
– Гранаты в траншею и бегом вперед!
Каждый разведчик имел при себе по две «лимонки», иначе – гранаты «Ф-1», мощные, оборонительные. Долго ли сорвать чеку и швырнуть ее в траншею?
Четыре мощных хлопка в траншее, крики тревоги. Из дота забил пулемет – пока он бил неприцельно.
Самохин поднял стволом автомата «колючку», и разведчики по одному проползли под ней.
– Самохин, вперед! Проверяй землю перед собой, там могут быть мины. Катков, с немцем – за ним, мы будем прикрывать. Колтунов, бей по амбразуре дота.
Колтунов развернулся в сторону немецких позиций. Дот в тридцати-сорока метрах, видны вспышки выстрелов.
Сергей выпустил по вспышкам длинную очередь, и пулемет смолк – все-таки Колтунов угодил по пулеметчику. Но в траншее уже тревога, из блиндажей выбежали солдаты, послышались винтовочные выстрелы. В небо взлетели сразу две ракеты.
Колтунов и Фадеев стали бить из автоматов по каскам немцев, мелькавшим над бруствером. Вести минометный огонь немцы опасались, боялись угодить по своим.
Старшина метнул еще одну гранату. Однако из лежачего положения далеко не бросишь, он привстал на колено и тут же получил пулю в грудь. Вскрикнув, старшина рухнул на землю.
К нему кинулся Сергей.
– Старшина, куда тебя?
– Уходите… Немца прикрой… – только и успел прохрипеть Фадеев и умер.
Самохин старался ползти быстро. Уже по привычке он ощупал перед собой землю – на метр вперед не было ни подозрительных бугров, ни свежей земли. Однако пули иной раз били совсем рядом, пыль попадала в глаза.
Игорь полз за немцем, и как только тот замирал, толкал его стволом автомата в подошвы сапог.
– Ползи, а то свои убьют. А в Сибири лучше, чем в могиле.
Пули то били в землю, то летели поверх голов.
Разведчики уже удалились от траншеи на полсотни метров. Даже для винтовки или автомата это – плевое расстояние. А сейчас ветерок, осветительные ракеты на парашютиках раскачивает, свет колеблется, и все вокруг кажется зыбким и неверным, давая тени то справа, то слева.
Вскрикнул сзади Колтунов. Игорь хотел развернуться, подползти к приятелю, но вспомнил приказ старшины:
– В первую очередь – немца прикрывать, дорогой ценой он достался! Сколько групп из немецкого тыла не вернулось…
Самохин, желая побыстрее убраться от траншей, допустил роковую ошибку – он пропустил мину. Проведя руками перед собой по земле, он решил, что путь чист и свободен, пополз вперед – и вдруг прямо под ним рвануло. Тело подбросило вверх, огонь, дым, тротиловая вонь…
Игорь первым делом посмотрел на немца – жив ли? Перед переходом последней линии траншей ему за спиной привязали веревкой его же портфель с документами. И у разведчиков руки для возможного боя свободны, и портфель может прикрыть спину немцу от шальной пули или осколка.
– Дитрих, ты жив?
– Что это было? – повернулся к нему немец.
– Мина.
– О, майн гот…
Момент был тяжелый. Немецкие траншеи рядом, немцы видели, где сработала мина. Игорь еще подумал – сейчас закидают гранатами или расстреляют из пулемета.
С наших позиций заметили стрельбу и взрывы у немецких позиций и поняли – из немецкого тыла кто-то прорывается. С небольшой задержкой открыли огонь – из пулеметов и минометов по немецким позициям. Огонь с немецкой стороны стал слабее.
– Вперед, бегом! – приказал Игорь.
Это было очень опасно и рискованно. Могли быть еще мины, в темноте, совершенно случайно, могли подстрелить свои.
Немецкий офицер не хотел вставать под огнем, прикрывал голову руками. Кляп изо рта он уже успел вытащить, но кричать и взывать о помощи, если он уже на «нейтралке», по которой лупят из всех стволов да еще с обеих сторон, было бессмысленно.
Игорь вскочил сам, рывком поднял за ворот гауптмана – откуда только силы взялись? Стволом автомата толкнул его в спину:
– Вперед, а то застрелю!
И гауптман, спотыкаясь о комья земли и попадая в воронки, побежал. Игорь держался за ним.
Завыли мины – это уже немцы отвечали огнем.
– Ложись! – скомандовал Игорь.
Немец упал и прикрыл голову руками.
Мины взорвались с большим перелетом.
– Вперед!
Они успели пробежать еще с полсотни метров, когда снова раздался нарастающий вой падающих на излете мин – их становится слышно секунды за две-три до падения.
– Ложись!
Опять перелет, но уже ближе – в немецкой траншее явно был корректировщик огня.
– Ползем. Ищи большую воронку…
Минометные мины оставляют воронки мелкие, в таких не укрыться даже одному. Другое дело – воронка от авиабомбы или гаубичного снаряда. Немец очень хотел жить и потому воронку обнаружил быстро и скатился в нее. Игорь – следом за ним.
И в это время раздался вой мин и четыре разрыва, совсем рядом. Если бы они не успели укрыться, обоих посекло бы осколками.
Игорь не знал, далеко ли еще до своих, и решил переждать обстрел в воронке. Считается, что снаряд или мина дважды в одну и ту же воронку не попадает. И то, что они смогли удалиться от немецких траншей так далеко, уже сама по себе счастливая случайность, чудо. Не зря говорят, что пьяным и новичкам везет. Первый его выход в тыл – и из всей группы он единственный остался в живых.
Через четверть часа стрельба стала стихать, лишь изредка звучали одиночные выстрелы с обеих сторон.
– Ползем, вперед!
Они выбрались из воронки. Сколько преодолели – непонятно, и вдруг раздался окрик:
– Стоять! Кто такие?
– Ты еще пароль спроси. – Игорь выматерился. Не любитель он был пользоваться сим лексиконом, но немцы такие выражения не применяли, и это убедило часового лучше всего.
– Ползите сюда! Сколько вас?
– Двое. Я – из разведгруппы, и немец, «язык».
Они быстро добрались до траншеи. Первым схватили за руки и втащили в траншею немца, а уж за ним – Игоря.
В траншее находились несколько бойцов, и все они были в ватниках – в мае ночи еще прохладные.
– Боец Катков, тридцать шестой стрелковый корпус, двести пятнадцатая дивизия.
– Э, куда тебя занесло… – покачал головой один из бойцов. – Да они на левом фланге, километров двадцать пять отсюда.
К ним подошел еще один боец в каске и в ватнике. Однако по тому, как вытянулись перед ним бойцы, Игорь понял – перед ним командир роты или батальона.
– Так это из-за вас такой шум?
– Так точно!
– Даньшин, забери у разведчика оружие и конвоируй обоих в ПНШ по разведке.
Сам пошел впереди.
Какое-то время они виляли по траншее. Потом она повернула в тыл и стала не такой глубокой, а они выбрались на землю.
Отошли изрядно.
Командир остановился. Погон на его ватнике не было, а если бы и были, ночью знаки различия не увидишь.
Офицер включил фонарик и направил луч света в лицо Игорю. Тот зажмурился.
– Даньшин, у тебя перевязочный материал есть?
– Так точно, товарищ комбат.
– Перевяжи разведчику руку, кровь у него на предплечье.
Игорь удивился – когда это его зацепило? Боли он не чувствовал.
Офицер перевел луч света на немецкого офицера:
– О, немец! А что это у него на спине?
– Его портфель с документами.
– Жирный карась! Отдай его нам!
– Не могу, товарищ комбат. Из-за «языка» уже не одна группа погибла. Из нас четверых я один остался. Как можно?
– Одно же дело делаем! – укорил Игоря комбат.
– Дружба дружбой, а табачок врозь, – парировал Игорь.
– Да, полковой разведке палец в рот не клади – они всю руку оттяпают. Шустрые!
Еще четверть часа пути – и вот он, штаб, расположившийся в деревенской избе.
ПНШ по разведке уже не спал, предупрежденный комбатом по полевому телефону.
Игорь доложился.
ПНШ окинул его взглядом и вздохнул:
– Документов, конечно, нет?
– Нет. Но вы же знаете, документы, письма, награды – все перед выходом сдается.
– Кто у тебя в полку ПНШ?
– Старший лейтенант Терехин.
– Знаю такого, встречались в штабе корпуса. Немец-то хоть стоящий или так себе?
Игорь показал большой палец:
– Тыловик, гауптман. Документы и карты при нем.
– Ух ты! Надо его в штаб дивизии везти, а то и в корпус. Давно такой улов не попадал! Садись, чаю попей…
Старлей стал названивать по телефону, потом вызвал машину.
На полуторке с одной, едва светящейся фарой они ехали около часа. В кабине – старлей, в кузове – немец, Игорь и Даньшин, из батальона. Оружие Игорю уже вернули, повязка на рукаве кровью немного пропиталась.
В дивизии к приему ценного «языка» уже были готовы. Переводчик, командиры, комната, довольно большая, военными полна. Игорь и ПНШ, привезший немца из полка, скромно пристроились на лавке в уголке.
Первые полчаса допроса немецкого офицера повергли командиров в шок – тот так и сыпал сведениями.
– Из девятой армии генерал-полковника Моделя одну танковую и одну пехотную дивизию перебрасывают в район Орла. Из третьей танковой армии, корпуса генерала Вутмана, тридцать пятую и девяносто восьмую дивизию тоже перебрасывают к Орлу. На их замену из тыла подтягивают охранную дивизию, хотя она крайне необходима в тылу для охраны коммуникаций от партизан. Из второй армии генерала Вайса забирают часть седьмого армейского корпуса – две полнокровных пехотных дивизии.
– К Орлу? – уточнил командир дивизии.
– Да.
– То есть вермахт собирается начать наступление в районе Орла?
– Это вторым эшелоном. Первый будет в районе выступа в направлении Курска.
Командиры переглянулись.
– Когда планируется операция?
– Фюрер еще не утвердил план, но думаю, что через месяц. Из Германии идут эшелоны с техникой, боеприпасами, топливом, медикаментами. К Курску отправлены два батальона новейших тяжелых танков, если не ошибаюсь – пятьсот первый и пятьсот второй.
Игорь и сам был очень удивлен – гауптман по роду своей службы знал очень многое, хотя служил не в штабе.
Через пару часов допрос прервался, пленного вывели, а командир дивизии обратился к присутствующим офицерам:
– Сведения очень важны. Если воздушная и зафронтовая разведка все подтвердит, немцы предпримут наступление предположительно в июле в районе Курска, Белгорода, Орла. Я еду в штаб армии вместе с пленным.
Взгляд командира упал на Игоря:
– Ваша группа его взяла?
Игорь вскочил:
– Так точно! Три дня выслеживали.
– Молодцы! Ты командир группы? Почему рядовой?
– Никак нет. Группа была из четырех человек. Старший – старшина Фадеев. На обратном пути все на «нейтралке» полегли, когда немецкую траншею переходили.
– Ты ранен?
– Зацепило.
Комдив обернулся к помощнику начальника штаба:
– Пусть врач окажет помощь герою. Начальник штаба, на всю группу представление к наградам.
– Товарищ генерал, разрешите обратиться? – осмелился Игорь.
– Разрешаю.
– Еще бы командира батальона отметить. Он ситуацию понял, и его бойцы огонь по немецким позициям открыли. Без их помощи мы бы все там остались, очень своевременно.
– Из какого полка, кто комбат?
– Не могу знать, мы вышли на полосе вашей дивизии, а я из двести пятнадцатой.
– Соседи, значит. Начальник разведки!
– Я!
– Ты плакался как-то – людей в разведке не хватает…
– Так соседи его не отдадут, товарищ генерал…
– Договорись. Товарищи офицеры, все свободны!
Игорь вышел в коридор, и к нему тут же, как будто ждал, подошел порученец генерала:
– Пойдем в медсанбат, тут недалеко.
– Мне бы в свой полк, группу уже небось потеряли.
– ПНШ по разведке созвонится, объяснит.
– Так у меня документы в полку остались, красноармейская книжка.
– Это мелочь! С утра подойдешь ко мне, в штабе новую выпишут. С командиром бы такой фокус не прошел, а с рядовым – без проблем.
– Нехорошо как-то, – вздохнул Игорь, – я вроде дезертира получаюсь.
– Я не понял, ты согласен или нет?
– Согласен, – буркнул Игорь. Он и на старом месте служил всего ничего, несколько дней. Но по старой красноармейской книжке он, вернее Семен Катков, – служил в действующей армии с февраля сорок второго года.
– Ну вот, другое дело! А то ломаешься, как девочка.
– Там сослуживцы, товарищи мои. Хотя – вторая группа за неделю… От взвода нашего несколько человек и осталось…
– Воинское братство – великая вещь, понимаю. Когда ты в рейде, твой побратим выручить тебя всегда готов. Большое дело ты с товарищами сделал, Катков. Может быть, сотни, а может, и тысячи солдатских жизней спас, притащив сюда этого гауптмана с его документами.
Когда они шли к медсанбату, порученец внезапно остановился:
– А кто из вас с немцем говорил, документы просматривал? Вдруг «пустышка», начальник ездовой службы?
– Я и общался, – нехотя признался Игорь.
– Ты немецким владеешь? – поразился порученец.
– Ну, не совсем свободно, – дал задний ход Игорь. Он вдруг с досадой осознал – не надо было язык распускать. Вопросы могут возникнуть – откуда? И что он скажет в ответ? Впредь каждое слово контролировать надо.
– Так ты же находка для нашей разведки! Кстати, мы пришли.
В медсанбате порученец сам стоял за спиной хирурга.
Доктор извлек из предплечья Игоря небольшой зазубренный осколок и бросил его в лоток.
– От противопехотной мины – я таких уже повидал немало. Тебе противостолбнячную сыворотку уже ввели?
– Никак нет. На «нейтралке» под минометный обстрел угодили, потом товарищ мой на мине подорвался. Его в клочья, а мне повезло.
– Разведчик? – уважительно спросил хирург.
– Из полковой разведки.
– Обезболивающего примешь? – доктор поболтал склянкой.
Порученец кивнул Игорю:
– Давай, вроде фронтовых сто грамм. Моя бы воля на то была – неделю бы тебя поил.
– Много нельзя, – возразил хирург. – Завтра на перевязку. Через неделю заживет.
– Есть!
Порученец проводил Игоря до избы, где размещался штабной взвод – охрану штаба несли, охрану пленных, пакеты секретные в подразделения доставляли.
О проекте
О подписке