Глава 3
Парашютисты

Осенью сорокового года, после многочисленных заявок Федора, на заставу прибыли десять строевых лошадей. Как и сам Федор, так и бойцы были им рады – ведь мобильность возросла.

Из наиболее опытных бойцов Федор сформировал небольшую группу численностью в пять человек. В наряды по охране границы он их не отправлял, но стоило прозвучать тревожному звонку от наряда или услышать стрельбу в приграничной полосе, как группа немедленно выезжала туда.

Кроме винтовок «СВТ» на вооружении группы был еще ручной пулемет «ДП-27». С одной стороны – лишняя тяжесть для коня, но иной раз он сильно выручал пограничников.

В один из сухих осенних дней с наблюдательной вышки пограничник сообщил, что он наблюдает группу гражданских лиц, продвигающихся к границе. Движется группа со стороны села Михалки.

С вышки, да еще с помощью бинокля, видно далеко. Конечно, не современная стереотруба, но все же оптика.

Маневренную группу Федор возглавил сам.

С 1 февраля 1940 года СНК установил погранрежим в полосе семи с половиной километров от границы. Находиться здесь могли только местные жители, да и то по трудовой необходимости.

Федор предполагал, что через границу попытаются прорваться люди мирные, но несогласные с советским строем. И были такие прорывы, которые иногда заканчивались удачей. Но не в этот раз.

Было на границе место, удобное для перехода, и называлось оно Сухая балка. Это было нечто вроде оврага с пологими склонами, поросшими колючим терном. И тянулась эта балка от деревни Чусь и до самого Буга.

Но вот пытавшиеся пройти этим путем шансов на благополучный переход не имели. Недалеко от реки, с обеих ее сторон расположились два секрета. Наряд – он вдоль контрольно-следовой полосы ходит, а секрет сидит неподвижно на наиболее вероятных участках прорыва.

Подскакав к балке, по приказу Федора пограничники спешились. Нарушителей не видно, видимо, они успели спрятаться за поворотом – балка по ходу своему делала несколько плавных изгибов. Только вот пройти по самой ее низине можно было лишь в сухую погоду. После дождей или по весне в низине тек широкий ручей, к лету пересыхавший.

– Пулеметчик со вторым номером – на ту сторону, – приказал Федор. – И всем – вперед, соблюдать тишину и осторожность. Оружие приготовить к бою.

Федор, а с ним еще четыре бойца медленно двинулись вперед. Надо было подождать, пока пулеметный расчет пересечет балку и сможет двигаться параллельно и одновременно с группой.

Но вот пулеметчики на противоположном склоне. Федор махнул рукой, давая сигнал к движению.

Они прошли метров триста до изгиба балки, не наблюдая гражданских лиц, но стоило им повернуть, как перед глазами предстала вся группа, человек десять, причем все с оружием. И хоть до нарушителей было еще далеко, метров двести, оружие различить можно было. Кричать «Стой!» бесполезно, далеко.

– Бегом марш!

Пограничники рванули вперед.

Замыкающий нарушитель заметил преследование и передал об этом группе. Нарушители побежали вперед, к такой близкой уже реке. Граница в паре километров, на расстоянии броска.

Один из секретов заметил передвижение в балке и пустил вверх красную ракету, оповещая заставу о нарушении границы.

Федор на бегу вытащил ракетницу из брезентовой кобуры и тоже выстрелил ракетой, давая понять: видим, преследуем!

Впереди грохнуло два винтовочных выстрела, но кто и в кого стрелял – неясно.

Нарушители нестройной толпой неслись к берегу.

Наряды пограничные состояли из двух человек, и нарушители об этом знали. Они думали с ходу их снять, расстрелять, пользуясь численным преимуществом.

– Бойцы, поднажмем!

Ударили сразу четыре выстрела, почти слитным залпом. Один из нарушителей упал, другие залегли.

Федор поморщился. Стрельбы с бойцами он проводил регулярно, и они должны стрелять метко. А тут из четырех выстрелов только один достиг цели.

Нарушители оказались в западне. Впереди было не двое пограничников, как они предполагали, а четверо. И сзади зеленые фуражки мелькают. А до границы – рукой подать, сама река – уже нейтральная территория. Видимо, главный отдал приказ на прорыв.

Федор остановился:

– Огонь!

Нарушители вскочили, бросились вперед, но спереди и сзади по ним зазвучала стрельба. Дистанция – сто пятьдесят метров, да еще пулеметчики подключились. Одна короткая очередь, вторая…

Потеряв несколько человек убитыми, нарушители не выдержали, залегли.

– Вперед!

Пограничники сократили дистанцию броском и тоже залегли. Точно стрелять после продолжительного бега сложно: дыхание бурное, стволы ходуном ходят, пот застилает глаза. Секреты в данной ситуации в более предпочтительном положении. Они спокойны, их стрелковая позиция выше, чем у нарушителей, метров на двадцать.

Оба секрета стали вести прицельную стрельбу. Только кто-нибудь из нарушителей шевельнется, сразу следует выстрел. Точно попадали пограничники или нет, но нарушители лежали, боясь поднять головы из-за кочек и неровностей местности.

А еще не подвели пулеметчики. Они основательно устроились за поваленным деревом – не взять их никак, и открыли огонь по четко видимым фигурам. Несколько нарушителей пытались отстреливаться, но огонь быстро подавили, и наступила тишина. Надо лично проверить, остались ли живые?

Федор взял в руку пистолет и приказал Борисову:

– Приглядывай.

У якута была обычная винтовка, без оптики, но стрелял он из нее лучше любого снайпера.

Федор по склону сбежал вниз. Он шел так, чтобы не перекрывать Борисову сектор обстрела. Неуютно себя чувствовал. Любой нарушитель, будучи раненным, пальнуть мог в близкую цель.

Вот и первый, готов! С такой раной в голове не живут. Немного поодаль еще одно тело.

Федор подошел, перевернул убитого. Наповал, входное отверстие от пули – прямо в области сердца.

Услышав сзади стон, резко обернулся и увидел, что один из нарушителей шевелит рукой и хрипло, с присвистом дышит.

Федор, держа наготове пистолет, приблизился.

– Эй, ты кто такой? Назовись!

Раненый открыл глаза.

– А, начальник!

Федор видел, что ранения у нарушителя серьезные. Два пулевых в живот, крови вытекло много, и жить раненому осталось недолго, минуты.

– Ничего, будет и на нашей улице праздник, – прошептал раненый. – Недолго ждать осталось.

Раненый дернулся и перестал дышать.

Федор ногой отбросил в сторону его винтовку.

Еще четыре трупа, ранения в спину – это пулеметчик их срезал. Дальше обнаружился еще один раненый – в оба бедра.

– Больно, – прохрипел он.

– Верно, больно. Но я тебя не заставлял сюда приходить.

– Будь ты проклят, большевистская собака!

– Сдохнешь сейчас. О Боге бы подумал…

– Ног уже не чую. Говорил я Лешему, с заставы надо было начать. Перестреляли бы всех и за кордон ушли. Не послушался… – раненый на пару минут замолчал.

Федор сделал знак бойцам спуститься – надо было обыскать убитых, забрать оружие да присыпать их землей. Хоронить – много чести. Федор пытался вспомнить, не мелькало ли прозвище или кличка «Леший» в сводках. Нет, не было.

Раненый пришел в себя.

– Пить!

– Фляжки нет, а и была бы – не дал. Назовись, а то так и сдохнешь безымянным.

– Яким. А фамилию не скажу.

И раненый замолчал – теперь уже навсегда.

Как и ожидал Федор, в карманах убитых не было никаких документов, только кисет с табаком и еще деньги. Сумма изрядная, полторы тысячи немецких марок. И все – в кармане у одного, наверное – главаря. Оружие – старые трехлинейки, судя по клеймам, выпущенные Тульским Императорским оружейным заводом еще до революции 1917 года – сложили в кучу. Орудуя саперными лопатками, присыпали тела землей, чтобы вороны не слетались.

Федор взобрался к секретам. Пограничники при виде начальства поднялись из окопов полного профиля.

– Раненые есть?

– Никак нет.

– Рано стрелять начали, надо было ближе подпустить и стрелять наверняка, – укорил Федор. – Завтра стрельбы для вашей четверки устрою.

Для стрельбы вполне можно было использовать патроны, изъятые у погибших нарушителей. Не надо заполнять бумаги на списание боеприпасов, а для бойцов – незапланированная тренировка.

По прибытии на заставу Федор написал рапорт, отзвонился Загорулько.

– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант!

– Здравствуй, Василий! Зачем так официально?

– Поинтересоваться хочу: сегодня была попытка массового прорыва через кордон с нашей стороны. При попытке пересечь границу по пограничникам открыли огонь. Ответным огнем все были уничтожены.

– Ну и в чем проблема?

– Один из раненых перед смертью упомянул какого-то Лешего.

– Как ты сказал? Лешего? Есть такой, пленные бандиты упоминали. Но никто не знает, кто это такой, как он выглядит и где прячется. Очень осторожен, контактирует только с главарями бандподполья. Полагаю – агент, и сам понимаешь чей. Руководит, координирует, через него деньги идут. НКВД и мы по своей линии копаем, но выйти на его след пока не можем.

– Понял, спасибо, отбой связи.

Линия связи не была защищена аппаратурой шифровки и дешифровки переговоров, но связисты ежедневно проверяли ее на наличие посторонних подключений. Однако, несмотря на это, офицеры секретных переговоров не вели. А что Леший – так какой это секрет? Бандподполье о таком знает. Но выводы из услышанного Федор сделал.

От казармы бойцы прокопали траншею и дзот, а иначе говоря – долговременную земляную огневую точку, сделали. Фактически окоп с бревенчатым накатом и широкой щелью-амбразурой для пулемета. Случись нападение на заставу, пулеметчик из дзота близко бандитов не подпустит.

Через несколько дней Федор наведался в Михалки. Отделение милиции после нападения должны были пополнить, и надо было познакомиться с новым начальником. Не предупреждал его звонком Федор, уж больно муторно. Сначала надо звонить дежурному по комендатуре, он переключит на городской коммутатор, а уж потом – на отделение милиции. И связь скверная: шумы, трески, слышно плохо, приходится кричать. Нет уж, лучше проветриться верхом на лошади…

Новый начальник оказался на месте.

– Сам к вам на заставу собрался, – признался он, пожав руку Федору, и представился: – Старшина Иван Шепитько.

– Василий Казанцев, – представился в ответ Федор.

Мужчины обсудили насущные служебные проблемы. Договорились о связи ракетами в случаях непредвиденных ситуаций, обсудили обстановку в селе.

– Я человек здесь новый, пока вхожу в курс дела, – сказал старшина. – Но знакомству рад.

Милицейский старшина был немного старше Федора, круглолиц и общителен.

– Давай за знакомство?

– Если только пива…

Пиво Федор не пил давно, с тех пор как попал на границу.

Когда он в село въехал, недалеко от отделения милиции вывеска на глаза попалась. Да так маняще-аппетитно кружка с пенным напитком нарисована была на ней, что Федору неудержимо захотелось сделать пару глотков…

– Не возражаю. Барбара-буфетчица пиво женит – мужики жаловались. Да нам не посмеет…

Женить пиво – для тех, кто не знает, – разводить его водой. И пиво тогда было только одного сорта, «Жигулевское».

– Неудобно как-то, оба в форме, при исполнении.

– Тоже мне, проблема! У Барбары сзади закуток есть, маленькая каморка, нас и не увидит никто. Да и раки там отменные!

– Соблазнил, идем.

Они подошли к пивной, зашли сзади, и Иван постучал.

– Кого там несет? – раздался недовольный женский голос.

Дверь распахнулась, и выглянула буфетчика в кружевной наколке на волосах и белом переднике.

– Пан… Ой, господа-товарищи офицеры! Милости прошу!

Барбара провела их в подсобку, где сильно пахло пивом и рыбой.

– Раки свежие, будете?

– Неси! И пиво не забудь!

Пиво оказалось неплохим, а раки – еще теплыми.

Заказ повторили.

– Пора и честь знать, – поднялся Федор. – Сколько с меня?

– Сегодня я угощаю.

– Тогда будь здоров!

Иван остался, а Федор вернулся к отделению милиции, отвязал коня от коновязи. Душевно посидели, хоть какое-то развлечение, а то все время на заставе. Отпуск не дают, хотя он его уже заслужил, говорят – время сложное, не до отпусков. Да и дадут если, куда ехать?

Лошадка шла неспешно, и Федор погрузился в раздумья.

Вдруг кобылка запрядала ушами, всхрапнула – у лошадей слух и обоняние не хуже, чем у собак, и Федор сразу насторожился.

В этот момент справа раздался легкий щелчок, уж очень знакомый – так взводят курок.

Федор сразу вытащил ногу из правого стремени, ухватился рукой за луку седла и перевалился на левый бок лошади. Помедли он чуть, и оказался бы трупом, потому что в следующий момент грянул выстрел.

Поза, в которой находился Федор, была неудобной, но Федор исхитрился и вытащил из кобуры оружие. Патрон у «ТТ» был уже в стволе, жизнь научила. Взвел большим пальцем курок, положил ствол на седло и сделал подряд пять выстрелов, веером. Прислушался. Он действительно услышал вскрик или показалось?

Соскочив с лошади, Федор бросил поводья на землю. Его кобылка была приучена к этому: если поводья на земле, стоит как вкопанная. Сам к лесу бросился, передвигаясь зигзагом, потом упал и перекатился.

Предосторожность оказалась нелишней, из-за деревьев ударил еще один выстрел. Федор вскинул пистолет, трижды выстрелил на звук и тут же заменил опустевший магазин.

Послышался треск сучьев – это нападавший продирался сквозь кусты, явно удаляясь от опушки. Ну нет, упускать нападавшего Федор не собирался. Сегодня покушение не удалось, а завтра? Надо свернуть гаду шею. И Федор ринулся в лес, прикрываясь деревьями, он перебегал все дальше и дальше, удаляясь вглубь его.

Убегавший не старался идти тихо, пер напролом. Вот его фигура мелькнула в полусотне метров, и Федор тут же выстрелил. Неудача, пуля ударила в дерево, отщепив кусок коры.

Убегавший выстрелил в ответ. Судя по звуку выстрела, в его руках был револьвер.

Выстрелов было три, значит – в барабане еще четыре патрона. Нападавший – стрелок неважный, это было понятно. Но как он оказался в засаде? Увидел Федора на сельской улице и решил на обратном пути подстеречь? Большого ума для этого не надо, от села до заставы одна дорога. Или ему подсказали, навел кто-то?

Федор решил по возможности взять стрелка живым, в крайнем случае – ранить его в ногу. Потом допросить, выбить сведения. Один действовал – по злобе к советской власти или он член бандгруппы подполья? Конечно, Белоруссия – не Украина, где возникли и активизировались ОУН, УПА и другие организации националистического толка, но в Западной Белоруссии разрозненные группы националистов тоже были.

Федор, видя спину нападавшего, бросился вперед, сократив дистанцию.

Почувствовав неладное, бандит обернулся и выстрелил. Федор видел, как он предварительно взвел курок. Ага, так у него револьвер солдатский, в отличие от офицерского варианта самовзвода не имевший. Для Федора это хорошо, стрелок не сможет произвести два или больше выстрелов подряд. Такими револьверами снабжались нижние чины в царской армии, вроде артиллерийской прислуги или инженерных войск.

Федор мчался на стрелка, бросаясь от дерева к дереву.

Стрелок занервничал – Федор уже отчетливо видел его лицо. Это был мужик лет сорока-пятидесяти, кряжистый, в помятом костюме и сапогах.

– Стой! – крикнул Федор. – Брось оружие и подними руки – останешься в живых.

Мужик вскинул револьвер, выстрелил и бросился наутек.

Федор выстрелил ему по ногам и, видимо, задел, потому что бандит внезапно, на ходу, захромал на правую ногу.

Федор сделал еще один бросок, до стрелка уже оставалось метров двадцать. У бандита два патрона в барабане, и надо спровоцировать его на стрельбу. Когда же патроны закончатся, можно хоть голыми руками брать.

Он нацепил на ствол пистолета свою фуражку и высунул ее из-за дерева. Тут же раздался выстрел, причем мимо. Хоть бы стрелять толком научился, террорист хренов!

Федор надел фуражку и вышел из-за дерева. Он шел на стрелка, отклоняясь то влево, то вправо. Морально давил, на психику действовал. За Федором – огромная государственная машина, а стрелка поддерживает лишь кучка отщепенцев, да и те далеко – фактор немаловажный.