Грузовик разворотило на фрагменты, только рама искорёженная осталась и одно заднее колесо. А вокруг – осыпь из монет, как будто пеплом посыпано. Илья поднял одну монету. Серебро, пятьдесят копеек, 1924 года чеканки. Так вот что в ящиках было. Драгоценный запас, а не бумаги. Светлая память Павлу Филипповичу! Илья пилотку с головы стянул. Собирать монеты? Смешно. Здесь не одна тонна. Да и соберёшь, куда складывать? Крикнул.

– Бойцы! Живы?

Из леса вышли сконфуженные водители. Когда «мессер» пикировать стал и из пулемёта стрелять, инстинкт самосохранения сработал, кинулись из машины за деревья. Осмотрели грузовики. У второго в колонне лобовое стекло пулей пробито, как раз напротив сиденья водителя. Был бы в кабине – убило. Ни пулемёта нет, ни харчей. А подкрепиться бы не помешало. Но главное – сам жив.

– Бензин есть?

– Километров на сто осталось. И канистра запасная в кузове, – ответил Прохор, водитель второго грузовика.

Впрочем, уже первого. Потому что от первого ничего не осталось.

– Тогда едем.

Илья в кабину уселся, на пассажирское сиденье. Ни Илья, ни водители не знали, что этим днём третья танковая группа Гота ворвалась в Минск с северо-запада, а вторая танковая группа Гудериана вошла в столицу Белоруссии с юга. Десятая армия Западного фронта РККА оставила Белосток и отходила с боями к Волковыску и Зельве. Немецкая 9-я армия, наступающая на Гродно, севернее Слонима соединилась с 11-й армией Клюге, двигавшейся от Бреста, и отрезала пути отхода 3-й и 10-й армиям РККА.

Двум автоколоннам с банковскими ценностями чудом удалось не угодить в котёл. События развивались стремительно. Уже двадцать девятого июня Гудериан продолжил наступление на Бобруйск. Группа немецких армий «Центр» сжимала кольцо, методично уничтожая части Красной армии, попавшей в окружение западнее Минска. Часть окружённых прорвала немецкие позиции и вышла к Ново-Борисову. За упущения по обороне 30 июня был арестован и вскоре расстрелян командующий Западным фронтом генерал Д.Г. Павлов.

Панику в населённых пунктах, среди военнослужащих, вносили действия полка «Бранденбург-800». Состоял он из диверсантов, свободно говорящих по-русски, как на родном, и одетых в форму бойцов и командиров Красной армии. Они резали проводную связь, убивали наших командиров, при встрече с красноармейцами кричали.

– Окружают! Танки!

Танков боялись, поскольку действенных способов вывести их из строя не было. Пушек, как и снарядов, остро не хватало – разбомблены были в большинстве своём в артиллерийских парках в первые дни войны. Противотанковые ружья ПТРД и ПТРС начали поступать в войска только осенью. И «коктейли Молотова», горючую смесь в бутылках, начали производить лишь в июле. Из-за безысходности делали связки гранат, усиливая мощь, бросали под гусеницы. Броню обычные гранаты не пробивали, но попробуй ещё добросить связку гранат под траки, когда танкисты всё пространство перед собой густо накрывали пулемётным огнём.

Илью здорово выручала трофейная карта, по ней он прокладывал маршрут. Одна беда – Лепель значился у обреза карты. По мере продвижения немцев на восток карты заменялись на другие, с более глубинными районами Советского Союза.

Илья подумал – придётся из-за карты рисковать, убить ещё кого-нибудь из офицерского или младшего командного состава, у рядовых карт не бывает, если только у разведчиков.

К исходу дня впереди показался город. Илья приказал водителю остановить машину. Следом остановился другой грузовик.

– Бойцы, взять оружие, охранять груз.

Водители взяли трёхлинейки, встали у машин. М-да, если наскочит противник, покрошат из пулемётов или автоматов вмиг. Автоматы, тот же ППД, был в войсках редкостью. Армейские генералы считали пистолеты-пулемёты оружием полицейским, смотрели презрительно, выпуск их был крайне мал. После финской войны отношение к оружию изменилось. Финны вооружали лыжные отряды автоматами «Суоми», проникали в наши ближние тылы, и потери от автоматного огня противника наши войска несли большие. Спохватились, а только оборудование быстро на выпуск автоматов не перестроишь, а требовались миллионы экземпляров и десятки, а то и сотни миллионов патронов к ним. А ещё один урок преподали «кукушки», как называли финских снайперов. Урок пошёл впрок, на заводах стали выбирать винтовки с кучным боем, оснащали их снайперскими прицелами. Опять узкое место – выпуск прицелов невозможно быстро нарастить, нет оборудования и специалистов.

Во многом из-за того, что в военном руководстве принимали решения такие, как маршал Будённый, бывший фельдфебель царской армии, не имевший военного образования, зато коммунист с классовым чутьём. Не понимали такие руководители роли танков, перспективного вооружения, полагали – конница будет царствовать на полях сражений.

Илья уже в сумерках приблизился к городу, полежал, понаблюдал. Со станции отправлялись в тыл эшелоны с эвакуируемыми людьми, станками предприятий. По улицам проезжали отечественные машины – «Эмки», полуторки, «ЗИСы». Значит, не занят ещё город. Вернувшись к грузовикам, сказал:

– Бойцы, немцев в городе нет. Можно ехать. Можно попробовать сейчас, а лучше утром. В темноте могут принять за противника, обстреляют.

Рисковать ценным грузом не захотели, решили ждать до утра. Обе машины с дороги загнали под деревья, на опушку. Спать устроились водители в кабинах, Илья в кузове, на ящиках, под брезентом. Жестковато, но не привыкать. Спал чутко, фактически дремал. Под утро рёв мотора. Илья вскочил, водители тоже выбрались из кабин. По звуку – танк, уж больно рёв мотора утробный, мощный, потом уже слышно стало лязганье гусениц. Сразу вопрос – наш или немецкий? Танк прогромыхал мимо грузовиков, метров через сто остановился.

– Бойцы, вы на охране. Я взгляну.

Илья, держа наготове автомат, побежал к танку. Мотор стальной крепости работал на холостых оборотах, Илья повёл носом – соляркой воняет. У немцев техники на тяжёлом топливе не было, уже хорошо. Но немцы могли захватить танк и ворваться в город на нём. Откинулся люк, смутно замаячила фигура танкиста. Шлем чёрный, комбинезон чёрный, да ещё темно. Видимо, танкист отдал команду по внутренней связи, мотор заглох. Тишина, только потрескивает выхлопная труба. Танкист выбрался из башни на корму, на моторное отделение. Окрик Ильи застал танкиста врасплох.

– Эй, руки вверх!

Танкист замер. Из танка да в темноте обзорность скверная. А после грохота двигателя и слух снижен, и для него окрик Ильи прозвучал как гром среди ясного неба. Танкист руки поднял.

– Да ты чего, браток? Свои мы, наши части ищем.

Из люка выглянул второй танкист.

– Старшина, что за разборки?

– Сам не пойму, вроде дозор.

– Старшина, ко мне! – приказал Илья. – Предъяви документы!

Приказывать старшине мог только вышестоящий по званию. Старшина спрыгнул с брони, подошёл, достал документы. Опа! Только сейчас Илья понял – допустил оплошность. Фонарика для подсветки нет. Какой толк был требовать документы?

– Кто такие?

– Отдельный батальон тяжёлых танков. Из-за Минска отходим.

– От Минска полторы сотни километров, – заметил Илья. – Сражаться надо, на фронте танков нет, а ты в тыл.

– А чем стрелять-то? Снарядов нет, горючки нет. На честном слове сюда дотянули. Сказали, в Лепеле на нефтебазе солярка есть, а на станции вагоны со снарядами.

Илья повертел документы старшины в руках, вернул.

– Старшина, вы хоть один танк фашистский подбили?

– Три! Если бы светло было, поглядел бы на броню. Весь лоб корпуса и башни в отметинах. Не берут нашу броню их танковые пушки. Таких бы машин побольше, остановили бы фрицев.

Танк был огромен, но разглядеть его в темноте не удавалось, а интерес был.

– Товарищ командир, – обратился к Илье танкист.

В темноте званий не видно, танкист справедливо решил, что Илья по званию выше.

– В Лепель можно следовать?

– На дороге мин нет, но в темноте могут принять за немца, подобьют.

– Сам так же думаю. Значит – ждём рассвета.

– За вами ещё два грузовика пойдут.

– Да хоть три, – хохотнул старшина.

– Как ваша фамилия, старшина?

– Иванов. На мне вся Россия держится.

Танкисты выбрались из танка. Мало того, что обмундирование чёрное, так и лица закопченные от пороховых газов. В темноте и не различишь, только блики глаз заметны. Илья вернулся к грузовикам.

– Как рассветёт, двигаемся за танком.

Бойцы духом воспрянули. Откуда им было знать, что у танка боекомплект иссяк?

Звёзды на небе стали бледнеть. Запели пичуги в кустах.

– Заводите моторы, пристраивайтесь за танком, – распорядился Илья.

Сам вскочил на подножку с пассажирской стороны. Танкисты грузовики увидели, полезли в танк. Заревел мотор, выпустив клуб сгоревшей солярки. Жуть, дышать нечем!

Танк шёл медленно, грузовик трясло. Илья с трудом удерживался, держась одной рукой за борт кузова. Танк увидели из города и услышали, Илья видел, как засуетились на окраине. Да потом разглядели очертания. Тем более за танком «ЗИСы» идут. До города двести метров, пора. Илья спрыгнул с подножки, едва устоял на ногах, пилотка слетела с головы. Искать её в зарослях полыни не стал. Мимо проехал второй грузовик, водитель посмотрел на Илью удивлённо. Однако Илья знак остановиться не дал, и машина проехала. Илья постоял, посмотрел, как танк, а за ним грузовики, въехали в Лепель. Всё, свою задачу он выполнил. Водители сами найдут банк или городское руководство, пусть те сами решают, что делать с ценностями.

Илья зашагал по дороге назад. Хотелось есть, а ещё бы побриться, щетина за несколько дней выросла изрядная.

Решил зайти в какую-нибудь деревню по пути. Посмотрел по карте – есть такая, немного в стороне. На перекрёстке свернул. Деревня в десяток домов показалась, остановился на опушке понаблюдать. Постоял с десяток минут, немцев не видно. Только хотел двинуться к домам, сзади голос.

– Автомат брось!

Твою мать! Как чужак подобрался неслышно? А ещё Илья себя спецом считал! Автомат с плеча сбросил.

– А теперь пистолет!

Кобура на боку висит, человеку сзади видна. Придётся подчиниться.

– Только медленно, а то башку продырявлю!

Илья клапан кобуры расстегнул, пистолет вытащил, на землю бросил.

– Ногой пушку откинь!

И это приказание выполнил. Мужчина говорит по-русски. Илья бы мог выстрелить, когда «Грач» доставал. Но вдруг сзади свой, окруженец?

– Повернись!

Илья медленно повернулся. Перед ним мужчина в ватнике, обросший, по виду – уголовник, блатной. Кисти рук в наколках, во рту железные фиксы на обеих челюстях, взгляд злобный. В руке револьвер держит, штатное оружие младших командиров в армии.

– Что-то ты какой-то мутный, не пойму. Вроде форма на тебе непонятная, знаков различия нет, а по-русски понимаешь.

Незнакомец палец на спусковом крючке держит, курок взведён, потому сейчас надо время тянуть, выбрать удобный момент. Наверное, блатной сбежал из тюрьмы или с этапа. В начале войны особо опасных зэков расстреливали, других по возможности вывозили в наш тыл вагонами. Поезда подвергались бомбардировке, поэтому возможность сбежать была.

– Ксива есть?

Илья полез в нагрудный карман, достал красноармейскую книжку, бросил её блатному. Когда уголовник пытался документ поймать, отвлёкся на секунду от Ильи. Вот он, момент! Илья мгновенно выхватил нож, без замаха, снизу, от бедра, кинул. Мощно, с закруткой, как учили. Урка среагировать не успел, дистанция невелика. Недоумённо посмотрел на нож в груди и рухнул навзничь. Илья кинулся к нему. Раненый враг опасен, как зверь на издыхании, может нанести смертельный удар. Илья забрал револьвер из руки блатного, откинул дверцу барабана, прокрутил. Всего два патрона. Выкинуть оружие жалко и носить семьсот грамм железа из-за двух патронов накладно.

К оружию Илья относился серьёзно, с уважением. После стрельб всегда чистил, смазывал, лелеял. Для его специальности оружие необходимый инструмент, как для монтажника дрель или для дворника метла. Только если дворник метлу сломает, заменят. А для Ильи или его сослуживцев, если оружие осечку дало или перекос патрона при подаче из магазина, почти как смертный приговор. Бой на короткой дистанции, городской, он скоротечный и времени перезарядить пистолет или автомат просто нет. И каждая секунда в большой цене. Илья вытащил нож из тела, обтёр клинок о ватник, вложил в ножны. Обыскивать уголовника было неприятно, от него дух тяжёлый шёл. Кто в тюремной камере сидел, запах имеют своеобразный, стойкий, какой несколько месяцев держится, как ни мойся. Никаких документов при убитом не оказалось, что утвердило в подозрении о побеге. Человек, освобождённый законно, всегда имеет при себе справку об освобождении, для него это замена паспорта. А у блатного во внутреннем кармане ватника Илья обнаружил пачку денег, но не в банковской упаковке и потрёпанных. Наверняка кого-то ограбил, а то и убил. Илья деньги бросил рядом с убитым. Зачем они ему? На территории, подконтрольной немцам, советские деньги будут не в ходу, введут оккупационные марки. Да и не собирался он ничего покупать, отберёт у противника силой. Двинулся к деревне. В сёлах жизнь продолжалась. Как можно не накормить птицу или не подоить корову-кормилицу? Только притихли селяне, между сёлами и деревнями движения почти никакого нет. Если идёт обоз, так с беженцами, а если разношёрстная автоколонна – наши отступающие части, коих немного Илья видел. Немцы наступали клиньями, сосредотачивали ударную силу – танки, на одном направлении, взламывали оборону и стремились идти дальше. Чресполосица возникала – то наши, то немцы. Из жителей кто мог уйти, уходили на восток. Скотину с собою гнали, а то и бросали, жизнь дороже. Особенно опасались семьи советских и партийных работников. Немцы их казнили в первую очередь, во многом из-за предателей или пособников, – выслужиться перед врагом хотели, сами новые должности получить. При любой власти, любом общественном строе всегда найдутся недовольные, обиженные. А советская власть вела себя жёстко, бесцеремонно, при раскулачивании, по идеологическим мотивам да просто из-за непролетарского происхождения, потому предателей хватало.

Илья ничуть не сожалел об убийстве уголовника. Блатной да при оружии – зло. Будет безнаказанно, пользуясь тяжёлым положением страны и временным отсутствием какой-либо власти, заниматься преступным промыслом – грабить, насиловать, убивать.

В деревне, по крайней мере в избе, куда он постучался, встретили доброжелательно. Накормили пшённой кашей, дали хлеба, налили кружку парного молока. Илья поел, хозяева – муж с женой, лет пятидесяти, смотрели жалостливо.

– Где же твоя часть, товарищ боец?