Уголовники в живот норовят. Такие ранения серьезны, жертва перед смертью мучается. Колотые раны грудной клетки или брюшной полости почти всегда кончаются летальным исходом в отличие от резаных. Эти кровят поначалу обильно, но к трагедии не приводят, за исключением ранения сонной артерии на шее. Профессионалов – разведчиков, диверсантов – учат ножевому бою в спецшколах, чтобы убить наверняка, с одного удара и беззвучно. Если жертва, тот же часовой, после первого удара не будет убит и сможет крикнуть или выстрелить, может сорваться операция. Стрельба же для разведчика во вражеском тылу – последнее дело, считай – сорвал задание. Да и немцы обнаруженной группе уйти не дадут, для этого у них егеря, фельдполиция, служебные собаки. Уж Андрей-то знал.

Когда Феклистов сказал о ранении и швах, сразу мысль мелькнула: нельзя сообщников исключать, что с ним знакомы были в годы войны. Своим предположением поделился с Феклистовым.

– Зыбко. Но если так, дело придется соседям отдавать. Впрочем, так даже лучше, чем за «висяк» на каждом совещании шею мылить будут. Ты есть хочешь?

– Хочу.

– Идем в столовую, пока Тарасов со снимками вернется, у нас полчаса свободных.

Когда Андрей работал в МУРе, сотрудники обедали в кафе напротив. Вкусно и вполне по зарплате. В столовой по соседству кормили неважно, а цены – как в московском кафе. На второе – серые, слипшиеся макароны, а котлеты, похоже, из одного хлеба, только запах мясной. Но чувство голода улеглось.

Вернулись в угро, а следом уже Тарасов, в руках еще влажноватые снимки держит. Лицо анфас и в профиль, обе татуировки.

– Надо к Петровичу ехать.

– Это кто такой?

– С тридцать второго года в милиции, за месяц до твоего прихода на пенсию вышел. Всех уголовников в городе и районе знал. Может, вспомнит.

– Наколки обычные. Храм, «Не забуду мать родную». У каждого второго сидельца такие.

– Лицо. Не исключено – встречался.

– Мне с тобой?

– Познакомлю, еще не раз обращаться придется.

В угро обращались друг к другу на «ты». На мотоцикле домчались до бывшего сотрудника быстро. Балашиха стала городом с 1939 года и население имела в 1948 году всего сорок тысяч. По сравнению с многомиллионной Москвой – дачный поселок. Петрович оказался дома, подрезал кусты в саду. Что еще делать пенсионеру осенью? Поздоровались, Феклистов представил Андрея.

– Наш новый опер, Андреем звать. Посмотри, Петрович, на эти снимки. Ты давно в органах. Не встречался?

– Погоди, очки надену.

Петрович задумался.

– Встречался я с ним. А вот когда и по какому поводу, не помню. Давно это было, перед войной, считай, лет десять прошло.

– Дело на него заводили? Так я в архиве посмотрю.

– Не помню. Сам знаешь, сколько людей за год проходит, а память-то уже не та. Посмотри дела за тридцать восьмой – тридцать девятый годы.

– Спасибо и на том. Как живешь-то, Петрович?

– Сам видишь, садом-огородом занимаюсь. Спокойно, но скучно. Зато по ночам сплю, никто не дергает. И еще. Ты бы, Николай, присмотрелся к сорок седьмому дому на Заречной.

– Есть какие-то подозрения?

– Сваха у меня напротив этого дома живет. Шастают туда по ночам. Не иначе – скупка краденого.

– За сигнал спасибо, присмотрюсь. Только раньше ничего такого не слышал.

– Вроде владелец у дома новый.

Информация в уголовный розыск стекалась из разных источников. Кто-то в трамвае случайно обмолвился или в пивной, бдительные граждане сигнализировали, агентура стучала. Без стукачей в уголовном розыске нельзя, блатные если узнают, информатора на ножи поставят. Преступник после удачного грабежа или кражи не удержится, обязательно на малине похвастается добычей. А как же – фарт! Вот стукачок в клюве оперу информацию принесет. Так, мол, и так, третьего дня Прохор-Хрипун в карты перстенек проиграл с тремя бриллиантами в ряд. В тысячу рубликов оценил и на кон поставил. А выиграл тот перстень Каркуша, гражданин начальник. Мне зачтется, могу идти?

По крупицам информация собиралась, копилась, а потом, как пазл, складывалась в общую картину.

По возвращении в отдел Феклистов вместе с Андреем сходил в подвал, где архивные дела хранились. Отобрали папки за 38-й и 39-й годы, еле в комнаты угро вдвоем донесли. От пыли и паутины оба чихали, как простуженные.

– Вот тебе фото трупа. Смотри дела, сличай. Но помни, десять лет прошло. Он мог выглядеть немного не так.

– Понял.

До самого позднего вечера Андрей листал дела. Фото разглядывал, читал про особые приметы. К десяти часам вечера голова кругом пошла, в глазах мошки.

– Все! Иду спать! – решил Андрей.

Хорошо бы поужинать, но столовая закрыта, а в его комнате даже сухарика не найдется. Подумал еще, надо купить что-нибудь, консервов или сухарей на такой случай. Утром встал рано, как привык. Сходил в столовую, позавтракал. Если на службу голодным идти, еще неизвестно, когда в следующий раз поесть удастся. Уселся за стол, до трех часов пополудни дела просматривал. Ничего похожего. Вздохнул, видимо – ошибся Петрович, сколько времени впустую ушло, как вода в песок. В два приема папки в подвал отнес. Когда на полки дощатые уложил, случайно зацепил другие. Несколько уголовных дел на бетонный пол упали. Одно дело раскрылось, а там! Андрей не поверил своим глазам, дело поднял, а на него фото убитого смотрит. Понятно – помоложе, морщин поменьше, волос побольше. Но сразу узнал. Дело взял, помчался по лестнице.

– Вот!

И папку на стол, подняв облачко пыли. Феклистов поморщился, рукой махнул, открыл обложку, замер.

– Так, Болотников Игорь Францевич, тысяча девятьсот восьмого года, статья сто сорок вторая, тяжкие телесные повреждения. Получил четыре года, наказание отбывал в Ухте.

– Петрович на один год промахнулся, – заметил Игорь.

– Доживи до его лет! – отмахнулся Феклистов. – Дуй в паспортный стол, посмотри – получал ли паспорт, где прописан.

– Уже ушел.

Паспортный стол располагался в этом же здании на первом этаже. Через минуту Андрей уже положил бумажку с установочными данными перед начальником паспортного стола.

– Срочно надо?

– Еще вчера.

– Как уголовный розыск, так всегда срочно! Что он на этот раз натворил?

– Пока не знаю. Труп его нашли с двумя колотыми ранами. Получал ли паспорт, где прописан?

– Знаю. Карточку не могу найти.

Начальник паспортного стола подошел к паспортистке, переговорил.

– Ты знаешь, огорчу. После отсидки новый паспорт твой фигурант не получал. А до судимости в сороковом был прописан в Пехре-Покровском, улица Ворошилова, дом восемь.

– И на том спасибо.

Андрей записал адрес, хотя в уголовном деле значился именно такой. Возвратясь в отдел, доложил.

– Давай-ка проедем туда, недалеко.

Еще не глубокая осень, начало октября, а уже достаточно прохладно. Феклистов ехал не быстро, а ветер забирался в рукава, задувал снизу под короткую курточку.

– Прибыли!

Андрей и сам успел прочитать на въезде покосившуюся табличку с названием села. Быстро нашли улицу, дом. Оказалось, хозяева уже сменились и, где находятся прежние, не знали.

– Все, канул в воду! – сплюнул Феклистов.

– С «соседями» поговорить надо. У нас же теперь фото есть, довоенное и трупа, установочные данные.

– Поговорить можно. Только Болотников этот мог по чужому паспорту жить, да не одному. Купил у забулдыги за четвертной или своровал. И будет Иванов, он же Сидоров, он же Петров.

Но на обратном пути заехал. В отделении МГБ всего два сотрудника. По предъявлении удостоверений пропустили обоих. Разговаривал Феклистов, как старший. Гэбэшник выслушал, записал.

– Фото у себя оставлю, через два дня в Москву по службе еду, поинтересуюсь. Если что будет, телефонирую.

Когда вышли, Феклистов закурил «Беломор».

– Пустой номер, печенкой чую. У них, если что и есть, нипочем не скажут. Одни тайны, и все совершенно секретно. Общался я уже с ними. Вроде одно дело делаем, а информацией никогда не делятся, под себя гребут.

Поехали в отдел. Феклистову хорошо, он в потертой кожаной куртке, ветер на мотоцикле не так пробирает. Замерз Андрей. Николай Иванович заметил.

– Ты, брат, теплее одевайся. Давай по сто для согрева.

Начальник угро вытащил из стола чекушку водки, разлил по стаканам.

– Жаль, закуски нет, Ну, приняли.

Выпили. Показалось, кровь быстрее по жилам заструилась, теплее стало. Феклистов уселся за стол.

– Будем ждать, что соседи скажут. По ножу – глухо. Нигде раньше не проходил, как и отпечаток сапога. Я со своей агентурой поговорю, может быть, слышал кто-нибудь. И тебе пора своими стукачами обзаводиться.

– Помилуй, Николай, я второй день на службе.

– Да знаю, напоминаю просто. Сам знаешь, без стукачей ни одного серьезного дела не раскроешь.

– Это если урки участвовали.

– Есть в твоих словах правда, посконная и сермяжная. Ладно, отдыхай. А я на конспиративную квартиру.

Николай Иванович подмигнул и вышел. Пешком пошел, мотоцикл во дворе милиции остался. Мотоцикл этот приметный, где он, там и начальник угро. Не хотел светиться Феклистов, иначе уголовники квартиру быстро вычислят. Андрей о таких квартирах слышал, но сам не был никогда. За время службы в Москве агентурой оброс, но мелкого разлива. Да и встречи проходили мимоходом, вроде невзначай. Перебросились несколькими фразами и разошлись. Конспиративные квартиры только для встреч с серьезными информаторами, кто мог дать весомые данные. Таких и материально поощряли. Но чаще такие встречи проводили гэбэшники, у них возможностей побольше. А милиция при МГБ как бедная сестра.

С утра Феклистов загрузил Андрея картотекой.

– Внимательно изучи. Фото, установочные данные. Это те, кто живет в городе и районе. Пригодится.

Андрей до полудня карточки изучал. Хорошо, природа наградила отличной зрительной памятью. Но к обеду от мельтешения лиц, фамилий, судимостей в глазах рябить стало. Работу прервал звонок дежурного.

– Угро – на выезд. Грабят магазин в Николаевке.

Феклистов куртку накинул.

– Бегом!

Мчался на мотоцикле как угорелый. На крутых поворотах коляска, где сидел Андрей, задирала колесо, и Андрей опасался, что они перевернутся.

Как только съехали с шоссе, дорога скверная пошла. Трясло немилосердно. Уже крайние избы деревни показались. Навстречу пылила «эмка». Андрей через лобовое стекло машины разглядел водителя, рядом пассажир, но его лицо увидеть не успел, слишком быстро разминулись. Лицо шофера кого-то напоминает.

– Николай, тормози!

Когда Николай остановился, Андрей сказал:

– «Эмка» мимо прошла. За рулем человек, которого я утром видел на фото в картотеке.

– Ах, мать твою! Это же грабители! Догоняем!

Николай круто развернул мотоцикл. Андрей вцепился в поручень, чтобы не вывалиться.

Легковушка прибавила ход. Из-под ее колес шлейф пыли. Номера машины за пыльной пеленой не видно, а обогнать невозможно – дорога узкая и видимости никакой. За несколько минут оперативники покрылись слоем пыли.

Машина вырвалась на шоссе, прибавила газу. Мотоцикл не отставал.

– В Москву рвутся!

Машин, как попутных, так и встречных, было мало.

– Андрей, стреляй по колесам, а то уйдут, сволочи!

Мотоцикл трясет, машину тоже слегка водит по дороге, попробуй, попади в колесо, хотя и дистанция невелика, метров двадцать. Андрей достал пистолет, передернул затвор. Пистолет держал обеими руками. Подумал еще – надо было выбраться в тир Осоавиахима, пистолет пристрелять, не успел, все нехватка времени. Прицелился, выжал спусковой крючок. Бах! Звук сильный, все же калибр большой сказывается. А вот дульное пламя маленькое и отдача мягкая, не то что у нашего «ТТ». А машина как шла, так и идет.

Похоже – из нее выжимали все лошадиные силы. Но изношенный мотор больше восьмидесяти километров не выдавал. Андрей прицелился еще раз. Момент удобный, встречных машин нет, случайно пулей никого не зацепит. Выстрел, следом второй! Машина вильнула, шофер с трудом удержал ее на шоссе, потом съехала в кювет. Николай тормозил, за задним колесом черная полоса горелой резины. Дверцы машины распахнулись, из нее выскочили трое.

– Стоять! Милиция! – закричал Феклистов и выстрелил вверх из пистолета.

В ответ прозвучал выстрел, пуля шлепнула по металлу коляски.

– Андрей, ты бери первого, я других. Хоть одного живым взять надо.

А мужчины из легковушки уже мчались к лесопосадке. Андрей прицелился, выстрелил одному из бегущих в ногу. Попал! Грабитель упал, закричал от боли. Подельники его не думали помочь, мчались дальше. Андрей подбежал к раненому.

– Оружие!

– Нет у меня. Ой, больно!

– Руки покажи, чтобы я их видел.

Андрей обыскал раненого. Оружия в самом деле нет.

– Лежи и не двигайся!

А сам побежал за Николаем, преследующим двух бандитов. Выстрел со стороны грабителя, ответный выстрел Феклистова. Андрей помоложе начальника, догнал его. А бандиты уже в посадку забежали. Посадка идет длинной полосой, разделяя поля, для снегозадержания посажена. Деревья в два ряда, между ними кустарник вырос. Укрыться в такой посадке от преследования невозможно, но встать за дерево, прикрыться от пуль вполне можно. Один бандит так и сделал. Встал за дерево, стрелять начал, а второй по посадке бежит.

– Николай, за тобой стрелок, я за беглецом.

Феклистов на землю упал, дураков стоять под пулями нет. Фролов же помчался наискосок к посадке. В бегущего попасть трудно, да и дистанция до стрелка велика. Ворвался в посадку. Впереди в полусотне метров спина в сером пиджаке мелькает.

– Стой! – закричал Андрей. – Стой, а то стрелять буду.

Бегущий на ходу, не целясь, выстрелил в сторону Андрея. Пуля мимо прошла, отколов с дерева щепу. Андрей рванул вперед, сократив дистанцию, потом встал, навел пистолет. Сначала мушка на спине была, но Андрей опустил ствол ниже, выстрелил в бедро. Бегущий покатился кубарем, как будто запнулся. Прикрываясь деревьями, Андрей приблизился.

– Брось оружие, не то застрелю.

– Мусор поганый!

Андрей выстрелил. Пуля ударила в землю рядом с ногой раненого. Тот дернулся.

– Еще раз выругаешься, башку продырявлю.

– Не имеешь права!

– Ты с оружием в руках оказывал активное сопротивление, так что все по закону.

– Вон пистолет валяется, – показал рукой раненый.

– Руки подними. Шевельнешься неосторожно, и в башке сквозняк будет.

– Откуда ты только взялся!

Но руки поднял. Андрей подошел, обыскал, достал из пиджака раненого нож-бабочку. Потом шагнул к пистолету, набросил на него носовой платок, завернул, сунул в карман. Эксперт снимет отпечатки пальцев, и статья для раненого уже есть – сто пятьдесят четвертая с литерой «А» – до пяти лет.

– Почему убегал?

– Так испугался, гражданин начальник! Вы без предупреждения по машине палить начали.

– Не надо было убегать.

– В больничку бы меня, кровью изойду.

– Страна не много потеряет. В Николаевке магазин – ваших рук дело?

– Какой магазин, начальник? Ты меня там видел?

– Сейчас машину осмотрим, подельников твоих допросим. Будет у тебя статья, я обещаю.

– У, сука!

Андрей рукояткой пистолета ударил бандита по зубам.

– Я тебя предупреждал.

Раненый сплюнул с кровью, пальцами достал выбитый зуб.

– Вставай, чего разлегся! Думаешь – «Скорая помощь» за тобой приедет? В лучшем случае труповозка.

Бандит, постанывая и охая, держась за дерево, поднялся. В отдалении раздался выстрел. Как же Андрей забыл про Николая? Он стрелял или в него?

– Пошевеливайся. Сейчас Феклистов твоего дружка кончит и в отдел поедем.

– В больничку сначала!

– Про Николаевку не забудь. Надо же посмотреть, что вы там натворили.

Андрей вел раненого по посадке, между деревьями. Впереди мелькнул человек.

– Николай, ты?

– Я, иди спокойно, отстрелялся бандюган.

Подошли ближе. Пуля Николая угодила бандиту в грудь, наповал. Рядом валялся трофейный «вальтер». Андрей заметил кровь на предплечье начальника.

– Ранен?

– Зацепило слегка. В коляске мотоцикла бинты есть. Ты пистолет его подними, пригодится отпечатки снять. Этого ты ранил?

– Ковыляет, но жить будет. Отстреливался.

– А первый?

– Тоже в ногу ранил. В больницу доставим, осмотрят, перевяжут, для допроса вполне сгодятся.

– Как же их везти?

– Я в машину сяду, за руль.

– А чего же ты сразу не сказал? Водить умеешь?

Пошли к машине. Раненный первым в ногу Андреем уже подполз к легковушке. Уехать хотел, пока оперативники занимались подельниками?

– Это ты правильно ползешь, но направление неправильно выбрал. Кладбище в другой стороне, – мрачно пошутил Николай.

Раненый запаниковал.

– Как на кладбище? А, мусора позорные, волчары! В больницу везите!

– Не сдохнешь! Ты всю жизнь кровь народную пил. Когда пацаны да бабы в тылу за станками стояли, ты где был? На малине пил-жрал, проедал наворованное? Или на шконке в лагере пайку требовал или у слабых отбирал? Заткнись! А то разозлишь, в сердцах пристрелить могу. Вон подельник твой уже с апостолом Петром встретился, отчет держит, что полезного для людей сделал.

– Неверующий он был.

Вдвоем осмотрели «эмку». В багажнике и на заднем сиденье явно ворованные вещи – пальто, куртки, все с ценниками. Обувь в коробках, два мешка продуктов – консервы, печенье, конфеты, ну и бутылки водки, куда же уркам без беленькой?

Вдвоем с Николаем быстро поставили запасное колесо.

– Давай сначала их в больницу сдадим. Пока врачи помощь оказывать будут, я в отдел смотаюсь. К раненым надо патрульного приставить, чтобы не сбежали субчики, да в прокуратуру и судмедэксперту отзвонюсь.

Помогли раненым в машину сесть. Оба делали вид, что едва не при смерти. Андрей у бандитов ремни из брюк вытащил, руки связал. Так ехать спокойнее. Впереди ехал Феклистов, за ним Андрей. Добрались до больницы. Николай Иванович в приемный покой сбегал, позвал санитаров с носилками.

– Ты тут присмотри, пока милиционера привезу.

– Минутку! Пусть врачи тебя сначала осмотрят и перевяжут.

У Николая рукав рубашки в крови, а под кожаной курткой не видно было. Пуля по касательной прошла, кость не задела. Хирург пару швов наложил, перевязку сделал, противостолбнячную сыворотку ввел.

– Завтра на перевязку.

– Жуликов моих посмотри, доктор. Мне они живыми-здоровыми нужны. Допросить хотя бы.

Николай Иванович поднял со стула куртку, сунул палец в пулевое отверстие.

– Долго жить буду. Несколько сантиметров левее, и в грудь бы угодил.

Натянул куртку и уехал. Пока хирург занимался ранеными бандитами, Андрей осмотрел машину. Для начала записал номера. Надо будет потом через ОРУД, отдел регулировки уличного движения, узнать, кому принадлежит машина. Вполне вероятно – угнали, замок зажигания примитивный, хоть расплющи гвоздь и им заводи.

Потом осмотрел корпус машины, обнаружил пулевое отверстие. Думал – промахнулся, а пуля в железо ударила, пробила. Через полчаса прикатил на мотоцикле с милиционером Феклистов.

– Головой за раненых бандитов отвечаешь. Помрут – не твоя печаль. Кроме медиков, к ним никого не подпускай.

– Слушаюсь.

– Андрей, придется тебе снова пошоферить. Прокурорские уже выехали, у посадки остановятся.

Феклистов снова поехал впереди, на «М-1» за ним Андрей. Прокурорский следователь и оба эксперта были тут. Феклистов, за ним Андрей, а замыкал маленькую колонну «Опель-кадет» прокуратуры. Остановились у трупа.

– Рассказывай, Николай Иванович, как было.

Феклистов все рассказал. Пока эксперты осматривали тело, Андрей передал им оба пистолета бандитов. Следователь поинтересовался:

– Опись найденного в машине сделали?

Феклистов возмутился:

– Петр Федотыч! Когда бы мы успели?

– Пойдем вместе.

– В Николаевку нам надо. Место преступления осмотреть, со свидетелями поговорить.

– А вам сейчас опись составим, тогда в Николаевку покатим. Изъятое под роспись вернем. Милиции и прокуратуре плюс, все по горячим следам разыскано и возвращено.

С переписью быстро не получилось. Если пальто, куртки, обувь за десять минут описали, то с продуктами возились час. На бумагу каждую банку записать, каждую бутылку. Закончили одновременно с экспертами.

– Вы кто-нибудь езжайте в Балашиху за труповозкой, а я с угро в Николаевку.