Я стоял в нерешительности. Разбудить Абрама и рассказать? А ну как запаникует? Хорошо, что мне повезло, разговор услышал, но Абрам может в страхе сделать неверный ход, разбойники сразу поймут, могут засаду и в другом месте сделать, когда мы и ожидать не будем. Нет, выедем со двора, где не будет посторонних ушей, там и скажу. Если сейчас разбудить, спросят, как услышал, что мне, рассказывать, что голову в соседнюю комнату просунул?

Я улегся спать и, к своему удивлению, быстро уснул.

Растолкали меня мои товарищи, посмеиваясь надо мной – все проспишь, так и Абрама украдут, а ты не услышишь! Абрам, собираясь, недовольно сопел отвислым носом. Быстро позавтракали гречневой кашей с мясом, запили сытом, запрягли коней и выехали.

Когда отъехали около версты, я попросил остановиться.

– В чем дело? – недовольно пробурчал Абрам. – Время теряем, вдруг снова дождь пойдет?

Я призывно махнул рукой, охранники лениво подошли.

– Так, слушайте, ребята. На нас готовится нападение. Утром, когда я в нужник ходил, разговор интересный подслушал. Сейчас не время все обговаривать, сделайте, как я скажу. Версты через три-четыре распадок будет.

Абрам кивнул:

– Знаю такой, не первый раз здесь езжу.

Я огрызнулся:

– Не перебивай! Спереди нас остановят трое парней – не думаю, что они хорошие воины, да и скорее всего луков у них не будет, сабельки да копья. Сзади в ловушку нас запрут еще несколько человек, сколько – не знаю, не сказали. План такой: у кого есть кольчуги – надеть, оружие держать наготове, но не на виду, в телеге под рукой. Едем в том же порядке; как только пойдут деревья, я с телеги спрыгну, буду бежать по лесу, вроде как в дозоре, тыл прикрывать. Задним смотреть в оба: основной удар, думаю, сзади будет. Луки есть ли? – Один из охранников с задней телеги кивнул. – Бей сразу на поражение, не случайные прохожие это будут, время не упусти. Все, нельзя стоять больше, заподозрят, в другом месте нападут. Лучше их мы здесь сами кончим, чем потом ждать, когда в спину ударят.

Абрам попытался начать разговор:

– Надо назад повернуть, переждать на постоялом дворе. – Но я цыкнул на него:

– Начнется заваруха, падай на дно телеги, как бы стрелой не задело, и лежи тихо – будешь цел!

Абрам втянул голову в плечи и кивнул. Столь командирского тона от меня никто не ожидал, для охранников хозяином был Абрам, они подчинялись ему. Но и Абрам понял опасность ситуации.

Тронулись прежним порядком. Охранники сбросили сонное оцепенение и зыркали по сторонам, руки лежали на оружии. Мы въехали в плавный поворот, ни спереди, ни сзади никого не было видно. Все, мне пора.

Я спрыгнул с телеги и метнулся в кусты. Забежав за ракитник, «козьей ногой» натянул тетиву, наложил в желоб болт. Топор немного мешал, оттягивая пояс, но что делать – своя ноша не тянет, так в поговорке.

Обоз медленно удалялся; держа его в виду, я трусцой побежал параллельно дороге.

Поворот закончился, и вот – здравствуйте, я ваша тетя. Поперек дороги лежало дерево. Если бы я не знал о засаде, подумал – случайно упало, бывает.

Из-за дерева вышли три вчерашних парубка, стали приближаться к первой подводе. Охранники резво соскочили, бросились навстречу. Зазвенела сталь. Я повернулся назад. Черт! Из-за поворота выехало шестеро конных, но купчины среди них я не заметил. Или под конец разборки пожалует, или в кустах прячется, выжидает.

Охранники с задней телеги открыли стрельбу из лука. Удачно. Один конный упал, лошади второго стрела попала в шею, конь встал на дыбы, и всадник, не удержавшись, грохнулся на землю. Зато остальная четверка пришпорила коней и выхватила сабли. Пора и мне вмешаться. Я прицелился в заднего, спустил тетиву. Болт с шелестом ушел в цель. Всадник взмахнул руками, выпустил саблю и кулем упал на шею лошади. Передние не заметили потери, чего я и добивался. Я, как мог быстро, перезарядил арбалет, выбрал цель и уже вдогон выстрелил в спину разбойнику. Отлично! Тать завалился на бок, застряв ногой в стремени, бился головой о дорогу, а лошадь скакала вперед.

Да, сюрприза с конными я не ждал, купчина об этом не обмолвился. Охранники с передней подводы добивали парней, Абрам кулем лежал в телеге, а вот дела у задней подводы были не так хороши. Одного из охраны конный убил копьем сразу, второй, по-моему, его звали Пантелеем, отбивался от сабельных ударов обоих конных, прыгая то на телегу, то ныряя под нее. Надо помочь.

Я взвел тетиву арбалета, но не успел наложить болт, как почувствовал спиной опасность. Мгновенно обернулся и присел. Вовремя. Надо мной, буквально задев волосы, просвистел нож и воткнулся в дерево. Впереди, недобро ухмыляясь, стоял купчина. Вот он где объявился, вражина, тоже решил подстраховаться. Умен!

– Ты что думаешь, я настолько глуп, что не пересчитал людей в телегах и не вычислил, где ты будешь? Хитер, да я похитрее буду. Бросай стрелялку!

Я бросил арбалет – в руке купчина держал саблю, а расстояние между нами было очень мало, не успею достать топор или нож.

– Теперь пояс расстегни!

Я подчинился. Пояс упал к ногам, а с ним нож и топор. Надо выбрать момент и кинуться вниз, к обозу. Наверное, я себя как-то выдал.

– И не думай, – ощерился купчина, – сейчас мои охранников добьют, а я – тебя.

Он сделал шаг навстречу, рука его с саблей пошла влево, видно, поперек туловища решил рубануть. Я смотрел на его ноги, ожидая нападения, надо было попробовать успеть отклониться назад и влево. Купчина уставился на меня, ожидая увидеть страх на лице, наслаждаясь властью над жизнью противника. Неожиданно нога его попала на арбалет, который я бросил, тетива сорвалась со спуска и с силой ударила купчину по ноге. Тот ойкнул и посмотрел вниз. Я бросился вперед, на купца. Он успел направить лезвие сабли на меня, но оно лишь рассекло рубашку и скрежетнуло по кольчуге. Знать, не зря купил, такие деньги потратил. Купчина отбросил саблю, теперь она ему мешала.

Мы схватились в рукопашной. Мужчина был силен и хотел меня одолеть, да куда ему против самбиста, даже бывшего. Я захватил его руку, швырнул через бедро, не отпуская руки, и заломил ее назад, пока купчина не заорал от боли. На ковре я тут же отпустил бы руку – прием судьи засчитали, но здесь не борцовский ковер, ставка в схватке – жизнь. Я завел руку дальше и повернул. Раздался треск, рука неестественно вывернулась в суставе. Купчина орал как резаный. Я метнулся к своему поясу, сдернул с него ножны с ножом, поясом крепко связал купчине ноги и притянул назад здоровую руку, примотав ее к ногам. Теперь купчина лежал на боку, сильно прогнувшись назад, и матерился сквозь зубы.

Я бросился к арбалету и сам выматерился. Тетива оказалась порванной. Кинул взгляд на схватку внизу. Двое охранников с переменным успехом сдерживали натиск единственного оставшегося в живых конного. Я подхватил топор и кинулся по склону вниз. В пылу схватки меня никто и не заметил. Подбежав, размахнулся и топором ударил конного по бедру, практически его перерубив. Выше я не доставал – конь был высок. Тать посерел лицом, из перерубленного бедра мощной струей хлестнула кровь. Я обежал его с другой стороны и обратной стороной топора, где был клевец, ударил в бок. Раздался металлический скрежет и хруст ломаемых костей. Разбойник бездыханным упал в дорожную пыль.

Я оглядел поле боя. Двое наших тяжело дышат, но целы. Абрам, не слыша звуков боя, поднял голову из телеги и оглядывался, пытаясь узнать, чья взяла. Увидев, заулыбался, сполз с телеги и направился к нам:

– Ой, как нам повезло, от татей отбились!

– Не всем повезло, – я показал на наших убитых.

– Да, да, да, не всем, но на то – Божья воля. И так от девятерых отбились, удачно у тебя, Юрий, получилось разговор подслушать.

– Не девятерых, Абрам. Десять их было, один наверху лежит, помял я его немного в схватке, но живой, поговорить с ним надо – кто таков, что замышлял.

– Да, да, да, – заулыбался Абрам.

Я с охранниками поднялся наверх. Пока они развязывали главарю ноги, забросил за плечо арбалет – в ближайшей оружейной мастерской только тетиву заменить, надел свой пояс, нацепил ножны. Охранники уже тащили вниз, к дороге, упирающегося купчину.

– О! Старый знакомый! – закричал Абрам. – Что ты тут делаешь?

В это время подоспел и я:

– Абрам, это человек, организовавший нападение; он хотел меня убить в роще, но я его пленил.

– Ай, ай, ай, как нехорошо, Григорий, ты же был честным человеком, а сейчас достойных людей грабить вышел, как же это?

Купчина молчал. Абрам обратился к охранникам:

– Что по «Правде» с таким делать положено, коли на месте преступления схвачен?

– Казнить!

– Вот и повесьте его, да чтобы с дороги видно было, в назидание другим. Наших в телегу сложите, церковь встретим на пути – похороним. А эти ублюдки тут пусть валяются.

Купец упал Абраму в ноги:

– Пощади, Абрам, ты же меня давно знаешь, не раз за одним столом сидели.

Абрам проявил неожиданную твердость:

– Ты по мою жизнь пришел, людей моих положил, а у них – дети. Почему раньше не подумал? Вешайте его, ребята.

Охранники потащили купчину к одинокому дереву у дороги, а я стал собирать оружие у убитых. Самим может пригодиться, да и продать с выгодой можно. Охранники тем временем перекинули через сук веревку и без затей вздернули упирающегося купчину. Все вместе мы собрали тела наших погибших товарищей, уложили их на телегу. Молодые же все ребята были, светлая им память, всем троим.

Лошадей разбойников связали веревкой и привязали к задней телеге. На ближайшем торгу продадим, только деньги на них переводить, кормить же животину надо. Абрам на наши трофеи – лошадей и оружие – не посягал, по «Правде». Хоть и иудей, а «Правду» чтил, все же на Руси жил. Так же дружно оттащили в сторону сваленное дерево и направились дальше.

К вечеру прибыли на постоялый двор, где удачно продали лошадей хозяину. Через пару дней, уже в Твери, я починил в мастерской свой арбалет; по-братски поделили трофейное оружие между охранниками, продали его. Телеги заметно полегчали.

Еще через пару дней были уже в Торжке. Абрам, к нашей радости, буквально за пару часов выгодно решил свои дела, и мы сразу поехали обратно. Абрам весь вечер напевал тихонько веселые еврейские мотивчики, видимо, был доволен сделкой.

Путь до Москвы оказался на день короче, и уже к исходу второй недели я обнимал радостную Дарью. Прощаясь, Абрам щедро отсыпал серебра, коим я поделился с Дарьей.

На следующий день я с удивлением осматривал почти готовый бревенчатый сруб рядом с баней. Быстро Дарья обернулась, сегодня плотники обещали закончить стены, а через неделю и всю избенку. От моей похвалы Дарья покраснела. В хозяйственных хлопотах время летело незаметно. После неспешной трапезы я прошел в свою комнату и лег.

Мне всегда хорошо думалось в постели, чтобы никто не беспокоил. После второго похода с Абрамом в голове крутилась мысль: «Не организовать ли что-то вроде охранного предприятия?» Стоит хорошо себя зарекомендовать – заказы и клиенты будут, уж больно жизнь на дорогах беспокойная, в этом я уже убедился.

Что для этого надо – набрать и обучить людей, вооружить серьезно. Решив так, я с утра отправился на торг. Торг – это не только место для торговли, здесь решаются многие вопросы, узнаются городские новости; на торгу есть пятачок, где можно нанять рабочую силу – плотников, каменщиков, рыбаков, охотников, кожевенников и прочий люд. Кому нужна была рабочая сила, шли сюда.

Вот на этот пятачок я и пришел. Начал разговаривать с людьми, желающих оказалось для первого дня много – двенадцать человек, но одиннадцать я отсеял сразу. Многие сабли в руках не держали, физиономия других выдавала любовь к Бахусу, у третьих плутовато бегали глазки. Почти за неделю ежедневных посещений торга удалось отобрать четырех человек, да и те нуждались в проверке и обучении.

Удалось найти старого воина, который взялся обучать моих людей и меня владению саблей. Меч, как оружие охранника, я отмел сразу – тяжел, хорош в массовой битве, но уступает сабле, им можно только рубить. Оружие охранника должно быть по возможности скрытого ношения, но эффективное в бою. Решил для своих молодцов остановиться на сабле, ноже и арбалете. Ежели владеет кто другим видом оружия – не возбраняется, вдруг в деле пригодится?

Тренироваться начали за городскими стенами, для начала – на палках. Старый вояка Терентий гонял нас до седьмого пота, руки были в синяках и ссадинах, но появилось понимание сабельного боя. Один из кандидатов отсеялся после первой недели тренировок.

Когда вояка не мог заниматься, я сам тренировал своих людей. Учил маскироваться на местности, незаметно подбираться к врагу, оказывать первую помощь раненому. Мы усиленно занимались физическими упражнениями, таскали камни, бегали кроссы. Поначалу было тяжело, хотелось бросить, но постепенно втянулись. Здоровье у всех было хорошее, легкие не испорчены табаком. Команда потихоньку сплачивалась, люди притирались друг к другу. Я старался внушить им мысль, что нужно при стычке с любым противником заботиться в бою о товарище, стараться прикрыть его спину, тогда и товарищ поможет тебе.

Постепенно наша выучка росла, пора было обзаводиться оружием. Деньги, пусть и небольшие, у меня были, и в один из дней мы направились на торг. Каждый выбрал себе саблю по руке; арбалеты с изрядным запасом болтов выбирал я сам. Ножи у всех были свои, какой же мужчина здесь ходит без ножа? В голове вдруг мелькнула веселая мысль: нашу бы милицию на этот рынок, да в оружейный ряд! Вот потеха была бы…

Неделю отрабатывали стрельбу из арбалета, угробили кучу болтов, но научились сносно попадать в чурбачок со ста шагов.

Теперь я был относительно спокоен: все могли работать саблями, из арбалета поразить цель, а один из моих молодцов, Сергей, неплохо кидал нож. Неизвестно, правда, как они поведут себя в реальном столкновении; но тут уж не угадаешь, время все расставит по своим местам.

Был конец октября, становилось прохладно, листья пожелтели и облетели. Лес стоял унылый. Поздно вечером, когда по крыше стучал дождь, в ворота постучали. Взяв в левую руку нож и памятуя, что береженого Бог бережет, а небереженого караул стережет, пошел открывать.

На улице стояли две фигуры в промокших плащах. В темноте мне удалось узнать Изю. Я пригласил их в дом, помог снять промокшие плащи и повесил их у печки на кухне.

Провел нежданных гостей в трапезную. Дарья подсуетилась и преподнесла каждому по ковшу горячего сбитня. Не угостить зашедшего гостя – проявить неуважение, это я уже уяснил. Гости степенно расположились за столом. Лицо второго мне было незнакомо. Волосы светлые, глаза голубые, рыжеватая борода. Похож на русича.

Посетовав на ненастную погоду, Изя представил незнакомца:

– Вот, моя родня – Моше, он издалека, помощь твоя нужна. Мы решили обратиться снова к тебе, поскольку уже вся иудейская община знает, что тебе, Юрий, можно доверить жизнь и деньги. В наше время найти порядочного и надежного человека – удача, а ты еще и хитер, как еврей. У тебя не было в роду иудеев?

– Нет, Изя.

– Жаль. Хорошо, ближе к делу. Моше прибыл издалека, надо проводить его до Киева с большим грузом.

– Что за груз?

Моше замялся с ответом. Изя его подбодрил:

– Говори как есть, это очень надежный молодой человек.

– Меха, много, целая ладья. Ладью с людьми я нашел, а охраны нет. Мои люди ждут меня в Киеве, надо торопиться: скоро морозы, реки встанут. На подводах, сам понимаешь, не дойти, везде дожди, дороги непроезжие. Не выберусь сейчас – все шкуры погниют.

– Что же, я согласен, только для ладьи меня одного мало будет.

Купцы огорченно переглянулись.

– У меня есть люди, мои люди; коли сговоримся о цене, об охране можно будет не беспокоиться.

Моше начал торговаться, выгадывая каждый рубль, Изя скромно сидел в стороне. Наконец ударили по рукам. Моше объяснил, где стоит ладья, я же пообещал с утра собрать людей и сразу явиться к кораблю. Тянуть не следовало, это я и сам понимал. Покроет реки льдом – до весны на корабле сидеть придется. Тем более обратно уже налегке сподручнее – не пойдет попутное судно, так по снегу на санях. Все равно обозы пройдут. Для торговцев сейчас самое неудобное время.

Рано утром я обежал сам всех своих людей, приказал явиться с оружием на пристань; уходим надолго, месяца на два. Снова примчался домой, прихватил узелок с вещами, оружие, распрощался с Дарьей. Когда пришел на пристань, мои люди были уже там – Сергей, Кирилл и Алексей. Моше в нетерпении прохаживался по палубе, и не успели мы взойти по сходням, как матросы отдали концы, вытянули сходни на палубу судна и отчалили.

Дул холодный северный ветер, паруса надулись, судно вышло на стремнину.

Москва медленно уходила назад. Удастся ли всем нам вернуться целыми домой? Мы расположились на носу, где матросы натянули полог из холстины, вроде небольшого шатра. Моше расположился в небольшой палатке на корме. Судно сидело высоко, со стороны и не скажешь, что груженое, да и то – меха-то мягкие, что в них весу? Это неплохо, маленькая осадка – по отмелям пройти легче, да и недоброму глазу – не подсказка. Груженое судно – лакомая добыча для разбойников всех мастей. Я выставил одного человека на охрану, пусть ребята не расслабляются, наблюдают за обстановкой, поглядывают на берега, на проплывающие мимо суда. Мне бы не хотелось, чтобы нападение, ежели таковое случится, застало нас врасплох.