– Я же вам объяснил – мы идем ко мне на кафедру. Там есть и место, где мы сможем посидеть и поговорить, и соответствующее оборудование – я все же хотел бы проверить ваши слова и определить наличие у вас магического резерва. Заодно и величину его измерим…

Пока мужчина объяснял сестрам цель пути, они уже подошли к дверям одного из учебных корпусов, подслеповато глядящего на закат темными окнами. Поднявшись по ступеням, мужчина приложил к двери ладонь и открыл ее со словами:

– Прошу вас, лэри, проходите.

Стараясь не показывать беспокойства, Линнея первой прошла через открытую дверь в полутемный вестибюль здания, ведя за руку притихшую Селену. Последним вошел декан. Стоило ему зайти в холл и захлопнуть дверь, как помещение залил мягкий рассеянный свет, льющийся прямо с потолка. Подняв голову, Линнея не нашла светильников – светилась вся поверхность над ее головой. Хмыкнув, девушка спросила у сопровождающего:

– Магия?

– Излучение. Обычное излучение электромагнитных волн видимого спектра. Весь потолок – один излучатель. Я лишь подвел к нему энергию.

– Понятно, – задумчиво проговорила Селена.

– Ничего не понятно! – перебила Линнея. – То, что потолок – обычный излучатель, я поняла, но как вы его включили?

– Сгенерировал соответствующий энергетический импульс–ключ, разумеется. Включать свет совсем не сложно. Все студенты с первых дней учебы изучают создание бытовых управляющих конструктов. Разумеется, если они не выучили эти плетения раньше – в жилых домах нередко используются аналогичные плетения.

– Насколько раньше?

– Почти половина студентов знает заклинания первого года обучения еще со школьной скамьи. Но это знание не дает им преимущества в учебе – примерно к третьему курсу знания всех студентов академии выравниваются.

– А как сможет включить свет студент, не обладающий даром?

– Бездари не смогут поступить в академию – они не пройдут вступительных экзаменов.

– Бездари?

– Люди без дара.

– А если дар латентен? Находится в спящем состоянии?

– Мы считаем, что этот человек не обладает даром. Дар или активен – тогда мы говорим, что дар есть, или неактивен, и мы считаем, что дара нет. Для нас не имеет значения, почему человек не обладает даром, учитывается лишь активный дар. Так понятно?

– Спасибо, тан Тонг, вы даже слишком доходчиво объяснили нам различия.

– Здесь говорят не тан, а лэр.

– Мы привыкли говорить «тан», господин декан.

– Привыкайте говорить так, как принято в этом мире, лэри. Вы не у себя дома…

Тем временем мужчина, поднявшись по лестнице на второй этаж и пройдя по длинному коридору, подошел к одной из дверей и, вновь приложив к створке ладонь, распахнул двери со словами:

– Проходите, лэри, это мой кабинет. Здесь мы можем в спокойной обстановке обсудить ваши проблемы.

Сестры осторожно зашли в помещение, тут же озарившееся ярким светом, идущим, правда, не с потолка, а с укрепленных на стенах панелей, одна из которых освещала круглый стол с четырьмя даже по виду мягкими и уютными креслами с обивкой, напоминавшей настоящую кожу. Мужчина, не оглядываясь на девушек, тут же прошел к столу и, отодвинув одно из кресел, сел в него, по пути приглашающим жестом указав сестрам на соседние. Линнея, немного поколебавшись, заняла кресло напротив декана, Селена села по левую руку от сестры. Заметив, что девушки расселись, мужчина начал разговор:

– Опасное дело вы затеяли, лэри. И даже не из–за зловещей репутации демонов, которых вы называете рурхами – возможно, вы знаете о них значительно больше, чем я, и действительно осознаете, что делаете. Проблема в другом – добраться до западной горной гряды самостоятельно у вас, скорее всего, не получится.

– А помочь нам вы не сможете? – задала вопрос Линнея.

– В настоящее время, да и в ближайшем будущем сопроводить вас до места я не смогу – занятия со студентами у меня расписаны по часам и, чтобы не нарушать учебный процесс, я не имею права надолго покидать академию. Занятия продлятся еще почти два месяца, а потом начнется сессия. Вы согласны подождать, пока я немного освобожусь и попытаюсь организовать вам сопровождение хотя бы на часть пути? Тогда мне, быть может, даже удастся подыскать для вас попутный караван, направляющийся в Ривию. Все равно сейчас большинство удобных перевалов в эмираты закрыто – горы заметены снегом, нередки сходы лавин, а оставшиеся проходимыми тропы крайне неудобны для движения, большие караваны по ним не пройдут. Поэтому регулярные торговые пути откроются позднее, а сейчас можно рассчитывать лишь на случайных попутчиков, готовых рискнуть своей жизнью ради срочности заказа.

– Сколько необходимо ждать?

– Первый караван пойдет месяца через полтора, не раньше – погонщики станут ждать, пока с гор сойдет снег, и их грузу не будут угрожать лавины. А если вы хотите, чтобы вас хотя бы часть пути сопровождал я, то нужно дождаться окончания сессии. А это еще полтора месяца. И даже в этом случае я не гарантирую своего участия в вашем походе – у меня, как декана этой академии, имеются определенные обязательства, которые я не могу нарушать.

– А какое сейчас время года, профессор?

– Середина весны.

– Но на улице достаточно тепло! Нам показалось, что у вас сейчас лето.

– Влияние песков Шанары… Из–за них весна наступает в герцогстве почти на месяц раньше и на столько же позже наступает осень. Да и зимы в Занадане в последнее столетие настолько мягки, что люди Тиары сейчас крайне редко видят снег. Не так было во времена моей молодости…

– Мы знаем, что в последнее время климат на Натане претерпел значительные изменения, профессор. Однако мы хотели дойти до гор, перейдя Шанару, а вы предлагаете нам караваны до Ривии. Это большой крюк – нам придется, достигнув подножия гор, долго идти на север.

– И что вы знаете о Шанаре, лэри?

– Это королевство. Одно из многих на Натане.

– Ваши сведения давно уже устарели, лэри. Сейчас королевства Шанара практически не существует, вместо него от Ривийских эмиратов до герцогства Занадан раскинулась жаркая и сухая песчаная пустыня с редкими вкраплениями оазисов. Используя путь через пески, добраться до западных гор вам будет крайне сложно – в последнее время пустыня Шанары стала практически непроходимой, самостоятельно вы не найдете там ни пищи, ни воды. Древние города разрушены и заметены песком, а немногочисленные поселения есть только во вновь появившихся оазисах, подробной карты которых у меня, к сожалению, нет. Знающие люди, прожившие в Шанаре всю жизнь, помнят, где находятся и оазисы, и древние колодцы. Они водят по пустыне от одного колодца к другому караваны до Ривии, используя в качестве вьючных животных верблюдов. Но вы же не местные, и не знаете расположения колодцев. Пустыню можно пересечь и без этого знания, если вы в совершенстве владеете стихией воды – тогда вы сможете в любое время напиться сами и напоить своих животных. Однако без воды в пустыне вы погибнете на вторые сутки.

– Воду мы можем взять с собой.

– Сколько? Взрослому человеку для того, чтобы выжить в пустыне, нужно в день выпить не менее пяти литров. Вам, возможно, потребуется немного меньше, но ведь и самой воды столько же, сколько унесет взрослый мужчина, вы взять не сможете.

– А если мы возьмем с собой верблюда и нагрузим его водой?

– Вы умеете обращаться с верблюдами?

– Нет, но неужели этому сложно обучиться?

– Достаточно сложно.

– А если вместо верблюда использовать лошадей?

– Вы умеете обращаться с лошадьми?

– Немного.

– Немного это как? Вам необходимо не просто уметь держаться в седле, но и провести лошадей через пустыню, не дав им погибнуть.

– Не думаю, лэр, что это настолько сложно.

– Поверьте, лэри, обращаться с лошадью в пустыне не менее сложно, чем с верблюдом – копыта лошадей вязнут в песке, и они очень сильно устают. Да и не дойдут до гор лошади. Вернее, дойдут, но и пищи, и воды для них потребуется значительно больше. Я не слышал, чтобы пустыню пересекали на лошадях. Верблюды более экономны и обходятся дешевле.

– Жаль… А мы хотели использовать лошадей.

– Похвальный оптимизм… Впрочем, предлагаю сделать небольшой перерыв и перекусить, а я, пока вы едите, возьму некоторые свои приборы и попытаюсь провести вашу комплексную диагностику. Не возражаете?

– А это не опасно?

– Лэри не о чем беспокоиться – подобное сканирование физических параметров человеческого организма проходит каждый студент нашей академии. Это абсолютно безопасно.

– Ну, раз безопасно – тогда проводите свое сканирование. Но только после ужина.

Ужин, организованный профессором Тонгом, не отличался изысканностью, зато был сытным – хлеб, вареное мясо, сыр, молоко. На десерт – чай с медом. Наевшись, девушки позволили обложить себя непонятными приборами и обвешать такими же непонятными амулетами. Некоторые амулеты слегка вибрировали, некоторые – испускали едва заметное тепло или, наоборот, неприятно холодили кожу, однако большинство никак себя не проявили, оставаясь просто непонятными, покрытыми замысловатыми рунами деревянными или металлическими пластинками разнообразной формы, инкрустированными разноцветными камнями. Сканирование продолжалось достаточно долго – по собственным ощущениям девушек, никак не менее часа. К тому времени, как закончились ужин и тестирование, за окном кабинета декана наступила ночь. Небо усыпали многочисленные яркие звезды, и над остроконечным шпилем храма повисла большая зеленая луна, однако теней от находящихся во дворе деревьев протянулись не одна, а две – похоже, еще одна луна скрывалась на другой стороне небосклона и не была видна из окна деканата.

Профессор, закончив тестирование, убрал приборы и амулеты и, усевшись обратно в кресло, задумчиво налил себе остывшего чаю и стал потихоньку отхлебывать из своей кружки. Наблюдательная Линнея заметила, что перед самым первым глотком из кружки декана поднялась едва заметная струйка пара.

– Куда ни плюнь, попадешь в мага, – раздраженно прошептала Линнея, но, видимо, декан отличался отменным слухом, так как сразу же переспросил девушку:

– Простите, лэри, вы, кажется, что–то сказали?

– Да, лэр профессор, я хотела узнать, что показали результаты тестирования.

– Ничего хорошего, лэри. Для вас – ничего. Если бы я своими глазами не видел, что вы прибыли в наш город порталом, я бы сказал, что вы, как и ваша сестра, бездарны. То есть дара у вас нет.

– Этого не может быть!

– И, помня о вашей уверенности, я провел дополнительные исследования вашего магического барьера…

– Считайте, что вы нас уже заинтересовали, профессор. Прошу вас, продолжайте, мне бы хотелось услышать результат.

– Результат таков, что в вас нет ни единого следа магического дара. Ни капли. Вы абсолютно бездарны. Правда, как вы и говорили, ваш барьер действительно аномально плотный. Что у вас, что у вашей сестры.

– Это хорошо?

– Если то, что вы мне рассказали до этого – правда, то это не просто плохо, а очень плохо… Представьте, что у вашего соседа участок вокруг дома огорожен забором, сделанным из плетня. С одной стороны, и забор вроде бы есть, и одновременно видно, что на участке творится. По аналогии с подобным забором мы рассматриваем магические барьеры у людей – какой бы плотности плетень ни был, всегда в его стенках имеются лазейки, через которые можно заглянуть вовнутрь и через которые ваша энергия способна просачиваться наружу. Чем тоньше забор, тем легче его сломать и тем проще инициировать мага. У некоторых потомственных магов этот забор тонок от рождения и самопроизвольно рассасывается к периоду полового созревания – такие дети инициируются сами, без посторонней помощи. У некоторых барьер попрочнее, и, чтобы сломать его, требуется определенное усилие. Для этого разработаны специальные методики и даже существует отдельная магическая специальность – взломщик барьеров. Как правило, магические барьеры взламывают специально обученные менталисты.

– А специальные методики – это, случаем, не медитации?

– Вы знакомы с ними?

– И даже слишком хорошо. Не помогает.

– А к менталистам обращались?

– Они тоже бессильны.

– Тогда вернемся к тому, что я говорил вам с самого начала – слишком плотный барьер нередко говорит о том, что магического дара нет вообще. Никакого. А барьер ваш настолько плотен, что вряд ли когда–нибудь он разрушится самопроизвольно, от естественных причин. Так что я практически уверен – за многослойными бастионами вашего барьера ничего нет. Пустота.

– Дар есть. Мы с сестрой в этом уверены. Просто барьер слишком прочный, и своими силами нам его не взломать. Нужна помощь извне.

– А что говорят ваши родители?

– Мамы говорят – продолжать медитировать и не волноваться. Дар рано или поздно раскроется.

– А они откуда знают?

– Они обе – сильные магини. Очень сильные.

– Хм… Исходя из теории чистоты крови – они правы, у сильного мага всегда рождаются маги.

– Мама говорит, что чем сильнее дар, тем прочнее барьер, – вмешалась в разговор Селена, – поэтому нам так трудно его сломать. Однако со временем он должен истончиться сам – вы правильно заметили, профессор, что после двенадцати лет растущий организм ребенка начинает сам разрушать барьер. Разрушению барьера также способствует растущий магический дар, создающий повышенное энергетическое давление на стенки своей тюрьмы и ускоряющий процесс разрушения. Обычно барьер самопроизвольно истончается и разрушается к тринадцати–четырнадцати годам. Нам, как видите, не повезло.

– Ваша мама не совсем права – магический барьер неизменен, равно как и неизменен магический дар, а разрушается он внешним воздействием при инициации мага.

– Моя сестра говорит правду, профессор, – проговорила Линнея, – не знаю, откуда ваши ученые взяли, что и энергетический резерв, и защитный барьер неизменны, но на самом деле все как раз наоборот – барьер разъедается растущим энергетическим резервом изнутри, и может быть разрушен только жизненной энергией самого носителя. Вариантов несколько, от прямого ментального воздействия до взрывной инициации самого энергетического ядра, когда барьер разрушается создаваемым внутренним напряжением. Именно это случается при сильном эмоциональном воздействии – ярости, испуге, оргазме.... И именно так действуют фамилиары, своими действиями расшатывая скрепы барьера изнутри. Если бы барьер разрушался извне, фамилиары были бы бесполезны.

– Интересная теория, я над ней подумаю. Возможно, вы и правы. Но я вижу, что вы и так неплохо владеете предметом.

– У нас было много времени на учебу, профессор. Поверьте, мы изучили все варианты, какие только смогли применить.

– Медитации, помощь наставников – вы про них говорите?

– Совершенно верно. Остались фамилиары.

– А сильные эмоции не пробовали?

– Какие? Оргазм? Мы до него пока еще не доросли и не хотели бы испытывать это чувство в ближайшем будущем – и мне, и моей сестре пока рановато замуж. А сильный испуг, доходящий до ужаса, или ярость, кровавой пеленой застилающую мозг, нельзя сымитировать. Поверьте, мы пробовали пугать друг друга неоднократно – обычного испуга недостаточно.

– Исходя из вашей теории, которая, как вы утверждаете, единственно верная, можно ведь просто подождать – раз вы утверждаете, что барьер все равно рано или поздно самопроизвольно разрушится.

– Сколько ждать, профессор? Год? Два? Десять? Наши с сестрой барьеры достаточно прочны, чтобы мы не рассчитывали на их самопроизвольное самостоятельное разрушение в ближайшем обозримом периоде.

– Вы боитесь умереть, не дождавшись? Полно, да сколько вам лет, девочки! У вас же еще все впереди.

– Нам по шестнадцать, профессор, и через три недели у нас вступительные экзамены. Мы не можем ждать даже месяц, не говоря уже про несколько лет.

– Значит, фамилиары – ваша последняя надежда?

– Или очень сильный маг–менталист.

– Несколько неплохих магов–менталистов в моей академии есть.

– Самый сильный маг–менталист, по его же собственному утверждению, преподает в школе, где мы учимся. Он выходец из вашего мира и, возможно, выпускник вашей же академии, так что не доверять его словам у нас нет оснований. Нам этот маг помочь не смог – не хватило сил. Именно он рассказал нам про фамилиаров.

– Значит, от своей идеи вы не отступитесь?

– Нет, профессор, не для этого мы к вам прилетели, нарушив все мыслимые и немыслимые запреты.

– Тогда пойдемте, устрою вас на ночлег – в ночь вы все равно никуда пойти не сможете, да и городские ворота на ночь закрыты. Утром я выдам вам карты…

– У нас есть карты, профессор.

– Они наверняка устарели – ландшафт Натаны постоянно меняется. Утром я выдам вам самую свежую карту Шанары, которая только есть в архивах академии. Пусть на ней отсутствуют блуждающие колодцы, зато на нее нанесены те оазисы, сведения о которых не подлежат сомнениям. Дам и немного денег – они помогут вам в путешествии, и снабжу припасами на дорогу…

– Припасы у нас есть. Примерно на две недели. Стандартный армейский паек.

– Уже лучше – вижу, что вы все же неплохо подготовились. Пойдемте, я доведу вас до общежития и покажу комнату, где вы сможете отдохнуть до утра. А утром я сам провожу вас до ворот академии…