– Вербально–мануальный способ генерации плетений и управления собственной энергией, – задумчиво пробормотал Один, – оригинально… Скажи, Лита, а разговаривать при создании заклинания обязательно?

– Нет, конечно же. Это как костыли для того, у кого болят ноги. Причем не только говорить – руками тоже не обязательно размахивать, вполне достаточно все необходимые действия произвести в своей собственной голове. Рисовать и напитывать энергией руны можно и мысленно, вот только для этого нужны очень хорошая концентрация и умение управлять собственным воображением, которых мне пока не хватает, приходится пользоваться костылями. Вот стану архимагом – тогда мне будет достаточно одной мысли. Кстати, говорить мне уже не обязательно – с созданием плетения я вполне справляюсь одними руками.

– С огненными шарами мне все понятно. А еще что ты умеешь?

– Огненный дождь сотворить умею. Огненную стрелу. Рой огненных ос – они хороши при нападении на большую группу противника, и мне уже приходилось наглядно оценить эффективность подобного заклинания. Защиту огненную умею создавать – купол там, стену, да и как оружие эта огненная стена может служить – огненный вал называется. Взрыв огненный могу сделать. Привязать заклинание к оружию могу. Ненадолго, правда – пока сила не развеется. Зато могу создавать накопители и амулеты со стихией огня. Лучше всего у меня огненный щит получается – на создании амулетов огненного щита я даже неплохо в последнее время зарабатывать стала. На основе стихии воды я могу создавать водяной купол, водяной таран и его разновидности – водяное копье и водяные стрелы, ледяные лезвия и ледяной щит. Впрочем, последнее скорее к школе холода относится – она тоже считается разновидностью школы воды. Сама вода плохо сочетается с оружием – ну только если заклинание коррозии наложить, да и то действует оно не мгновенно. Зато школа воды востребована в сельском хозяйстве – крестьяне нередко просят им огороды полить. Иногда соглашаюсь оросить поля, но это редко – очень уж тяжелая работа, площади полей большие, воды много надо. Кстати, именно из–за массового применения школ холода и огня нас, магов, ненавидят больше всего – огненным валом можно за один раз смести целую шеренгу воинов, а поцелуем ледяной богини заморозить тела той же шеренги. Правда, столь масштабные заклинания под силу только архимагам, коих в мире единицы. Еще при недостатке собственной энергии помогают амулеты–накопители, но их все равно необходимо перед использованием заряжать. Да, могу еще пологи накладывать – невидимости, маскировки. Но пологи идут вне классификации – это общая магия, которую могут усвоить адепты любой стихии.

– Интересные у вас заклинания. Продемонстрировать можешь? Хотелось бы посмотреть на них вживую. Подозреваю, что увидеть работу настоящих магов – большая редкость.

– Сейчас я показать ничего не могу – каждое заклинание оставляет свой след в ткани мироздания, и по возмущениям эфирных потоков ищейки шанарской тайной канцелярии легко смогут отследить направление, в котором применялась магия – у них для этого имеются специальные амулеты, созданные магами–ренегатами. Так что придется потерпеть до нашего возвращения в Занадан. Вот когда вернемся, познакомишься с лэром Оривом и насмотришься самых разнообразных заклинаний, особенно если сумеешь его чем–нибудь заинтересовать. Лэр Орив – настоящий ученый и падок до различных легенд и историй. Как и ты, наверное…

– Обязательно пообщаюсь, я уже заинтересован. Кстати, а не пора ли нам позаботиться о ночлеге? Время, похоже, движется к вечеру, а вот к тому же и неплохая полянка для костра – небольшая и ровная. Предлагаю тебе обустроиться и развести костер, а я пока пробегусь по окрестному лесу, поохочусь. Живности вокруг много бегает – кто–нибудь нам на ужин точно должен попасться.

На следующие полчаса, пока девушка срезала траву для подстилки и разводила костер в ямке со снятым дерном, мужчина скрылся в лесу. Скрылся, как всегда, бесшумно – Лита так и не смогла определить направление, в котором тот ушел. Раскинутая вокруг сеть поискового заклинания, единственная из доступной ей в настоящее время, так как являлась пассивной и не фиксировалась шанарскими поисковыми амулетами, не смогла увидеть ее таинственного попутчика – он как будто бы слился с окружающим миром, растворившись в ткани мироздания. Один умеет маскировать свою ауру? Странно… Во время их первой встречи мужчина свою ауру не скрывал, и тогда она опозналась поисковым заклинанием как аура обычного человека. Возможно, в первый день Один просто забыл ее скрыть, или, что слишком невероятно, в тот, первый день, специально подставился, чтобы она смогла его засечь? Неужели ее попутчик знал, что по его следам идет одинокая девушка? Если да – то откуда? А если решил маскироваться сейчас – то зачем? Ведь аура самой девушки никуда не делась, и опытный маг все равно смог бы отследить их путь. К тому же если Один умеет скрывать свою ауру – значит, он маг? Но тогда почему он это скрывает, делая вид, что слышит о магии в первый раз? А костер? В первую ночь она нашла брошенный костер с потухшими, едва теплыми углями, а ведь во время каждой их совместной ночевки мужчина, покидая место ночлега, аккуратно закрывал потухшее кострище свежесрезанным дерном. Или тот, первый костер разжег вовсе не ее попутчик? Тогда кто? И куда тогда делся этот таинственный незнакомец? Над этой загадкой девушка давала себе слово подумать каждый раз, как только Один исчезал, и постоянно забывала о данном самой себе обещании, как только тот появлялся. Вот и сейчас, когда молодой мужчина появился словно бы ниоткуда, таща в одной руке небольшую тушку молодого зайца, она, как всегда, забыла об обещании, сосредоточившись на ужине. Ужин прошел в теплой дружеской обстановке, то есть оба путника молча жевали, похрустывая нежными заячьими косточками и уничтожая хорошо прожарившееся сочное мясо. Уничтожив почти всего зайца – немного мяса традиционно осталось на завтрак, – путники завалились спать на заблаговременно нарезанные Литой охапки свежей травы.

***

Завтрак закончился быстро – Лита на пару с Одином, не задерживаясь, за несколько минут прикончила остатки зайца. Да и что там было есть – основная часть печеной тушки была уничтожена за ужином, на завтрак остались одни объедки. Закопав заячьи кости под деревом и уничтожив все следы костра, присыпав его землей и закрыв предусмотрительно срезанным накануне дерном, Один, как всегда, чистый и умытый, забрал себе оба рюкзака и молча пошел на восток, подразумевая, что девушка пойдет следом за ним. Лита без пререканий устремилась за мужчиной, признавая в душе, что он прав – идти второй, когда ты одета в длинное, до пят платье, по лесу значительно легче, чем первой. Все же юбка не предназначена для ходьбы по лесу – шли они всего ничего, а подол уже начал обтрепываться, разлохмачиваясь.

Шли путники недолго, часов пять – шесть, не больше. Не успела девушка основательно проголодаться, как лес закончился, и путники, выйдя на опушку, сквозь густую поросль низкорослого кустарника, заполонившего весь склон небольшого пологого холма, наблюдали перед собой заросший высокой густой травой луг с пасущимися на нем двумя стадами коров – одним стадом побольше, другим – поменьше. За лугом виднелось поле, на котором колосилась подрастающая пшеница, а за полем – деревня. Размерами деревня в несколько раз превышала встретившуюся им двумя днями ранее, и насчитывала как минимум несколько сотен дворов. В такой большой деревне уже мог располагаться и постоялый двор, и рынок, на котором можно было закупить продукты и товары. Литу больше всего интересовали одежда и оружие – без своего любимого лука она чувствовала себя голой. Да и штаны девушка твердо намеревалась себе приобрести – ее старый костюм вместе с ботинками Один все же сжег, сказав, что он не только не подлежит восстановлению, но и наверняка слишком хорошо знаком ее врагам – ведь именно в нем Лита прорывалась через границу и убегала от поисковых команд тайной канцелярии Шанары.

В этой деревне, как и в прошлой, картина в точности повторилась – мужчина, приняв гордый и независимый вид, передал спутнице свой рюкзак, ставший с тех пор, казалось, еще тяжелее, и, ни капли не озабоченный тем, как девушка его на себе потащит, медленно и величаво направился к деревне прямо через луг. Лита уже подумала, что Один так же пройдет напрямик и через поле с пшеницей, но нет – их путь пересекла тропинка, на которую мужчина сразу же свернул, не прерывая своего гордого шествия. Пройдясь по деревне, Один направился к центру, где виднелись крыши нескольких высоких домов. Мужчина не ошибся – эти дома, кстати, двухэтажные, что для крестьянских деревень вообще–то считалось редкостью, оказались трактиром, совмещенным с постоялым двором, и деревенским магазином. Впрочем, магазин для этой точки деревенской торговли – слишком громкое название. Скорее – лавка, где торговали всем понемногу. Двери лавки оказались приглашающее распахнуты, однако Один, не оглядываясь, величаво прошествовал мимо них, дабы заплыть в другие двери, находящиеся по соседству. Ну, кто бы сомневался – разумеется, ее спутник, как и любой мужчина, наплевав на магазины, сразу же направился в трактир…

Трактир занимал почти половину первого этажа дома и оказался на удивление большим и чистым. В зале нашлось место для десятка крупных массивных деревянных столов, за каждым из которых могло вольготно разместиться шесть человек, а если потесниться и сдвинуть к столу еще пару лавок вдобавок к уже имеющимся – то и все десять–двенадцать. В глубине зала за прилавком уютно устроился полный пожилой трактирщик, что–то увлеченно пересчитывающий. Не иначе как выручку…

Время для трактирщика было неудачным – обед давно уже закончился, а ужин еще и не думал начинаться – солнце стояло высоко и все жители деревни находились в поле или занимались домашними делами. Однако деньги он пересчитывал неспроста – обычно пустующие в это время, некоторые столы все же оказалось занятыми. Точнее, занято было два стола – за одним пировала пятерка заросших многодневной щетиной мужиков в форме шанарских солдат, а за другим устроился шанарский священник с помощником и двумя телохранителями. Лита вздрогнула и попятилась – эти люди оказались здесь неспроста, они явно явились в деревню по ее душу. Наверняка король Вериан отдал указание перекрыть всю западную границу королевства, чтобы не допустить проникновения на свою территорию занаданской колдуньи. И эта пятерка солдат с приданным ей священником, способным распознать в ней магиню, однозначно являлась частью заградительного кордона.

Пока девушка раздумывала, как лучше поступить – сбежать по–тихому, или прорываться с боем, уничтожив и солдат, и священника, Один одним махом разбил все ее планы. По–хозяйски зайдя в трактир, мужчина, отставив в сторону руку с посохом, зычным голосом проорал:

– Хозяин! Есть хочу! Еды мне и моей женщине! Мне – мяса, гарнира хорошего побольше, вина – самого лучшего. Ей – тоже… чего–нибудь принеси, что там обычно женщины едят. Особо только не усердствуй – женщин много кормить нельзя, растолстеют. И пошевеливайся – я голоден.

– Будет сделано, господин…

Не ответив, и больше не слушая пояснения трактирщика, Один гордо прошествовал к свободному столу в глубине зала и сел спиной к трактирщику, но так, чтобы в поле зрения попадали и солдаты, и священник с охраной. Литаная благоразумно села лицом к мужчине, развернувшись к остальным посетителям трактира спиной. Оживленные разговоры за столами стихли сразу же, как только Один произнес свой краткий монолог, и явно не спешили возобновляться. Наконец, от занятого солдатами стола поднялся один человек и не спеша направился к столу, облюбованному путниками. Подойдя, солдат, являющийся, похоже, старшим пятерки, сел на край скамейки, уже занятой Литой, и, глядя прямо в глаза Одина, спросил у него:

– Позволите поговорить, господин?

– Ты аристократ? – брезгливо переспросил Один.

– Нет, господин…

– Тогда пошел прочь! И не смей ко мне приближаться – от тебя воняет, как от паршивого козла. Начальника своего зови – с ним общаться буду. Если он благородный, конечно, а не жалкий вонючий смерд, как ты.

– И со святым отцом не будете общаться? – презрительный тон мужчины, казалось, никак не задел солдата.

– Святого отца зови, – согласился Один. – Тот, кто действительно достиг святости еще при жизни, достоин как минимум уважения.

Солдат молча встал и, отойдя, вернулся на свое место. Одновременно из–за второго стола поднялся священник и, пройдя по проходу, сел напротив Одина, который, вперив в служителя тяжелый взгляд, небрежно кивнул и сказал:

– Приветствую служителя высших сил. Не откажетесь разделить со мной скромную трапезу? И, кстати, как к вам обращаться? Я имею в виду ваше имя. И просветите заодно, чьим слугой вы являетесь и чью волю несете людям.

– Отчего же не разделить? Разделю, конечно же. Имя мое – Фарас, но можете обращаться ко мне «святой отец» согласно моему сану. А служу я Дирою, создателю всего сущего в этом мире.

– Значит, святость и здесь всего лишь должность, а не состояние души. Печально, – пробормотал Один, ни к кому не обращаясь, после чего обратил свой взор на подоспевшего трактирщика, принесшего заказанную еду.

В течение некоторого времени, пока трактирщик расставлял на столе горшки и тарелки со снедью, за столом стояла тишина. Эта же тишина стояла, пока трое людей насыщались – Один со священником запеченным в духовке боком молодого поросенка, а Лита – пшеничной кашей, обильно сдобренной маслом и обжаренными шкварками, похоже, с того самого поросенка, которого с аппетитом уплетали ее спутник и служитель местного культа. С учетом того, что поздний обед сопровождался обильным количеством выпитого вина, неплохого, кстати, трактирщика ждал очередной подсчет барышей.

Наконец трапеза подошла к концу, и зависшую над столом тишину первым прервал священник, задав сотрапезнику вопрос:

– Не расскажете мне, сын мой, куда вы путь держите?

– Отчего же не рассказать? Расскажу, конечно же. Тем более после такого обеда – поросенок оказался воистину бесподобен. Вино, правда, плоховато, так оно и понятно – откуда в этой дыре хорошее вино? А путь я держу на восток – сначала через вашу страну, затем в королевство Занадан, чтобы, возможно, завершить его в Загорной империи. Услышал я недавно, что в Занадане и Сентии много ученых мужей проживает, жизнь свою науке посвятивших. С ними пообщаться хочу – ученый я. Поэтому и путешествую – знаний ищу и ими живу. Кстати, за рассказ об удобной дороге до Срединного озера благодарен буду, пусть и не признал я в вас отца своего, да и деревню эту в первый раз вижу.

Покривившись от скрытой в словах незнакомца издевки, сопровождающей обычное в среде священнослужителей обращение, Фарас, тем не менее, вполне учтиво ответил:

– Пожалуй, я помогу вам, лэр… Кстати, как вас зовут?

– Один зовите меня.

– Так вот, лэр Один… Кстати, вы точно лэр?

– Не будь вы святым отцом, как только что успели себя именовать, то за подобные сомнения я мог бы и жизни лишить… Своим титулом я не кичусь, но поверьте – за последнее время не встречал я людей, чей род оказался бы древнее, чем мой.

– И какова продолжительность этого последнего времени?

– Год вас устроит? Могу сказать и десять – это тоже будет правдой.

– Хм… Вижу, что вы не лжете… Странно – я случайно принял вас за другого…

И, поймав взглядом недоверчиво поднятую бровь собеседника, пояснил:

– Вижу, что вы удивлены. Наверное, вы не часто общались с моими коллегами, поэтому не знаете, что слуги господа нашего обладают одной замечательной способностью – отличать правду ото лжи. Я удивлен – вы назвали свое имя, цель путешествия, и даже обозначили свой высокий статус, и все ваши слова оказались правдой. Не разочаруйте меня – скажите, кто ваша спутница?

– Моя родственница. В настоящее время она моя служанка – мой вещмешок вот таскает. Думаю, для вас этого достаточно.

– Я тоже считаю так же. И последний вопрос, лэр Один – вы одаренный? Вопрос относится и к вашей родственнице.

– Вы имеете в виду – не проклятые ли мы?

– Совершенно верно, лэр Один.

– Отвечу с чистой совестью – ни я, ни моя родственница – не проклятые.

– Действительно, не лжете… Что–то явно недоговариваете, но не лжете… К вам и вашей спутнице у меня вопросов больше нет, однако я все же не рекомендовал бы вам пока покидать пределы этого постоялого двора – возможно, у властей Шанары к вам возникнут дополнительные вопросы.

– Надеюсь, вы делаете это предложение официально? И имеете право от имени властей Шанары делать подобные предложения?

– Разумеется, лэр Один. Я являюсь официальным лицом королевства Шанара – все служители господа являются ими. Кстати, а верите ли вы в господа нашего?

– Я не видел вашего господа, поэтому ничего сказать об этом не могу. А вот в создателя этого мира я верю, ибо знаю точно – он существует, как существует земля, по которой мы ходим, и воздух, которым мы дышим.

– Пусть ваша вера будет так же крепка, как сейчас, лэр Один. А почему вы спросили про мой официальный статус?

– О, а это как раз очень просто – если государство официально задерживает меня в этом месте, то и нести все расходы по моему содержанию также должно именно оно. Это нормальная практика международного права. Так что раз вы так настаиваете, то я задержусь в этой убогой дыре хоть на пару недель – пока мне это не надоест. Кстати, не забудьте оплатить трактирщику счет за мой обед – ваше официальное предложение поступило до его окончания. Впоследствии он принесет вам также счет за номер и за ужин.

– Э… лэр Один, а вы уверены, что это правильно?

– Абсолютно. Это вам нужно, чтобы я задержался. Мне это совсем не нужно, и, если бы не ваше желание, подобных расходов я бы не нес. Согласитесь, что расходы, вызванные вашими решениями, и оплачиваться должны именно вами.

– А если вы поедете в Занадан не через Серединное озеро, – там, кстати, нет нормальных дорог, – а через Гану? По времени это займет примерно столько же, пусть и сама дорога окажется несколько длиннее. Дороги до Ганы хорошие и безопасные, да и тракт от Ганы до Тиары широкий, прямой и мощен тесаным камнем. Вдоль всего тракта встречаются трактиры и постоялые дворы, так что путь ваш пройдет без трудностей. К тому же в Гане тоже можно встретить ученых людей – столица все–таки. Кстати, Занадан не королевство, а герцогство.

– Что герцогство, что королевство, что империя – все это словесные игры, – назидательным тоном пояснил Один, – манипуляции на тему различного обозначения очередного обособленного территориального формирования, претендующего на политическую и экономическую независимость. Меня эти географические подробности не интересуют. А вы все же решили за нами проследить, Фарас… Что ж, не возражаю – принимая ваше предложение, я пойду в Занадан через Гану.

– Вы что же, собираетесь идти пешком?

– Пешком мне удобнее. Настоящий исследователь должен собственными ногами ощутить землю, по которой он путешествует. Но если вы попросите, я готов согласиться и на лошадь. Правда, с условием – лошадь предоставляете мне вы и следите за ней тоже вы – кормите там, поите, чистите. Подойдет мне тоже не любая – я выберу сам, ваша задача предоставить мне выбор.

– Сразу видно благородного… Я согласен, лэр Один, завтра выдвигаемся в Гану. Лошадь можете выбрать любую из тех, что у нас есть. Кстати, вашей родственнице тоже нужна лошадь?

– Нет, она поедет на моей.

– Она не умеет ездить верхом?

– К чему такие вопросы? Она – женщина. Где вы видели женщин, которые умели бы нормально ездить верхом? То, что они сами называют нормальной ездой, на самом деле таковой не является. Поэтому, чтобы не ждать, пока она свалится с лошади и сломает себе шею, она поедет со мной.

– Я смотрю, не любите вы женщин, лэр Один.

– Вы ошибаетесь, Фарас. Женщин я люблю, причем в прямом смысле этого слова. А вот когда женщина стремится стать мужчиной – не очень. Скакать на лошадях в бой – удел мужчин, женщина же должна сидеть дома и растить детей. Или вы со мной не согласны?

– В ваших словах есть здравый смысл, лэр Один.

– Ну, вот и хорошо. Тогда до завтра. Встречаемся здесь же, после завтрака.

– А когда у вас завтрак, лэр Один?

– Когда я проснусь, разумеется! Да, еще перед завтраком я привык умываться…