Романтическая женщина, вышедшая замуж по расчёту, уехала из глубинки в большой город. Крутилась в обществе таких же, как и сама, тех кого судьба словно в насмешку наделила деньгами или властью. Стремясь скрыть провинциальности, подавали себя чуть ли не потомками дворян, кичась достатком. Родня была отодвинута на задворки памяти и воспринималась, как некое недоразумение, оскорблявшее её тонкую психику. Вот только детей им Бог не дал, а тут! Она приняла это за знаки судьбы, и ребёнок был усыновлён. Потом романтический настрой прошёл, а Федька остался.

Рос он обычным пацаном, чудес никаких с ним не происходило, и прежнее благополучно забылось. После столь неприятных и пугающих событий мысль спрятать сына никаких препятствий не встретила. Мать, ненадолго задумавшись, посоветовала Федьке уехать на Байкал к тёте Вере. Это было далеко от дома, связи между ними почти распались и общение сводилось к ничему не обязывающим звонкам-поздравлениям раза три-четыре в год. Идея была неплоха и ранним утром следующего дня Бирюк с Фёдором, проводив Ирбиса в Ташкент, уже садились на рейс «Москва-Иркутск».

…Тётка жила в пригороде Иркутска. Старенький, но свой домишко, большой огород, хозяйство. Бойкая баба лихо управлялась в своей вотчине, не давала спуску соседям, охочим сунуть нос в чужие дела. Жила она без мужа, но прочь гнала сватающихся местных алкашей, что твёрдо были уверены в своих мужских достоинствах. Со смехом дав оценку предлагаемым ценностям, хозяюшка поведала истинную суть притязаний: пристроиться к справной бабёнке примаком на дармовые хлеба.

– Поначалу, когда с одними трусами придёт, держится более или менее скромно. А чуток приживётся, прямо беда. Как должное воспринимает, что жена везде сама пашет, да его обстирывает-кормит. Потом и в морду ей с кулаками лезет. А как же! Хозяин! Эта скотина, как известно, добра не помнит, это же не собака.

– Так, а что же она его не выгонит? – недоумённо спросил Флэш.

– Бабы, Федя, странно устроены. Комплекс у них. Хоть плохонький мужчинка, да свой. Это… как бы тебе сказать…

– Повышает её статус в глазах других баб, – с усмешкой подсказал Бирюк.

За разговорами Флэш отметил мелькавших по домашним делам хозяйских дочек – своих двоюродных сестёр. Думал, что их представят ему официально, но так и не дож-дался. С ним обращались так, словно все восемнадцать лет он тут и прожил. Сначала этот вывод его озадачил, а потом, когда самая младшая мимоходом сунула ему горсть малины, а та, что постарше, загоняя гусей, со смехом показала язык, рассмешило. Неожиданно пришло понимание, что ему всё это безобразие ужасно понравилось.

Пока суд да дело, время стало клониться к вечеру. Юрий Иванович решил не дёргаться и по совету Веры остался до утра. Вечером, когда вся семья ужинала на веранде, произошло событие, которое лишний раз напомнило магу, как глубоко в подсознании человека упрятан страх перед нечистой силой.

Было уже довольно поздно. Густая темнота во дворе напоминала разлитые в воздухе чернила. Как говорят – «хоть глаз выколи». Где-то далеко вспыхивали зарницы, выхватывая неровные зубцы слившегося с ночной темнотой соснового леса.

Под окнами слышались шумные вздохи коровы, что с характерным звуком мерно пережёвывала свою жвачку. Звякала о миску собачья цепь и густой бас хозяйского пса, подхваченный окрестными собаками, будил тишину. Где-то загоготали потревоженные гуси, заполошно хлопая крыльями, заорал петух. Бились в стекло, стремясь к свету, крупные ночные мотыльки.

На застеклённой веранде у большого стола, собрались за поздним ужином. Сама хозяйка, с дымящейся сигаретой в руке, с шутками подгоняла дочерей, поглядывая, как на застеленный цветастой клеёнкой стол, шустро выставляли салаты, огурчики – помидорчики, перья зелёного лука и порезанное сало. Флэш сидел у окошка и с удовольствием наблюдал, как шустрые девчонки со смехом подтрунивали над ним, друг другом и даже над взрослыми.

Торжественно водрузили сковородку со скворчащей картошкой. Большой поднос с самоваром, плошками варенья и плетёная хлебница с румяными пирожками дожидался своего часа на большом сундуке. Со смехом уселись за стол и уплетая картошку, с расставленных тарелок тянули в рот, что душа просила.

Фёдору здесь заметно нравилось. В доме, где он вырос, такой весёлый переполох был невозможен – там всё строго. Блюда подают по порядку, никаких разговоров за столом, чопорные лица родителей и над всем этим несусветная скука. С удивлением наблюдал, как умудряется хозяйка дома поддерживать беседу с Юрием Ивановичем, задавать вопросы ему и, при этом успевает вытянуть тряпкой по спине сунувшуюся к столу кошку Ришку, рявкнув успокаивает пса Лорда. Вот это талант!

На полу пел песни Круга старенький кассетный магнитофон. Девчонки подпускали ехидные шпильки и, как подметил Федька, внимательно следили за реакцией – надуется или в ответ подкузьмит так, что все взорвутся дружным смехом. Он не обижался и старался достойно «отгрызаться» от их приколов. Впервые он смеялся от души, не опасаясь замечания.

Вот уже убрали лишнюю посуду, разлили чай. Фёдор повернул голову к окну и из груди вырвался вопль ужаса – через стекло, прижав чёрную, мокро блестевшую рожу с торчащими мохнатыми ушами и острыми рогами, на него глядели горящие рубиновым светом огромные глаза.

– Чёрт! Там чёрт! – и шарахнулся из-за стола в дальний угол веранды, побелев от ужаса и тыкая пальцем.

Присутствующие, ошалело повернули голову в указанном направлении. В наступившей тишине послышалось протяжное мычание, а потом взрыв хохота. Смеялись до икоты, до коликов в боках. Кто держался за живот, кто валялся на лавке. Ничего не понимающий Флэш, ошалело озирался.

Утерев выступившие от смеха слёзы, хозяйка пояснила ему:

– Какой чёрт?.. Это наша корова!.. Ночка!.. Мои, заразы, тут приспособились ей в форточку хлебные корки подсовывать. Вот и приучили – как вечером за стол, так она но-сом в стекло и мычит, хлеб клянчит.

Сказать, что он сконфузился, значит – ничего не сказать. Но, придя в себя от первого потрясения, он понял, что смеются не над ним лично, а над тем, что случилось. Ему тоже вдруг стало так смешно, что он принялся хохотать сам над собой.

Пролетел незаметно вечер, расползлась молодёжь. Младшие отправились гулять к озеру, прихватив с собой грозного Лорда. А Юрий с хозяйкой всё не могли наговориться. Редко случается так, что сразу находится не только общая тема, но и общий язык, но вот поди ж ты… Вера оказалась крайне интересным человеком. Эрудиция её была совершенно бессистемной, как у чеховского наборщика, но очень острый от природы ум в паре с любознательностью делали её очень увлекательным собеседником.

Во дворе хлопнула калитка, весело гавкнул пёс, поддерживая весёлый смех Фёдора и девчонок. Через полминуты все трое ввалились на веранду.

– Ничего себе! – воскликнула Алла, – мы думали, мама уже спит, а она дядю Юру беседой развлекает.

Алинка, самая младшая, улыбнулась застенчиво и одновременно хитро. Вера мазнула глазами по лицу Флэша и быстро встала.

– Ладно, мужики, вы тут покурите ещё, если хотите, а я на боковую. Устала, сил нет.

– Мы тоже посидим, – заверещали девчонки.

– Спать, лахудры! – рявкнула мать, и те без звука исчезли в комнате.

– Можно мне спросить? – спросил, присаживаясь к столу, Фёдор.

– А зачем, ты думаешь, тётка твоя спать убежала и девок угнала?

– Она же сказала, что спать хочет…

– За минуту до вашего прихода, у неё сна ни в одном глазу не намечалось, – пояснил Бирюк на вопросительный взгляд парня. – Так, что, спрашивай спокойно.

Он поднялся, поджёг газ и поставил на плиту чайник с водой.

– Скажите, а с вампирами вы боретесь?

– Какие именно тебя интересуют?

– Ну, те, что у людей кровь пьют.

– Эти редко встречаются. Я за свою жизнь всего двоих видел.

– Значит, другие тоже бывают? А-а-а, энергетические…

Бирюк хмыкнул и, сняв с плиты закипевший чайник, выключил газ.

– Где у тут заварник? А, вот.

– Вы смеётесь, что ли? – Флэш подозрительно заглянул ему в лицо.

– Нет, я только улыбаюсь. И не над тобой.

– А над кем? – насторожённо спросил парень.

– Над общей точкой зрения на этот счёт, – и, видя, что Фёдор по-прежнему смотрит на него вопросительно, продолжил. – Что, пьющие кровь ужасны по определению, а энергетические… что-то вроде насморка. Неприятно, но не более.

– А разве не так?

– Уверяю тебя, как старший по подъезду – всё обстоит с точностью до наоборот. Не верится, правда?

– Честно говоря, не очень.

Юрий засыпал в мельхиоровый чайничек духовитую заварку, осторожно залил её кипятком, накрыв салфеткой присел к столу.

– Знаешь, как один классик сказал: «лучшая шутка дьявола – убедить людей, что его не существует».

– В каком смысле?

– Человек не станет защищаться от того, что не считает опасностью. А кое-кто вообще считает, что разговоры об энергетическом вампиризме – бредни.

– Я понял. Мне только непонятно – чем опасны такие вампиры? Ведь, это же просто зануды и нытики?

– Чай будешь? Тогда давай чашку, – он разлил чёрный, как дёготь, чай, отхлебнул маленький глоток, зажмурился от удовольствия. – М-м, песня. Значит, зануд ты не боишься?

– Нет. Не люблю просто. А что, надо бояться? – он отхлебнул и сморщился. – Фу, блин, как вы такую горечь пьёте?

– Что б ты понимал… добавь молочка, вон банка стоит. Конечно, бояться их не стоит, а вот защищаться надо уметь. Что в них опасного? Отвечаю. Разрушенные семьи – раз. Занудой может оказаться один из супругов, тёща, свекровь, родители, наконец. Последнее – самый жуткий вариант. В таких семьях дети могут трансформироваться во что угодно. От бытового нытика-зануды до какого-нибудь Чикатилло. Примеров тьма, можешь мне поверить на слово. Во вторых – в карьерно-служебной сфере, один зануда в коллективе способен целый отдел сделать нетрудоспособным. Хорошо, если они производят или разрабатывают… ну, ручки для унитазов, например, это ещё пережить можно. А если стратегическое вооружение, космические спутники?

Он отхлебнул ещё чаю, прикурил сигарету и неожиданно засмеялся.

– Тут я, конечно, краски немного сгустил, извини. Не так всё плохо. В серьёзных конторах эту братию быстро отсеивают, как и в разных спецназах. В общем, мой тебе совет: держись от них подальше, целее будешь.

– А как ваша работа называется?

– Специальный отдел по наведению ракет в безвоздушном пространстве.

– Ага, так я и поверил, – усмехнулся парень. – Если нельзя, так и скажите.

– Так я и сказал. Поступай в нашу Академию, я тебя на стажировку буду брать. Вот, уж тогда точно всего насмотришься. А главное, пустить тебя на кус-кус, уже никому не удастся.

– Я подумаю, – серьёзно сказал Фёдор.

Утром Бирюк уехал первым автобусом. Прощаясь с ним, Флэш держался скованно.

– Давай, излагай, – хлопнул его по спине Бирюк. – Видно, что тебя распирает. Так и быть, спрашивай.

– Юрий Иванович, а в эту вашу Академию как попадают?

Видно было, что он напряжённо ждёт ответа.

– Давай мы с этой хренью сначала закончим. Не беспокойся, высшую математику сдавать не надо. Сама процедура поступления – тайна. Но ещё никого не заставляли сдавать его насильно. И ни один, кстати, абитуриент назад не вернулся.

Оставив озадаченного парня посередине улицы, Бирюк запрыгнул в салон, лязгнула «гармошка» дверей и автобус стал удаляться, пока не пропал за поворотом…