Глава 2. Заигрывания со смертником

Оказывается, о нём не забыли. Приборка помещения от крови и поиск малейших деталей экипировки ещё продолжался, когда пластиковые путы на ногах и руках ослабли, провисли, давая возможность нормально встать, подвигать затёкшими членами и даже отойти от стены на шажок.

И тут же в динамиках послышался ненавидимый голос Аскезы:

– Петенька, мы ждём от тебя благодарности. Всё-таки мы спасли тебя от смерти, и ты должен это оценить.

В иных случаях Светозаров игнорировал любые обращения к нему и тем более в сей момент не желал общаться с главой особого департамента, командармом Аскезой Мураши, редкостной сволочью, циничной убийцей и коварной предательницей. Но сейчас создавшаяся обстановка интриговала настолько, что промолчать, показывая полное равнодушие, сил не хватило:

– Надоело слушать твои дешёвые угрозы о смерти. Дай мне простой нож, и я покажу, как умирают настоящие мужчины.

– Нож? Ха! – хихикнула глава особого департамента. – Да тебе хватит простой иголки, чтобы лишить нас своего противного общества. Но уж поверь, будь моя воля, я бы давно разрядила в тебя весь барабан помпового арбалета. И так ты слишком зажился на этом свете. И толку от тебя больше никакого…

– Так чего же ты телишься, сучка недоеная? – Пётр злорадно рассмеялся, внутренне готовясь к рывкам своих кандалов, которые могли его вмиг дёрнуть к стене, вновь распиная на ней, как мотылька. – Иди ко мне и не забудь прихватить свою любимую «помпушку». Авось и тебе один болт в самое нужное место попадёт рикошетом. Ха-ха-ха!

Как ни странно, путы не сработали в режиме «наказание-тревога». Что подтвердило появившуюся мысль: тюремщикам что-то надо от пленника. Что конкретно? Предположения имелись, но пока следовало скрывать личную заинтересованность, как и желание идти на контакт. А что он состоится – сомневаться не приходилось. Аскеза Мураши никогда оскорблений не прощала, тем более нанесённых при посторонних. И раз промолчала после слов «недоеная», намекающих на никчемность её и несостоятельность как женщины, значит, крепко держит своё самолюбие в кулачке необходимости. Правда, тон сменился с дружественного на угрожающий:

– Не тебе, урод беззубый, ждать от меня лёгкой смерти. Совсем недолго осталось, и сотня болтов превратит тебя в истекающего кровью дикобраза, уж я обещаю! И не тебе сомневаться в моих словах.

– Неужели? – бесшабашно и громко восклицал пленник, тыкая пальцем в одну из видеокамер над своим узилищем. – А не ты ли обещала, что сердобольных визитёров в мою камеру будешь пропускать только в прожаренном виде? А вот ведь пришёл ко мне гость, пообщался и ушёл. Как же так? Неужели и в твоём сердце имеется уголок сострадания и вселенской справедливости?

– Закрой рот и слушай, что я скажу… – попытался перебить его женский голос.

– И не ты ли обещала в своё время бороться изо всех сил против диктатуры? Не ты ли проклинала Когтистого Дайри за убийства невинных мирных жителей?

– Если ты не забыл, я его и уничтожила…

– …И тут же перешла на службу к ещё большему ублюдку за удвоенную зарплату! – Пусть имя нынешнего диктатора и не было сказано вслух, ведущийся и частично слышимый разговор сидящих в операторской младших и старших чинов на какое-то время прекратился.

Гадать о причине паузы не стоило: у Аскезы хорошо получается только провоцировать и угрожать, что для необходимого диалога неприемлемо. Похоже, высшие чины сейчас ругаются между собой и выбирают нового переговорщика. А когда выбрали и он заговорил, у Светозарова заныло в груди. Когда-то он верил этому человеку как самому себе, считал его кровным братом и делился любыми радостями или горестями. И при звуке его хриплого, грустного голоса хотелось заткнуть уши, а ещё лучше – вырезать из памяти всё, что связывало с этим предателем. Память уже постаралась искоренить его имя, обозначая существо маленьким словом, с маленькой буквы. Это слово звучало просто – слизень.

– Пётр Васильевич, – говорил тот в таком стиле, словно они общаются в загородном доме, на террасе, за чашечкой чая. – А ведь мы и в самом деле спасли тебя от загадочного убийцы. Он прибыл убивать, его жертвой должен был стать ты. Ну и чего так кривишься? Не веришь?

Узник не стал затягивать с ответом, и кривился он совершенно по иной причине. Только обращался теперь к главе особого департамента:

– Госпожа командарм, извини за недавнюю резкость, осознаю, что погорячился. Даже не против выдать несколько комплиментов твоей красоте неземной. Готов именно с тобой не просто поговорить на любые темы, но даже выпить кружку-вторую медовухи. Да и генерал Жавен имеет право ко мне обращаться в любое время дня и ночи, как воин воина и как учёный учёного я его за многое прощаю. Но если я ещё раз услышу голос этого слизня, вы от меня больше слова не услышите.

На этот раз пауза оказалась намного короче:

– Ловлю на слове, Петруша! – томно проворковала Аскеза. – Тем более что выпить глоток горячей медовухи да в компании с тобой – в самом деле отличная идея. Заодно и переговорим по-человечески, а не как вивисекторы с подопытными мышками.

– Мышками? – притворился непонимающим Светозаров. – Никогда в таком ракурсе раньше не рассматривал общение со своими тюремщиками.

– Да перестань дерзить! А то опять извиняться придётся. – Мураши намекала, что опять даст слово слизняку, и узник сделал вид, что согласен, но от дополнительного намёка не удержался:

– Вообще-то употребление медовухи полезно только на полный желудок.

Нисколько при этом не надеялся, что его чем-то угостят, скорей и воды лучшей очистки не дадут, чего уж там мечтать о медовухе и тем более горячей. Но голос командарма прозвучал вдруг с непоколебимой настойчивостью:

– Неужели ты нас принимаешь за садистов? Конечно же, закуска будет соответствовать напитку. Только я тебя очень прошу, никуда не уходи и подожди нас минут десять. Хорошо?

– Ладно. – Ничего не оставалось, как принять навязанный тон общения. – Если десять минут, то подожду. Постараюсь заняться чем-то важным.

После чего принялся деловито приводить в порядок себя, путы из сверхпрочного пластика да и весь досягаемый участок стены. Адреналин всё ещё продолжал бушевать в крови после неадекватного события, в связи с чем хотелось двигаться, говорить, что-то делать. И последний обмен репликами с Аскезой, хоть и казался унижением, попранием собственных принципов, всё-таки оставался необычно желаемым. По крайней мере, лучше уж было общаться с этой ядовитой коброй, чем с ничтожным слизнем.

«Общаться? И как это общение будет выглядеть? – рассуждал Пётр, старательно поправляя на чреслах тот кусок тряпки, который назвать набедренной повязкой даже язык не поворачивался. – Наверное, опустят для меня экран, чтобы я видел лицо этой гадкой Мураши, и она станет кривляться, строить из себя неземную красавицу… По поводу медовухи – скорей всего, дадут какую-нибудь дрянь подслащённую да сухарь в придачу. По крайней мере, за всё время плена иного отношения ко мне не выказывали. Ну и кормили только галлюциногенами… Правда, раньше сюда и Аскезу командовать не пускали…»

Не успел Светозаров погрустить о плохом питании, как примчался служащий, которого можно было смело отнести к когорте местных интендантов. С безопасного расстояния, не заступая за синюю черту, он отдал узнику комплект разовой одежды. Шорты, некая жилетка без карманов и простые тапочки в виде подошвы и нескольких шлеек для удержания на ноге. Шорты и жилет состояли из двух половинок, скреплялись липучками и позволяли надевать на тело, не снимая цепей и кандалов. Причем, как ни осматривай одежду, как ни вздыхай, верёвки для подвешивания из неё не сделаешь, бумага – она и есть бумага. Наверняка газеты и те прочней.

Но пока Пётр Васильевич с хмыканьем надевал шорты, примчалось ещё несколько служак и сразу сумели поразить принесённым набором. Два походных столика и десяток вполне удобных и прочных раскладных стульев. Азарт немедленно заполыхал в глазах пленника, но всё это было установлено вне досягаемости его рук и ног.

«Жаль! Опять ничем себе не смогу повредить… Но неужели кто-то пожелает спуститься сюда? Неужели им настолько важно личное общение? Хотя если Аскеза прикажет, то в эти подземелья все генералы сбегутся как миленькие… А почему? Что такого ценного они высмотрели в записи события? Наверное, что-то страшное для себя… Или опасное? Или что-то стряслось вне моего узилища? Знать бы ещё, что именно? И как это использовать в собственных интересах?..»

Дальше чудеса не прекратились. Примчавшиеся с подносами разносчики с кухни живо уставили столики с закусками, несколькими блюдами и напитками. Даже три кувшина с парующей, явно горячей медовухой поставили. Моментально разошедшийся аромат уничтожил все непритязательные запахи как самого узилища, так и недавнего кровавого побоища. А потом так жестоко ударил по внутренностям пленника, что он устоял ровно лишь благодаря максимальным волевым усилиям. Больше двух месяцев он не ел ничего стоящего и уж тем более горячего. Вот потому разложенные на столике деликатесы только одним своим видом вызвали болезненные спазмы желудка.

«Не хватало мне в обморок сейчас грохнуться! – словно мантру твердил про себя Светозаров. – А с другой стороны, могу ведь и стоя слюной захлебнуться… И откуда во мне её столько взялось?.. Неужели это я настолько ослаб морально, что готов за глоток хмельного напитка на общение с всякими тварями, врагами и предательницами? Хм! Надо взять себя в руки! Ещё лучше – гордо отказаться от любого предложенного угощения!..»

Подобное легче задекларировать, чем сделать. Лишь полностью отвернувшись в иную сторону да вызвав в памяти картину смерти близкого человека, удалось абстрагироваться от ароматов, овладеть мимикой лица и слюноотделением и с полным спокойствием встретить раздавшийся за спиной змеиный голос:

– Как хорошо, что ты нас дождался! Тем более что пять минут опоздания дамам положено прощать. Не правда ли?

– Так то дамам! – Узник постарался вложить в восклицание побольше пафоса. И лишь затем стал поворачиваться к рассаживающимся гостям со словами: – А где их взять в этой цитадели лживой науки, вульгарной военщины и политических проституток?

И надолго замолк, с удивлением рассматривая тех, кто отправился в это место для беседы с государственным преступником, приговорённым давно и заочно к смертной казни. Особей женского пола оказалось неожиданно сразу три. Но если надменная и спесивая Аскеза вполне ожидалась во главе всей группы, то две дамы, скрывающие свои лица за мерцающими масками «кар», казались совершенно неуместными в данной обстановке. Причём они были облачены в платья простых, ну разве что слишком тщательно за собой следящих горожанок. Явно не военщина и явно не из научной братии. Но кто они и с какого бодуна сюда явились – даже предположений не возникало.

Присутствовали также генерал Жавен, ещё два типа с генеральскими знаками отличия, несколько мрачных громил из особого отдела и два «яйцеголовых», ведущих инженера всего комплекса. Этих двоих приходилось видеть частенько в течение последней недели, пока техники пытались отладить и запустить в действие «Могильщика», громадного робота с длиннющими манипуляторами, который поблескивал пока бесполезной грудой железа в углу помещения.

Чуть в стороне от всей группы, в инвалидной коляске восседал тот самый бывший друг, почти брат, а нынче умещающийся в краткое слово «слизняк». Его физическое состояние не интересовало узника, а вот сам факт присутствия возмутил:

– А что это чмо здесь делает? Я ведь дал согласие…

– …Говорить со мной, если данный господин будет молчать! – продолжила за него командарм Мураши. – Вот он и дал слово, хи-хи, что слова не скажет в твоём присутствии. Слишком уж хотел на тебя посмотреть вживую.

– Пусть смотрит, лишь бы рта не раскрывал. – Пётр уставился прямо в глаза главы особого департамента, показывая, что отвлекаться на коляску для инвалидов больше не намерен. – И какова тема нашей сегодняшней беседы?

– Вначале давай выпьем за твоё чудесное спасение! – Она первой взяла в руки металлический кубок с парующим напитком, тогда как парочка разносчиков живо наполняла кубки иных визитёров. – Хоть я сама мечтаю о том часе, когда приведу приговор в исполнение лично, сейчас вынуждена признать, что твоя гибель оказалась бы немалой бедой для всех нас.

Один из дневальных наполнил разовую кружку из плотного картона медовухой и аккуратно, не заступая дальше запретной линии, вручил её Светозарову. Впоследствии так же осторожно подливал горячий напиток и весьма деликатно передавал тоненькие картонные тарелки с наложенной в них пищей. Вместо приборов, пусть даже пластиковых, подал пленнику куски хлеба.

«С чего это вдруг такой аттракцион неслыханной щедрости?! – поражался узник, стараясь пить медленно, сдержанно, давя в себе желание опрокинуть дурманящий напиток залпом, не ощущая послевкусия. – Неужели они подумали, что я узнал странного гостя и сейчас им вот так сразу всё о нём и расскажу? И чего эта кобра всё талдычит о моём спасении? Пора спросить прямо в лоб…»

Что и сделал, как только допил кружку до дна и закинул в себя, не пережёвывая, поданную порцию чего-то картофельного с каким-то мясом:

– Назови хоть одну причину, по которой мой коллега, проходчик между мирами, желал бы моей смерти. Только без демагогии и пустозвонства, конкретно, чётко и кратко.

И приложился ко второй кружке медовухи, только тогда распробовав: качество великолепное! Один из лучших, если не сам сорт «Урожайная». Недаром его все присутствующие потягивают с удовольствием. Даже Аскеза не сразу оторвалась от своего кубка.

– Кратко никак не получится. При всём своём желании вообще оставить тебя в неведении вынуждена сделать некоторые экскурсы в историю, пояснить недавние, новые законы и обрисовать политическую ситуацию в наших мирах. Но для начала мы тебе раскроем итоговое коммюнике по твоему несостоявшемуся убийце. Конечно, учёные продолжают работать над всеми иными деталями, но и того, что сразу бросается в глаза – вполне достаточно для главного вывода. Смотри…

И она начала с демонстрации. Несколько экранов зависло над столами, а один в пределах черты безопасности, на уровне лица узника. Затем покадрово стали прогонять все самые интересные моменты, а командарм, делая иногда короткие паузы для «попить да поесть», давала свои пространные комментарии.

По ним получалось одно: пришелец явно не из миров Долроджи. Ни в одной из четырёх звёздных систем не имелось и части тех технических новшеств, того оружия и той невероятной защиты, которыми обладал пришелец. Ну и напоследок он сумел уйти, попросту вырезая полем своей телепортации уникальные по прочности скафандры, вместе с остающимися там частями тел. Иначе говоря, некто из дальних, ну очень дальних миров, каким-то образом прочувствовал для себя опасность мира Долроджи и неотложно попытался от неё (опасности) избавиться.

– Сложно понять, почему он сразу не задействовал оружие против тебя, – рассуждала после подведения итогов Аскеза. – Но, скорей всего, сработала косность мышления агрессора. Он никак не ожидал оказаться в технически развитой цивилизации. Пришёл глянуть да прицениться, а сразу попал в кипяток наших парализаторов.

Светозаров старался не кривляться в скептических ухмылках, почти перестал пить и только усиленно наедался впрок. Ну и радовался, что прочитать его мысли никто не сможет, потому что именно он знал нечто, никому из присутствующих пока неведомое. Знал, но не имел понятия, как толком этими знаниями воспользоваться. Да и стоит ли?

В любом случае хотелось, чтобы глава особого отдела высказалась до конца:

– Да пусть он хоть из чертогов дьявола явился по мою душу! Пусть и они существуют, как и надуманные кем-то миры, но зачем им моя смерть? Какой смысл меня уничтожать?

Аскеза манерно взмахнула в его сторону ладошкой:

– Не прибедняйся, Петя! Уж мы-то знаем, насколько ты велик, могуч и уникален. Но чтобы ты всё осознал в полном масштабе, расскажу, о чём ты не мог узнать за последние два с половиной месяца. И начну с истории…