Глава третья
Плохие новости

Перед тем как вздремнуть в сиесту, я и в самом деле предупредил друга о своей побудке в случае любых новостей. Уж очень мне не сиделось в этой небольшой долине, затерянной на западе Ничейных земель среди сотен ей подобных. Хотелось как можно быстрее прорваться на восток с каким-нибудь воинским отрядом или на крайний случай отыскать верных проводников, которые знали не только прямой путь к Борнавским долинам или к крепости Грохва, но и могли при нужде даже в ночное время провести по окружной дороге.

Вот он меня и разбудил, прервав такой сладкий сон.

Другой вопрос, что утраченного не вернешь, ну и пока подтянутся от перевала переселенцы, следовало обиходить наше разросшееся хозяйство. Ведь помимо красавцев керьюги да пары пристяжных уже два дня от нас требовали ухода, кормежки и банальной охраны два трофейных рыцарских тяжеловоза. И хотя мы их могли легко и выгодно продать, пока не спешили с подобной торговлей. Имелось несколько мыслишек по поводу их более полезного применения.

– Ты идешь? – поторапливал меня новоиспеченный Чарли Эдисон. – Или полдничать собрался?

Мы уже и руки ополоснули после хозяйственных работ, но я не мог пройти спокойно возле наших продовольственных припасов и не ухватить хоть что-нибудь пожевать. Неуемный жор, который преследовал меня последние двадцать дней, начал спадать, но все равно я мог потерять сознание только от одной мысли, что мы вдруг хотя бы на срок в полдня окажемся без еды. Именно поэтому и случались частенько со мной безрассудства, о которых иные переселенцы слагали легенды.

Но уж от друга мне скрываться не приходилось, он давно привык к моим излишествам в плане еды.

– А тебе и жалко маленькому кусочек мяса?

– Ни вигвам себе маленький! – посмеивался друг, поправляя на лице у себя маску, скрывающую его жуткие, клоунские шрамы. – На голову выше меня вымахал, а все жрет да жрет. Когда ты уже наешься?

– Детство было слишком тяжкое, – вздохнул я, накладывая на внушительную лепешку огромный кусок мяса и не менее громадный кусок сыра. – Теперь вот приходится наверстывать все, что тогда по болезни не доел.

– Как по мне, то ты, наверное, за всех больных детей своего города теперь наворачиваешь. Скоро тебя и рыцарские кони на себе не увезут. Только бы глянул на свое тело со стороны. Про харю я вообще не вспоминаю, страшней, чем моя в шрамах.

– А вот лица моего прошу не касаться! – пафосно ответил я с набитым ртом. – Нашел с чем сравнивать, красавчег!

Хотел еще что-нибудь колкое в ответ добавить, но чуть не подавился и сообразил, что на ходу, да слегка закусывая притом, лучше помолчать. Мы ведь уже двигались к центру лагеря, на небольшую площадку, куда подъезжало сразу восемь внушительных повозок. Повозки, да и по паре коней, в них впряженных, выглядели настолько солидно, что сразу возникала уверенность: движется крепкая, большая семья, способная и от парочки разбойных диверсионных групп людоедов отбиться. Пожалуй, только кречи, с большой высоты бросая камни и горящие угли, могли бы нанести урон такому мощному отряду.

Помимо нас послушать новости спешили почти все собравшиеся здесь путники. Даже монахи, поддерживая своего патриарха под локотки, ковыляли вполне бодренько.

О том, кто такие собрались в данном лагере, что здесь делаем и почему застряли, прибывшие уже знали. Потому как на облучках сидели младшие отроки из семей, которые и были в основном задействованы в работе посыльными между лагерем и перевалом. Хотя и перевалом то место назвать можно было лишь с натяжкой. Две гряды скал, в самом узком месте имеющие крутой скальный перекат, да прямо по центру этого переката каменная башня, в которой на ночь запирались очередные добровольцы. Сравнительная целостность башни вызывала немалое удивление у всех, но, видимо, за сотни лет зроаки и не подумали ее разрушить до основания. Сами ведь тут не проживали.

Раз информация о нас была, то от приезжих, как только обоз остановился, сразу с большой и пространной речью выступил их глава рода. Довольно крепкий, имеющий добротную кольчугу и дивный по украшениям шлем мужчина влез на стоящий в центре площадки валун и, пока его родственники устраивали повозки и распрягали коней для отдыха, постарался высветить все, что ему известно. Понятное дело, что начал с представления своего внушительного семейства:

– Захаром меня кличут. Леснавские мы, род Каменских и Скорняжих. Успели самыми первыми из ремесленников у царя батюшки Ивиана Холмского себе баронскую грамоту справить. Причем земли нам выдали одни из самых плодородных, если судить по древним легендам, в одной из Борнавских долин. Еще и порадовались, когда узнали, что баронами по соседству у нас все военные будут, почитай поголовно наемники из полка «Южная сталь». Слышали о таком?

Еще бы! Я не только слышал, но и стремился этот полк немедленно разыскать и забрать оттуда как можно скорее своих подружек. Но полный рот мяса и сыра не позволил мне сразу задать рвущиеся вопросы. Зато вместо меня и почти по сути это сделал выборный атаман нашего лагеря, который тоже мог себя считать бароном. Только его земли располагались от Борнавских долин намного южнее. Но интерес у него имелся огромный.

– Как же так?! Они ведь наемники и находятся на службе у империи Моррейди. Получается, что они, польстившись на баронские титулы, дезертировали со службы?

Захар ухмыльнулся и погладил свою аккуратную, ровную бороду:

– Так ведь наемники для того и собраны поморянами, чтобы аспидов как можно больше изводить да на людские веси не пускать. И где они больше людоедов изведут, как не возле самой границы Гадуни? Ну и как нам баяли писари царские, любой воин еще боле сражаться будет, коли землю свою защищает. А значит, никакого дезертирства нет, наоборот, мощная воинская сила в единении любого врага перемелет.

– И что, перемололи? – выкрикнул кто-то из толпы.

Захар враз перестал улыбаться и плечи его несколько поникли:

– Да там такая война идет!.. Мы сами почитай и до Грохвы половину дневного перехода не добрались, как возвращаться пришлось. Если бы чуть раньше собраться удалось, а так… Зроаки словно обезумели, так им хочется людей из крепостей выбить да возведенные укрепления порушить. Понимают отродья, что если там как следует стены восстановят да поднимут еще выше, то уже никаким штурмом их не взять. Тем более что полк «Южная сталь» самый лучший почитай из всех трех, что в Ничейные земли подались.

– Через фронт как прорвались? – удивлялся атаман. – Там же такое творится!

– С трудом! И лишь по той причине, что зроаки никак не ожидали прорыва у себя с тыла, они все сюда посматривали и заслоны сюда выставляли. А нас много собралось да плюс батальон леснавских кавалеристов, командир которых получил приказ отойти в эти места. Ну, мы ночью и вырвались. После чего большинство, а также батальон южнее подались, а мы решили здесь переждать.

Мы слушали с Леней очень внимательно и пока лишь кивали, помалкивая. Понятное дело, хоть и хочется из простых ремесленников сразу в бароны податься, да только и здравый рассудок у Каменских да Скорняжих имеется. Между двух фронтов находиться только глупец возжелает. Но и домой возвращаться в царство Леснавское не резон, грамоты баронской враз лишат. Так что вполне правильно семейство решило: назад прорвались, а вот дальше и выждать можно в спокойном месте. Авось еще какие войска подтянутся да и погонят аспида подлого с его кречами мерзкими из земель благословенных да плодородных.

Захар еще долго не умолкал, выкладывая людям все, что слышал, все, что ведал, и даже свои некоторые размышления на тему сложившейся ситуации. Но я наконец-то доел свой скромный бутерброд и тоже полез с вопросами:

– Понятное дело, что большим караваном прорваться в Борнавские долины нельзя, а вот если два всадника? Да с пристяжными?

Кто меня уже знал, между собой зашушукались. А вот глава только что прибывшего рода чуть ли не рассмеялся:

– Экий ты добрый молодец! Небось, ни зроака в глаза не видел, ни креча кошмарного не нюхал. А потому сразу тебе скажу: туда молодым соваться нечего!

– Да ладно! Я ведь о молодых и не спрашивал! – фыркнул я, нисколько не обидевшись и перекрывая недовольный ропот толпы своим басом. – Я тебя спрашиваю по поводу воинов опытных, умелых, проворных да вдобавок еще и щитом обладающих.

Теперь Захар почесал озадаченно макушку, прежде чем ответить:

– Ну, если опытные, да умелые, да еще и отчаянные, то пройти могут. Там ведь вокруг Грохвы тропок по горам бесчисленное множество. Большой отряд не пройдет, а если один всадник или пара, то могут и проскочить.

– А тропки тебе известны? – Кровь во мне так и заиграла. – Или какие карты имеешь?

– Да есть и карта, хотя не настолько подробная, – признался Захар, выискивая кого-то в снующей толпе своих родственников. – Зато у нас проводник имеется, вот тот, наш дед Мирослав. В молодости он на границе служил да два раза до Грохвы доходил в рейдах дальних. Так что пару тропок вроде как знает. А кто тут такой опытный и умелый есть, что настолько шкурой своей рискнуть желает?

Последний его вопрос я проигнорировал полностью, а сразу, стараясь не потерять из виду обозначенного дедулю, зашагал в его сторону. Уж очень давно я мечтал встретить хоть одного человека, который бывал в Борнавских долинах или возле Грохвы. Потому что двигаться наобум, даже при нашей с Леней самонадеянности, было бы непростительным идиотизмом. Но, как назло, мне до сих пор ни проводников не попадалось, ни карты мало-мальски пригодной.

И уже отходя, кивнув Лене, чтобы он остался и послушал дальше, только краем уха уловил, с каким жаром и восторгом выборный атаман лагеря принялся восхвалять геройство и непобедимость нашей боевой связки.

Мирослав Каменских оказался не столько дедом, сколько пожилым мужиком с такой мощной фигурой, что, похоже, одним ударом мог и главу рода своего свалить с ног. Разве что личико у него подкачало, и пугал он своими шрамами не хуже, чем мой товарищ, когда снимал маску.

Но меня-то такими вещами не испугаешь. Сам, можно сказать, только-только из инвалидного кресла выкарабкиваться начал.

– Здорово, дед Мирослав! Рад видеть тебя в полном здравии!

– Э-э-э… – Кажется, мой собеседник еще и знал, как искривить свое лицо, чтобы оно стало страшней раз в пять. – Кто такой?

– Не надо так пугаться, – продолжил я самым приветливым тоном и с самой обаятельной улыбкой, которую в последнее время частенько отрабатывал перед маленьким зеркальцем. – На зроака я не похож, на кречи тем более. Да и зовут меня довольно привычно: Михаил Македонский.

От пафоса в конце представления удержаться не удалось, так что дедуля саркастически хмыкнул:

– Никак тоже из баронов?

– Нет, я человек простой, всего лишь обладатель первого щита, техник-оружейник.

– О-о-о! – протянул ветеран с явным уважением. – Так бы сразу и сказал. А то – Ма-ке-дон-ский!..

Здесь он меня явно передразнивал, но я и сам с охотой хохотнул на такое кривляние:

– Не имена нас славят, а дела! Поэтому сразу перехожу к конкретике: у нас срочное дело в Борнавских долинах, но вот как попасть туда – понятия не имеем. Ни карт, ни проводника. Так что вся надежда на тебя, уважаемый. Подскажи, как вокруг осады Грохвы пробраться через горы.

Кажется, мой собеседник не поверил моей браваде. Потому что осмотрел меня с явным скепсисом, а потом еще и головой помотал отрицательно:

– Хоть ты и выглядишь ладно-сбито, но там тебе и щит твой не поможет. Пройти конному по дорогам или тропкам в обход Грохвы нельзя.

– Совсем-совсем?

– Совсем. Пропасти там тропы перекрывают. Только и можно, что навесной мост соорудить или пешему по веревке перебраться. Да и то надо с двух сторон ту веревку крепить да ползуна по ней подстраховывать.

Ну как было не огорчиться от таких перспектив. Пробираться в долины пешком означало где-то в глубине гор бросить наших красавцев керьюги на произвол судьбы. Другой вариант, если, допустим, с лошадками останется Леонид, а я бегом смотаюсь в долины за подругами, тоже не подходил сразу по нескольким причинам. Первая – по долинам пешком слишком не набегаешься, вторая – а вдруг моих девчонок там давно нет? Получили мои послания почтой да и помчались обратно в Рушатрон? Третья – зная их строптивый характер, можно было догадаться, что если они уже забрались в такое опасное место, то ни за что не откажутся стать баронессами. Уж я-то их лучше всех знаю. Четвертое – вдруг они в любом случае не захотят со мной иметь каких-либо дел? Ведь я раньше был мал, крив и весьма нуждался в опеке боевых амазонок, а с теперешним моим пристойным видом они могут меня попросту начать сторониться. Ну и пятая причина – не хотелось настолько рисковать товарищем, оставляя его одного в горах неизвестно на какое время.

Вот если бы с нами еще кто был.

– Дед Мирослав, а ты не хочешь с нами туда смотаться, тропы показать да солидную премию заработать? – предложил я ветерану, но, видя, как он начал кривиться при слове «премия», поспешно добавил: – Заодно и земли бы своего рода проверил да пару грядок вскопал. А?

Собеседник мой не удержался и помотал головой от такого напора:

– Экий ты шустрый, малой! – (Но это я раньше на «малого» обижался и пресекал такие прозвища, а сейчас только радостно ухмыльнулся.) – И чего радуешься? Думаешь, как со щитом, так тебе везде дорога сама скатертью стелиться будет? Там зроаков как саранчи поналезло, и уж какие воины там славные пали только во время нашего прорыва. Да и между фронтами мы несколько остатков обозов видели, да кости человеческие вокруг них разбросаны не для запугивания нашего. Там жестокая война идет, сынок, геройствовать не стоит понапрасну. Вот скажи мне, к примеру, зачем ты так в Грохву попасть хочешь?

– Опасность там моей родне грозит.

– Так она всем грозит, кто в те земли подался.

Пришлось чуточку приоткрыть тайну, которая и так бы раскрылась, получись у меня мои предварительные задумки: