Глава вторая

Найденыш. 1993

Несмотря на последние четыре года, отработанных старшим санитаром на «скорой помощи», и почти шесть лет учебы в медицинском институте, Сергей не растерял своего человеколюбия, веры в справедливость и романтической любви в сказку. Выражалось это в том, что он всегда больше, чем любой из его напарников, врачей или иных посторонних, сочувствовал больным, обхаживал их и от всей души старался облегчить страдания несчастных. Да и не только больных или случайно пострадавших, но и таких опустившихся индивидуумов, как пьяницы или наркоманы. Последних в те годы еще встречалось мало, но вот любителей вкусить и перебрать дозу алкоголя всегда хватало с избытком.

Так и тем жарким июльским вечером девяносто третьего года, через неделю после защиты диплома, молодой врач, все еще работая старшим санитаром, чуть ли не грудью защитил совершенно голого подростка, которого безжалостно пинали двое озлобленных, с исцарапанными лицами милиционеров.

– Стоять! Вы что творите? Изверги! За что вы его так?

Машина «скорой помощи», мигая сигнализацией, находилась у Сергея за спиной, на помощь спешил напарник, поэтому милиционеры словно очнулись, замерли, озираясь, и только потом стали объясняться с санитарами:

– Да этот урод нас с ног несколько раз сбивал!..

– Каратист недоделанный!..

– Глаза каким-то газом чуть не вышиб!..

– Всю морду и мне, и ему вон как расцарапал, словно шлюха какая-то!..

– А что мне жена теперь скажет?!

– И ребро мне, кажется, сломал.

Причем сразу бросалось в глаза явное несоответствие жалоб с увиденным. Подросток лежал, сжавшись в комок и бессознательно пытаясь прикрыть худенькими ручками свою голову. Совершить описанные преступления он не мог бы при всем своем желании. Уж это Сергей, сам имеющий отличные навыки ближнего боя, замечал сразу. Ни ногтей у мальца не было, которыми можно было так глубоко расцарапать кожу, ни должной мускулатуры, чтобы сбить с ног таких дюжих, натренированных блюстителей правопорядка. Также нигде не отмечалось газового баллончика. Про детали одежды и говорить не приходилось: словно человека кто-то тщательно раздел и все забрал с собой. Или он прибежал сюда в таком виде, пытаясь скрыться от преследователей.

Один из постовых вытер лицо ладонью, увидел обилие крови и вновь, приходя в бешенство, попытался несколько раз пнуть ногами лежащего паренька. Но тут уже Сергей не церемонился, благо что и самого природа силенкой не обидела: легко перехватил мстителя за пояс, оттянул назад и подтолкнул к своему напарнику по дежурству:

– Обработай ему раны на лице. Сержант! Да успокойся ты! Или хочешь за превышение полномочий сам в тюрьму загреметь?

– А ты нас не пугай! – набычился второй правозащитник, держась за правую часть груди.

– У этого осмотри ребра! – дал вдогонку напарнику распоряжение старший санитар и, быстро сняв с себя халат, наклонился над подростком. – Ну! Что тут с тобой? Давай, давай, поднимайся. Все уже, никто тебя больше бить не будет.

Пострадавший от удара по грудной клетке так и не отходил в сторону машины «скорой помощи», а со злостью и некоторым недоверием рассматривал медленно поднимающегося на ноги паренька.

– Следовало бы ему еще наподдать! Урод! – Но и удивление у него прорвалось, хотя санитар уже стал надевать на голое тело жертвы свой халат: – Ты смотри на этого гаденыша! Ни одной ссадины!

И было чему удивляться. Тяжеленные милицейские ботинки в любой ситуации оставят след от удара на ничем не прикрытой коже. Тогда как в данном случае, сколько ни присматривались, ни гематом, ни покраснений не заметили.

– Живучий, потрох! И верткий!

Старший санитар стал присматриваться к говорившему с подозрением:

– Верткий? Или вы не попадали? Может, вы сами, ребята, малость того?..

Он коснулся пальцем своего горла, намекая на пристрастие к алкоголю во время дежурства, но у милиционера даже челюсть затряслась от возмущения:

– Ты чего это, Склифосовский!? По себе всех равняешь?

– Так ведь и в самом деле на пареньке ни царапины. Как хоть дело было?

Они втроем двинулись медленно к «скорой», а милиционер, массируя ладонью свой бок, стал жаловаться:

– Да идем мы, а этот тип прямо нам навстречу! Словно лунатик! Мы ему: стоять! А он ноль внимания! Да где такое видано – в непотребном виде по Москве разгуливать? Ну мы его за руки было попытались взять, как сразу в глазах померкло и на асфальте оказались. И так пару раз. Ну как тут не обозлиться, когда такие отморозки на тебя руку поднимают?

– М-да, в самом деле непорядок.

В салоне автомобиля паренька усадили на боковое кресло и на всякий случай пристегнули ремнями. После чего Сергей попытался выспросить у него: кто, что, куда и откуда. Оказывая попутно первую помощь пострадавшим служителям правопорядка. Как ни странно, но подросток ни на что почти не реагировал. Остекленевшие глаза, чуть приоткрытый рот, никакой мимики. Как и никакой реакции на вопросы. Единственное, чему Сергей в тот момент удивился, так это некоторой схожести объекта с его родным младшим братом Женькой.

– Обкурился, шантрапа! – ворчал исцарапанный.

А его напарник поддакивал:

– Ничего, посидит у нас в камере до утра, враз проветрится!

Но санитары имели иное мнение:

– Да нет, тут что-то другое. Похоже, что его клофелином кто-то накормил, а потом и раздел до последнего.

Как раз резко увеличилось количество случаев подобного грабежа, порой пострадавшие так и умирали, не приходя в сознание. Потому милиционеры сразу сникли: забирать неизвестного, да еще в таком состоянии, в «обезьянник» им не хотелось. А вдруг умрет? Скорее всего, именно поэтому они и согласились с нежданными служителями медицины:

– Ладно, забирайте его к себе в дурку. Протокол мы сейчас составим, а завтра, как очнется, будем разбираться.

К сожалению, ни завтра, ни в последующие дни паренек не очнулся. Вернее, не пришел в себя и не вспомнил о себе ничего. Ни на вопросы, ни на интенсивное лечение тоже совершенно не реагировал. Зато очень сильно заинтриговал собой непосредственно Сергея Чернова. Санитару пришлось не только доставить жертву неизвестных обстоятельств в палату, но перед этим тщательно осмотреть, составить акт приемки «больного», а потом еще и дать свои предварительные выводы для истории болезни.

Вот во время осмотра и произошло самое таинственное, нереальное и неправдоподобное. Паренек вдруг вздрогнул всем телом, замычал, словно от боли, и максимально широко раскрыл глаза. Вот именно из глазниц и устремились прямо в потолок два раздельных мерцающих лучика зеленоватого цвета. Полминуты они словно пытались прожечь в потолке дырку, а потом бесследно исчезли, иссякли, словно их и не бывало. Само тело содрогнулось второй раз, а его владелец потерял сознание и уже полностью провалился в небытие. Хотя дыхание у него, сердцебиение и прочие физические показатели тела остались в совершеннейшей норме. Даже рентген и куча взятых впоследствии анализов никаких патологий или отклонений от нормы не показали.

Сергей Николаевич Чернов верил не только в сказки. Используя знания высокообразованного человека, он прежде всего опирался на современную науку. Да и за время учебы с подработкой на «скорой помощи» насмотрелся чего угодно. То есть его удивить чем-то было трудно. Банальный розыгрыш, по причине отличного знания места своей работы, исключался сразу. Смутить санитара потусторонними силами тоже ни у кого не получилось бы. Как и трудно было убедить, что это, мол, померещилось от усталости или просто плод больной фантазии. То есть в своих органах чувств и реальности восприятия опытный санитар нисколько не сомневался.

А сказка… Ну что сказка? Вот если бы парень вдруг превратился в мощного, одетого в броню рыцаря, вот тогда это сказка. Или там в дракона какого обернулся. На крайний случай, клыки бы у него, как у вампира, появились. Или шерстью покрылся. Или хвост с рогами вырос.

Но ничего, кроме лучей из глаз, не было. Как не было и достоверных фактов, подтверждающих или зарегистрировавших увиденное. То есть сразу возникла мысль: стоит ли говорить об увиденном коллегам? Ведь явно не поверят! Еще и высмеивать станут. Хотя любой смех Сергей бы воспринял с полным равнодушием, подобные шуточки с него соскальзывали как с гуся вода.

Но итог размышлений был закономерен: говорить ни о чем не стоит. Вот очнется неизвестный, можно будет конкретно с ним обсудить происшедшее событие. И только тогда…

Но время шло, а поговорить никак не удавалось. Парень пришел в себя, кое-как двигался по палате, умудрялся регулярно ходить в туалетную комнату и справлять нужду, даже сам иногда ел, но в остальном вел себя как настоящий овощ: бездумно и бессмысленно. Никаких воспоминаний, никаких реакций на слова и уговоры. Никого не узнавал и реагировал разве что инстинктивно на появление своего спасителя, Сергея Чернова. И как реагировал: просто поворачивал в сторону знакомого голоса левое ухо и замирал. Наблюдения тоже ничего не дали. Разве что изредка, с самого раннего утра в глубине карих глаз мелькало нечто вроде попыток осознания самого себя. Больной тогда растерянно начинал озираться, мычать нечто странное и колотить порой себя кулаком по лбу. Ему тут же вкалывали очередное успокоительное, и все возвращалось к норме «бессловесного овоща».

Разосланная повсюду фотография парня никаких результатов не дала. Его никто не знал, никто не искал, и нигде он не числился без вести пропавшим. К сожалению, в те года – случай совсем не единичный: от рук распоясавшихся бандитов погибали тысячи предпринимателей и бизнесменов. Порой вместе со своими кормильцами бесследно исчезали и целые семьи. Так что особо волноваться за судьбу какого-то пострадавшего от клофелина человека (а именно так было записано в истории болезни) никто из чиновников не собирался.

Но если бы только черствость и равнодушие тлели в душах погрязших в серых буднях людей. Нет, в них все ярче и ярче разгоралось пламя стяжательства. Причем добрая часть людей мечтала обогатиться любым способом. Не стал исключением из этой «доброй части» и главный врач больницы, в которой работал Сергей Чернов. Только-только в Европе стали увеличиваться лавинообразно проводящиеся операции по пересадке органов. И совершенно здоровые части тела, добытые любыми путями, ценились на вес золота. Вот главврач и подсуетился, с упоением обрисовав неведомому покупателю удивительные по качеству, показательно здоровые внутренние органы бессознательного паренька. Мало того, во время подслушанного разговора выяснилось, что и успокоительное, причем каждый раз новое и более действенное, вкалывают пациенту, как раз желая не допустить случайного выздоровления.

Сергей вымотался после ночного дежурства и специально, чтобы его не потревожили и не разбудили, свалился спать в кладовой старшей медсестры, где хранись халаты и простыни. Благо что ключ имел по старой дружбе. А в самом углу кладовки находилась довольно тонкая стеночка, отделяющая от личного кабинета главврача. Вот разговор в голове проснувшегося санитара и зафиксировался до последнего слова.

Вначале Чернов элементарно пришел в неописуемое бешенство. Ему в тот момент захотелось сразу на месте придушить урода, дававшего когда-то клятву Гиппократа. Но пока с мычанием выбирался из кладовки, а потом, оказавшись в запруженном людьми коридоре, забуксовал, ярость его слегка подугасла, и он рухнул в раздумьях на освободившееся место на скамье для посетителей. Решил отдышаться и подумать.

Помогло. Мысли стали более взвешенные и правильные: «Немедленно подать на этого людоеда в органы! Те организуют засаду, вычислят всю группу преступников и засадят до скончания их века по тюрьмам!»

Но дальше в голову влезло препротивное «знание действительности». Припомнилось, что главврач имеет двоюродного брата с генеральскими погонами в Комитете госбезопасности, зять работает в Министерстве внутренних дел, еще с десяток разных милицейских административных чинов постоянно крутят какие-то совместные дела и отдыхают в госпитальном профилактории за чертой мегаполиса. То есть круговая порука у главного врача имелась железобетонная. В девяносто третьем году это означало, что продавец органов выкрутится в любом случае. Мало того, если и станут устраивать засаду на «живца», то этим самым живцом, скорее всего, и окажется именно невинный паренек. После чего неопознанные останки закопают в неопознанном месте.

Сергей Чернов верил в сказки, но еще лучше он ориентировался в окружающей жизни. Поэтому, посидев на лавке и окончательно успокоившись, поспешил на пост, усиленно разрабатывая новую идею, совершенно отличную от предыдущих. Раз нельзя наказать преступников, то следовало хотя бы спасти невинного человека. Тем более что сделать это показалось довольно просто. Палата с тремя подобными «овощами» находилась в дальнем крыле госпиталя, запиралась на ключ, и при желании любого больного можно было вывести за ручку прямо во внутренний парк, что порой и практиковалось в оздоровительных целях. А дальше забор, а то и служебная калитка, в машину – и…

Дальше возникали трудности. Во-первых: Чернова в госпитале знала каждая санитарка, электрик, сторож, повариха, а то и птицы в том самом парке. Тогда как уйти следовало незаметно. Не хватало только потом давать показания следователю, после очевидного обвинения со стороны главврача в похищении человека.

Ну и во-вторых: что дальше делать с Найденышем? Куда его спрятать? В чьи милосердные руки и под чью опеку отдать? Но тут схема выстроилась совершенно простая и незатейливая. Причем основные опорные вехи в этой схеме занимали именно семейные отношения семьи Черновых.

Отец Сергея умудрился сбежать из России лет десять назад. То есть еще при власти пресловутого Леонида Ильича. Самое смешное, что, не будучи евреем, папаша сбежал именно в Израиль, где к описываемому девяносто третьему прекрасно освоился, второй раз женился и жил вполне себе пристойно, припеваючи да на зависть многочисленным завистникам.