Шеян Бродский возвращался в выделенную для него и его подопечного палату с немалой головной болью. Настолько его за последние несколько часов допекли непрекращающимися допросами, переходящими в шумные диспуты, споры и в откровенную ругань. Причём допрос проводили сразу шесть человек: два военных следователя и четверо Трёхщитных, специалистов по созданию проклятий и защите против них.
Вначале-то они все припёрлись в палату и долго разглядывали тело выздоровевшего пациента. А когда крики и споры над спящим пациентом достигли апогея, кто-то из них предложил всей компании перейти в иное место для обсуждений, более удобное. Конкретнее, в лабораторию, где помимо всего остального полагающегося оборудования имелся и громадный самовар для чаепития.
– Этот Платон ведь никуда не сбежит? – уточнил следователь.
– Как минимум ещё пять часов должен спать, – заверил Шеян. – Но уж когда проснётся, будет голоден как никогда. Сами видите: внутренние ресурсы организма истощены до крайности, так что желательно тройную порцию ему доставить, и прямо сюда.
– Я распоряжусь, – пообещал один из Трёхщитных. Но в последующих прениях об этом забыл.
Так что возвращающемуся Бродскому ещё и этот вопрос добавлял головной боли:
«Положенную порцию дадут, – соображал он, остановившись на перекрёстке коридоров, – но Платону надо несколько порций, причём резко усиленных по количеству калорий, кальция и витаминов. Так что, наверное, придётся самому идти на кухню, воевать с шеф-поваром, а то и жаловаться на него коменданту. И то не факт, что мне пойдут навстречу…»
С питанием в столице в последние дни сложилось совсем плохо, караваны с продуктами из княжества Тайланов ещё не дошли, а запасов имеющихся резервов хватит всего лишь на две рудни. Так что всеобщее затягивание поясов выглядело более чем своевременным. Даже раненым выделяли половину от положенной нормы, но никто этим не возмущался, народ относился с пониманием или изворачивался благодаря гостинцам, которые сносились в госпиталь родными и близкими пациентов.
«Знать бы ещё, где своих родственников отыскать? – риторически спрашивал себя тайланец, присматриваясь к людям в коридоре и пытаясь отыскать хоть одно знакомое лицо. – И наших всех уже в главные казармы отправили, возле посольства княжества. Один я тут остался… С этим загадочным Когуярским… Хм! И покидать я его не собираюсь! Пусть вначале свои обещания выполнит, а потом хоть часть скопившихся вокруг него тайн откроет».
Загадок вокруг Платона становилось всё больше и больше. По тому же бою на дороге получались вообще абсурдные выводы. Следователи провели гигантскую работу, опросив каждого участника, а потом ещё и проверив снятые со зроаков трофеи. И теперь соотношение потерь у врага несколько поменялось. Получалось, что лучники егерей уничтожили на пятьдесят людоедов меньше, чем было заявлено изначально. Тогда как эти полсотни в самом деле полегли на среднем участке дороги. Иначе говоря, в пространстве вокруг и рядом с экселенсом Когуярским. К тому же подавляющее большинство там погибло не от колотых ран, а от рваных, со следами ожогов.
Вот эти раны и не давали больше всего покоя следователям. Простая арифметика давала чёткие результаты: в центре колонны находилось четыре Трёхщитных зроака. Пятый – сам Платон. Все они, суммируя свои силы, могли уничтожить не более ста тяжеловооружённых, закованных в лучшую броню рыцарей. И это – в самом благоприятном для ведения боя случае. А ведь было выяснено: один, а то и два обладателя колдовской силы полегло чуть ли не в самом начале столкновения. Откуда же ещё двести трупов? В том числе и лошадиных? Ведь для уничтожения такого количества существ теми же эрги’сами, надо было бросить в гущу боя все двадцать носителей Трёх Щитов. Если не больше…
Вот и мусолили вариант с проклятием, которое зроаки «уронили» сами на себя. Но не простое проклятие, замутняющее разум, а особенное, покрывшее всё пространство страшными взрывами. Иного воздействия, по оценкам специалистов, просто не могло быть. Только – увы! – такого проклятия не существовало в природе и подобное воздействие никогда не упоминалось в истории.
Кто мог хоть немного пролить свет на данную загадку, так это двое выживших, единственные свидетели кровавой мясорубки в центре вражеской колонны. Только вот одного из них, барона Белого, уже списали из живых. До столицы его довезли, и даже общее физическое состояние его не вызывало опасений. А вот из состояния комы бедный старик так и не выходил. А по всеобщему мнению целителей, уже и не выйдет. Следовало прекратить страдания несчастного, избавив его от тягостных мучений. Ведь вполне возможно, что некая часть его сознания испытывала невыносимые муки. Только и ждали, когда единственный знающий барона человек придёт в сознание и даст согласие на эвтаназию Строга́на Белого.
Ну и самого Платона жаждали допросить с пристрастием. Потому что полноте пересказов Шеяна Бродского не совсем доверяли, мягко говоря. А про остальное, что посторонним пока знать не следовало, целитель рассказывать не собирался. В глаза ему не говорили, что он врёт, а деликатно намекали, что он попросту не совсем компетентен в некоторых вопросах. А потому «…не совсем верно задавал вопросы своему земляку-пациенту и, как следствие, не совсем адекватно интерпретировал получаемые ответы».
За подобные утверждения Двухщитный тайланец в последние часы чуть не подрался с эйтранами, перенервничал, изголодался и сейчас, стоя на перекрёстке коридоров, страдал от головной боли и сомнений:
«Куда же пойти в первую очередь? – И всё-таки доверился своему врачебному долгу: – Вначале гляну на Платона, а уж потом пойду на кухню…»
И тут же был окликнут сбоку какой-то женщиной:
– Шеян, а где твой пациент?
Чуть не под два метра ростом, тайланец даже растерялся немного, когда, обернувшись, так и не понял, кто к нему конкретно обращается. Хмыкнул озадаченно и хорошо, что глянул ниже, узнавая в небольшой по росту девчушке личного ординарца императрицы Марии:
– О! Это ты, Анечка! – постарался он не показать смущения и своей нерасторопности. – Я тебя и не узнал сразу, счастливой будешь!
– Скорей бы! – вздохнула девушка. Но взгляд стал строже: – Так где этот?..
– Спит. Попутно выздоравливая, – усмехнулся целитель. – Вон в той палате. А что, тебе его тоже допросить надо?
– Хочу увидеть, в каком он состоянии, и лично у него поинтересоваться о самочувствии.
– Ладно, идём вместе. – Они двинулись по коридору к нужной палате. – Покажу тебе его исхудавшую тушку, в которой уже рёбра от истощения так наружу выпирают, что вот-вот кожу порвут…
– Его что, не кормят? – нахмурилась Аня.
– Внутренние резервы тела его Щиты все потратили для лечения и срастания костей, – решил Бродский воспользоваться знакомством с малышкой. – Поэтому парню срочно надо самую лучшую еду давать и в тройной порции. Ты, случайно, с шеф-поваром не знакома? Или с комендантом дворца?
– Знакома, – призналась девушка, но при этом скривилась, словно разжевала горький перец. – Только у этих двух мымр в пустыне песка не допросишься.
– Но тут же особый случай, – досадовал Шеян. – Такой геройский парень может отдать концы от истощения! Он скоро проснётся, а накормить его и нечем. Все микстуры на него ушли и лекарства…
– Накормим! – заверила резко оживившаяся ординарец императрицы. – В отношении него мне дано указание помочь по всем возникающим вопросам. Так что могу приказать… – И тут же резко свернула в другой коридор: – Пошли сразу на кухню! Распоряжусь от имени её императорского величества.
– О-о-о! Лучше и не придумаешь! – радовался тайланец, этакой глыбой нависая над девушкой и стараясь её нечаянно не растоптать. – Знал бы, сразу к тебе обратился. А то разносчицы со мной вообще говорить не хотят.
– Так они ничего и не решают. И время сейчас… сам видишь, что с продуктами творится…
Они прошли по парочке коридоров, затем через зал столовой и оказались на кухне. Но спросить никого не успели, как уставившиеся на них повара зачастили комментариями:
– Глянь, ещё одного лысого привели!
– Неужели это любовник этой малявки?
– Да тихо ты! Это же ординарец самой императрицы!..
– Ну и что я такого сказала плохого? Малышка имеет вкус, вон какого богатыря себе урвала! Хи-хи!
Смех одной поварихи поддержали почти все её коллеги. И стоило полюбоваться на красноту Ани, залившую её лицо, словно маков цвет. Однако голос её прозвучал ровно, хоть и чрезмерно официально:
– Мне срочно надо видеть шеф-повара! Где она?
– Да она у себя в кабинете! – тут же посыпались благожелательные подсказки. – Вон по тому коридору и сразу направо. Причём не одна!.. Ага! Там у неё ещё и комендант бушует. Поймали тут недавно воришку в кладовке… Такого же лысого!.. Но жуть какого страшного!.. Вот его сейчас и судят там страшным судом!.. Так что лучше им не мешать!.. А то мало ли что!..
Только Аня уже неслась в нужном направлении, никого не слушая и заранее настраивая себя на решительный разговор. Да и возвышающийся за спиной тайланец придавал приятной уверенности чувству собственного достоинства.
Стучать она тоже не стала, справедливо полагая: близость к Марии Ивлаевой-Герчери позволяет её личному ординарцу входить в общественные служебные помещения без предварительных договорённостей или неуместных условностей. Но так она думала лишь до момента, как вошла внутрь помещения.
Потому что внутри комнаты лишилась не только дара речи, но и умения дышать. Увиденная картина могла шокировать кого угодно. Даже целителя, который не столько спросил, как изумлённо выдохнул:
– Платон?! А ты что тут делаешь?!
Честно говоря, ни разу в своей жизни в такие глупые ситуации не попадал. Да и такого стыда, неловкости и растерянности ещё никогда не испытывал. Вроде по отдельности ничего такого. Ну целуюсь с женщиной, ну держу сразу двоих за грудь, ну сразу две шаловливые ручки ласкают на мне что надо… Ну вошёл кто-то без стука в комнату. Ну, даже пусть не один человек вошёл, а сразу двое… Мелочи. Как бы. Зато по совокупности – о-о-о-о-о!
Особенно вот эти глаза на пол-лица наивной малышки! Как-то не к месту… А за ними возвышающийся горой Шеян с ещё большими глазищами!.. А ещё чуть выше его головы, с моей точки зрения, просматривался на дальней стене, почти под самым лепным потолком, какой-то еле светящийся значок. Сильно припылённый, покрытый слоем даже какой-то копоти, он никак мною не просматривался во всех подробностях. Только сам факт наличия. Да плюс – это странное свечение. Про местонахождение вообще упоминать не стоило: там ничего нет и шагать там неоткуда! Издевательство над здравым смыслом? Или как? И главное – в какой момент я этот значок рассмотрел! С ума можно сойти…
Тогда как Бродский совсем неуместно сделал вид, что закашлялся. Правда, в его глазах плескалось озеро смеха, да и само лицо кривилось в еле сдерживаемой улыбке. По всей видимости, он меня отлично понял, как мужчина мужчину. А вот Аня… Из-за её ошарашенного вида мне захотелось провалиться под землю или немедленно проснуться. Только действительность исчезать никуда не собиралась. Наоборот, обстановка стала резко накаляться:
– Как вы посмели сюда ворваться?! – сразу перешла на стервозный тон Оляна из рода Ясинских. – Пошли вон!
Видимо, она не узнала или вообще не знала ординарца императрицы в лицо. Зато её моментально узнала Марта Вольна, стараясь спрятаться за моей рукой и успев шепнуть подруге:
– Это Аня, адъютант дочери Герчери!..
Шеф-повар этого не расслышала, вскакивая на ноги и надевая рывками фирменную куртку на голое тело:
– Почему молчим?! – продолжала она при этом орать. – Или глухонемые?
– Мы ищем коменданта, – попытался сгладить ситуацию Шеян. – И вы уж извините, что мы так не вовремя. Сейчас же, немедленно выходим…
Он попытался аккуратно дотронуться до ординарца, разворачивая её за плечи и направляя к распахнутой настежь двери.
– Комендант вам нужен? – ехидничала Оляна. – Сейчас она оденется и вам обоим задаст!.. А по какому вопросу ищете?
– Да вот, – уже не скрывая улыбки, Бродский ткнул в мою сторону рукой, – пришли ходатайствовать за этого умирающего от голода героя, который срочно нуждается в самой что ни на есть обильной и калорийной пище. К тому же как его лечащий врач настаиваю для пациента на щадящем режиме всех его телодвижений.
– Считайте, что ваше ходатайство принято и рассмотрено положительно! – тоже не без чувства юмора ответила шеф-повар, уже успевшая и юбку вокруг талии обернуть, и в босоножках оказаться. – И щадим мы его от всего сердца. Так что топаем, топаем прочь со служебной территории! Здесь без моего разрешения никто из посторонних не имеет права находиться!
Наконец голос прорезался и у Ани:
– А я не посторонняя! – с гневом выдохнула она. Только она слабо соображала, с кем собралась спорить. Обычно повара, да ещё и главные, не сомневаются в своей богоизбранности на вверенных им территориях. И готовы бросаться даже на владельца всей собственности, а уж дерзить – это им сами боги велели:
– Если не посторонняя, то раздевайся и ложись на диван! Этот жеребчик и с тобой справится! – И нагло расхохоталась вслед выскочившей за двери девушке. Но не успел Шеян сделать и шага за ней следом, как ему поступило аналогичное предложение: – И ты можешь остаться! Вам двоим будет легче справиться со слабыми, беззащитными женщинами…
Тайланец только ускорился после этих слов, в порыве усердия хлопнув дверью.
Теперь и комендант вскочила на ноги, начав спешно одеваться. При этом она ворчала с недовольством и плохо скрываемым испугом:
– Ты что, её не узнала?
– Конечно, узнала! – фыркнула её подруга, начав уже переодеваться более красочно и эротично, следя тщательно за моей реакцией. – Но это не значит, что я позволю ей сюда врываться без спроса.
– Как бы ординарец чего плохого не наговорила императрице, – явно распереживалась Марта Вольна. – У Герчери ко мне отношение и так несахарное…
– Ты что-то совершила предосудительное? – недоумевала Оляна искренне, от всей души. – Или этого славного парня поймали на изнасиловании нас, бедных, обездоленных? Имеем полное право на личную жизнь. Тем более что сама императрица своих фаворитов меняет как перчатки. Ходят сплетни, что за ночь двое, а то и трое к ней наведываются. И до сих пор ни она, ни принцессы чужому бабскому счастью не завидовали.
Я уже уселся на диване вполне нормально, чувствуя вновь нарастающее желание, и разразился бравурными лозунгами:
– Да здравствует наша императрица! Я её обожаю, особенно за любвеобильность. Да здравствует лучший повар империи! Да здравствует самый ласковый комендант!
Меня поняли правильно:
– Можно и повторить! – заулыбалась комендант, облачённая уже почти полностью в строгую военную униформу. – Но не сейчас, а ближе к ночи. Марта, приведёшь нашего приятеля в мои апартаменты после первого развода и проверки караулов. И сейчас его не забудь покормить как следует, а то и в самом деле худощав слишком.
– Не учи кота мышей ловить! – ответила та подруге, с некоторым сожалением присматриваясь, как и я пытаюсь запахнуться в больничный халат. – И приодеть бы его не мешало во что-то порядочное…
– Пришлю вскоре вестового с комплектом одежды.
– Мерку сними.
– Уже сняла! – хихикнула Оляна, браво подмигивая мне. Затем расправила плечи, выпятила грудь, задрала вверх подбородок и покинула помещение. Тогда как закончившая оправляться Марта подошла к небольшому зеркалу и стала надевать поварской колпак:
– Правда, у меня шикарная подруга? – Дождавшись моего восторженного мычания, не преминула кратко биографию коменданта поведать: – И очень знатная… была. У неё на Эйтране и муж, и оба ребёнка погибли при землетрясениях, саму спасли, только чудом из пекла падающей лавы вынеся. Ну и здесь уже она всё в бой с людоедами рвалась, всё ей жизнь не мила была. Хорошо хоть императрица ей ответственную должность насильно вручила, теперь вот тянется, старается. Потому что и так все мужики воюют, а в тылу работать некому… Чуток оттаивать начала в последнее время и былые формы приобретать, на мужчин стала посматривать… Но ты у неё – первый после мужа! – Она оглянулась на меня, строго предупреждая: – Так что если хоть словом обидишь…
Я попытался жестами и мимикой показать, что я на такое вообще не способен. И, продолжая коситься на припылённый значок под самым сводом, всё-таки поинтересовался, начав с признания:
– У меня подобное удовольствие с совершенно незнакомыми женщинами – первый раз. А тебя как на такое потянуло?
– Да я всегда такая, – беззаботно отмахнулась ветреная представительница рода Ясинских. – Один раз всего живём, так зачем сдерживать души прекрасные порывы? – Но в тоне у неё проскользнуло что-то печальное. Вполне возможно, что и сама она пережила какую-то драму, но настаивать на откровениях я не стал, просто согласился:
– Одобряю подобное поведение всеми фибрами души. Да и сам такой… А вот есть тут кто-нибудь, кто знает или пытается изучать историю и конструктивные особенности этого дворца? – Затем, расставив руки, как бы охватил весь лепной потолок: – Красота ведь какая! И явно построено одновременно с Сияющим Курганом.
– Не знаю, кургана вашего я не видела даже на картинках, – пожала плечиками эйтранка. – А дворец этот толком изучать некому, каждый носитель Щитов или воевода с умениями поиска только войной и занят… Но ты у Оляны поспрашивай, она наверняка в курсе про здешние тайны. Несколько потайных ходов отыскали, говорят, в стенах их сотни, если не тысячи. Только входы отыскать невозможно… Ладно, ты тут посиди, я сейчас чего-нибудь принесу! Вкусненького.
О проекте
О подписке