– К чему такая спешка? И с чего именно такое решение? Ты тем самым как бы подталкиваешь женщин по выбранной именно тобой дороге. А может, у них иное мнение? А может, они пожелают выбрать кого-либо иного? Сам же утверждал о полной свободе выбора и полном равноправии.

– Так… выберут – значит, выберут, – растерялся я. – Против этого я и не собираюсь даже полусловом возражать.

А тут ещё и Ольшин влез со своими философскими размышлениями:

– И ты не забывай, командир, что женщины все разные бывают. Это твоя Ксана только за тебя держится, но ведь иные придерживаются совсем иного поведения, руководствуются иными вкусами и правилами выбора. Есть же такие красавицы, которым каждый день нового мужчину попробовать хочется, а то и сразу от двух получить чувственные удовольствия… И с этим, если ты ратуешь за полную свободу и самоопределение, тоже следует считаться.

Я только руками развёл от услышанного:

– В принципе… и против такого никаких возражений не имею. Но…

– Раз не имеешь, то давай во время завтрака, не откладывая это дело в долгий ящик, и закрепим этот вопрос законодательно. Чтобы потом ни у кого из нас не было двоякого толкования того или иного действа.

– Верно! – более чем решительно поддержал его Ратибор Палка. – Женщины должны получить гарантии своих чаяний, а не бояться, что в данном вопросе опять будет использоваться грубая мускульная сила.

Мне ничего не оставалось, как, озадаченно почесав затылок, согласиться. Тем более я душой и сердцем верил, что наши две красны девицы сделают правильный выбор. Что Степан Честный, что Тимофей Красавчик – парни хоть куда. Всем критериям соответствуют, и любой с такими орлами не зазорно под венец отправиться.

Но чтобы сбросить с себя на всякий случай любой груз ответственности в будущем, я ткнул указательным пальцем в нашего завхоза:

– Вот ты, умник-философ, предложил этот закон, ты и двигай его в массы. А я посмотрю, как народ проголосует.

Хотя в итоговом голосовании я не сомневался. Наверное, никто не станет возражать против такого предложения. Потому что женщинам он более всех выгоден: лишний раз подтверждает их личную свободу и даже право выбора будущего супруга. Так они вообще получаются в привилегированном положении. Ну а свободные самцы будут исподтишка мечтать, что истинно свободные самочки хоть раз в неделю выберут именно его. А то и две на раз. Хе-хе!.. Львами себя, что ли, мнят? Наивные чукчи!

Хотя… От Всяны и Снажи можно ожидать чего угодно. Может, кому и в самом деле повезёт, точно так же, как мне.

Так что завтрак у нас получился насыщенный и продолжительный. Мне-то хорошо, я ни в прениях, ни в обсуждении самого закона не участвовал, заранее со всеми согласившись и наплевав на каверзные дополнения, которые как раз больше всего и оспаривали. Я просто деловито и слишком скучно набивал собственное брюхо. При этом поражаясь, как туда столько всего влезает:

«Гадом буду, если мой Первый Щит не организовал там внутри какой-то пространственный карман и туда всё это сваливает. Или установил некий телепортационный канал, по которому отсылает гуманитарную помощь своим бедным родственникам… Или нечто совсем страшное у меня там творится?»

Думать о каких-то страшных глистах не хотелось даже краешком сознания. Но волнения на эту тему не пропадали. Да и в самом деле: той едой, что я в себя затолкал за последние десять дней, можно было смело накормить всех остальных обитателей нашей башни ещё долгое время. А я если поправился, то совсем немного, и до прежнего цветущего и одной рукой размахивающего любым по тяжести оружием ещё было ой как далеко. Получалось, что от смертельной борьбы с груаном я восстанавливаюсь дольше, чем от полученной в детстве тяжёлой инвалидности. Нонсенс какой-то…

Но закон приняли, все остались жутко довольны, и я стал поторапливать:

– Ладно, господа рыцари и прекрасные, высокочтимые дамы! Хватит… жрать! Пора в поход!

А так как у нас уже всё было собрано, то и выступили мы довольно скоро. Оставшимся оставили довольно много «чужих» ракушек, чтобы они могли защищаться даже в случае нападения внушительной банды, да плюс ко всему в последние дни я успел усовершенствовать наш самодельный колокол. Тот висел на башне со стороны наших угодий и представлял собой одну тяжеленную часть, подвешенную более жёстко, и вторую в виде раскачивающегося по длине лома. Он-то и колотил по изогнутому подобию рельсы, которая резонировала настолько громко и направленно, что мы наверняка сигналы тревоги расслышим даже в самых дальних, совсем диких наделах.

А мы далеко и отходить не собирались. Шли по проторённой первыми разведчиками тропе. Ибо во второй долине как раз и были замечены скользкие зайцы, а потом и обнаружены многочисленные ходы в пристенном лабиринте. Или, точнее говоря, в этаком крупном завале с несколькими осыпями и каменными нагромождениями. А чуточку дальше, на противоположной стороне каверны, наличествовал ещё больший лабиринт, который девять лет назад довольно тщательно попытался исследовать Ольшин со своими друзьями. Но туда мы собирались наведаться после заячьих нор. Ветеран утверждал, что там сплошные тупики, но вдруг они не всё хорошо осмотрели?

Так что уже через два часа наши вояки пытались ломами, кирками и молотами расширять самые перспективные заячьи норы и посредством ползания аки змеи, заглянуть в неведомое да отыскать сумрачный свет в конце тоннеля. Причём роль змей в охотку исполняли наши девицы, рискуя застрять где-то там навечно. И хорошо, что к их ногам привязывали верёвки! Пришлось пару раз увлёкшихся поисками двойняшек вытаскивать за их аппетитные конечности наружу, потому что их зажимало в узких местах не по-детски.

Увы, три часа адского труда оказались совершенно напрасны. Дыры в земле и между камней тянулись в бесконечность и, судя по отсутствию зайцев, на самом деле куда-то вели, но как долго? Как далеко они тянулись? Без наличия в руках управляемого робота-вездехода разведать конечные точки выходов у нас никак не получилось бы. А все мои умения по просмотру твёрдых тел оказались не у дел. Нигде тоненькой стеночки я не заметил, как ни напрягался и ни тужился. Кругом массивные, толстенные стены.

Хруста тоже послать на разведку в норы не удалось: как я его ни уговаривал, он не соглашался. Хрустел возмущённо, топорщил свои усы кошачьи, но так и не полез в заячьи норы. Да и какой бы толк с его разведки был, если после возвращения он нам ничего толком рассказать не сумел бы?

Как ни странно, никто не расстраивался и не унывал. Много шутили, смеялись и даже порой просили меня что-то спеть из тех бодрых песен, которые и я сам любил в последнее время включать в репертуар.

Наверное, поэтому Ольшин предложил с ходу:

– Раз у нас столько сил осталось, то давайте на ту сторону двигаемся. Просмотрим там главный тоннель вдоль стены, а уже потом будем решать с обедом.

Переход занял всего десять минут, и уже на месте ветеран стал организовывать непосредственно процесс разведки:

– Вот это самая большая промоина, она чуть ли не по центру тоннеля находится. Но ещё два выхода находятся в торцах тоннеля. Поэтому предлагаю начать осмотр сразу с двух сторон, чтобы сократить время. Нас много, и разбиваемся на две группы…

Вот тут я и заметил, как все шесть мужчин слишком уж одинаковыми, скошенными взглядами посмотрели на двойняшек. Наверняка все шестеро подумали, что девушки окажутся именно возле него, а так как они были неразлучны, то могло получиться два на два. Но пока я соображал и с ухмылкой ждал, как оно всё образуется, наш завхоз уже начал распределение:

– Ну, с командира толку мало в переноске молота, он еле за копьё держится, так что тебе, Миха, придётся арбу сторожить…

«Ну кто бы сомневался в твоей хитрости, старый лис, – старался я удержаться от хохота. – А вот как вы дальше делиться-то будете? Ох, умора!..»

И тут неожиданно встряла Всяна Липовая:

– А что же вы о самом главном не подумали? Обед на носу! Поэтому давайте, мужики, разбивайтесь на тройки и двигайте каждый на свой участок. А мы со Снажей как раз за полтора-два часа вкусный горячий обед приготовим. И чтобы нам удобнее было и безопаснее, затяните арбу вон на тот взгорок, возле стены. Там если что, и от монстров можно отбиться, и мы в том гроте не будем настолько в глаза бросаться.

Так как все стояли в явном ступоре, её сестрёнка стала покрикивать:

– Шевелитесь, ребята, шевелитесь! Потом сами же глотки драть начнёте, что проголодались!

Как это было ни странно, мужики смирились с таким обломом. Хмурясь друг на друга, они с разгона затолкали наше транспортное средство на крутой взгорок возле самой стены и закатили его в глубокий грот, образованный двумя скальными плитами, резко выступающими из стены и сходящимися вверху треугольником.

Я же в тот момент демонстративно присел на камешек, словно мне нездоровилось, а сам старался сдержаться от разрывающего мои внутренности хохота. Уж слишком мне физиономии мужские казались потешными да недалёкими.

Зря смеялся над крушением чужих планов!

После чего исследователи разбились на две группы, подхватили инструменты да и подались в разные стороны. И посматривая им вслед да краем глаза наблюдая за резвящимся рядом когуяром, я задумался:

«Вот и наметилось у нас некоторое противостояние… Бывшие исполнители держатся вместе, а ветераны образовали своё трио. И все это – из-за женщин, каждый из них понимает истинные причины. Хорошо это или плохо?..»

Мои чапаевские думы прервал крик Снажи:

– Миха, иди сюда и помоги срубить корень-дерево. Заодно определи, не мухоморный ли он, и зажги нормальный костёр!

Ну да, я хоть и выздоравливающий, но отлынивать от посильных дел не имею права. Хоть и со вздохами, взобрался наверх, подхватил топор и стал присматриваться к нескольким древесинам, спускающимся на край площадки чуть ли не вдоль стены. Выбрал одну, примерился рубить, как сбоку раздался довольно напористый голосок Всяны:

– Ну-ка дай топор на минутку! – Когда я его ей отдал, думая, что она собирается порубить захваченное нами в дорогу мясо, она уточнила: – Далеко уже все ушли?

Без задней мысли я глянул в одну, потом в другую сторону и сообщил:

– Доходят до отметки в километр примерно…

– Вот и здорово! – сзади меня обвили руки Снажи, а спереди ей стали помогать меня раздевать шаловливые и ловкие ручки её сестры. – Мы одни и всё успеем!

– Так что радуйся!

А я от такой наглости слова растерял и зафыркал, как тюлень. На что сразу же получил ворох укоряющих восклицаний и открытых угроз:

– Ай да ловкач! Забыл про наши обещания?

– Или память отшибло и свои слова тоже не помнишь?

– А ведь мы давно такого момента ждали!

– Ну и поняли прекрасно, что ты нам в этом помогаешь! Правильно?

– Потому что если ты сейчас начнёшь чем-то возмущаться и кричать, что мы тебе не нравимся, мы всё равно не поверим!

– А потом не только Ксане расскажем о твоём коварстве, но и во всеуслышание заявим всем остальным, что мы выбрали именно тебя как своего мужчину!

– И пусть только кто-нибудь попробует хоть слово сказать против! Единогласно за новый закон проголосовали.

Вот так вот! «Хочется как лучше, – как вещал один политический деятель славянского мира на Земле, – а получается как всегда!» Знал бы, что новый закон так ловко можно повернуть против меня же, такое бы устроил этому философу-извращенцу Ольшину, что он бы вообще забыл, как в сторону девиц поглядывать!

Хотя некоторые попытки призвать к благоразумию сторон всё-таки принимал:

– Девочки, ну нельзя же так! Что же вы творите-то! В любой момент могут ребята вернуться! Я не могу об этом даже подумать в такой нервной обстановке! У меня ничего не получится!.. Давайте как-нибудь потом, в следующий раз… а?..

– Как же, дождёшься от тебя следующего раза! – усердствовала с моей одеждой почему-то уже оказавшаяся голой Снажа. – Ну и тогда наша близость пойдёт в иной счёт.

– А я буду присматривать по сторонам! – заверяла меня Всяна, помогая без всякого стеснения завалить меня, запутавшегося в не до конца снятых штанах, на расстеленное заблаговременно одеяло. – Так что ты ни о чем не думай, а спокойно себе развлекайся!

И тут же голос её сестры, добравшейся до моих мужских отличий, довольно оповестил:

– Да всё у него нормально, уже вижу, что справится…

Ну и началось…

Конечно, чего уж там кривить душой, если бы я не захотел, ничего бы у красавиц не получилось. Всё-таки я мужчина, пусть и не вернувший себе форму, но просто из уважения к самому себе при желании двум бы здоровенным врагам глотки перегрыз. Так что с двумя противницами слабого пола уж всяко бы справился. Но в том-то и дело, что они были дамами. Да ещё и весьма, весьма привлекательными. И я к таким был неравнодушен всегда, а уж этим симпатизировал несоразмерно в частности. Уж слишком они мне Верочку и Катеньку напоминали. Ну и как истинный любитель приключений, а тем боле фривольных, подумал:

«А когда ещё в моей жизни представится подобный романтический случай? Стоит ли потом жалеть всю жизнь да запоздало каяться, что не расслабился и не получил должного удовольствия? Так что гори все остальные рассуждения демагогического толка синим огнём! Пошла жара! Да и время нельзя затягивать, в самом-то деле… Как говорится, раньше ляжешь… раньше… или встанешь?.. А-а-а! Без разницы!..»

В общем, за минут сорок я успел порадовать обеих своих любовниц по полной программе. Да и свои обещания они выполнили: не кричали, стоны сдерживали, и одна постоянно и внимательно посматривала в обе стороны от нашего грота. Я не думал, что вернувшиеся вдруг мужчины нашего отряда, застав меня с девушками в таком вот положении, озверели бы и потянулись к оружию. Всё-таки никому из них двойняшки ни повода для близости, ни надежды не давали, но в любом случае в нашем дружном коллективе случился бы страшный раздор. А то и вообще могло бы дойти до отделения противостоящих группировок и тотального расселения. Благо, что искать иные строения не обязательно, жить можно вот хотя бы в этих самых пещерах…

А уже через час после ухода товарищей на осмотр тоннеля я сидел возле быстро разложенного девушками костра, отогревал почему-то озябшие ладони и тупо пялился в тыльную стенку грота. Стыдно мне не было, укоры сознания не заедали, но вот пустота в душе всё-таки образовалась. Вот именно в ней я и пытался разобраться.

Пытался, но не получалось. Сколько и как я ни старался, ничего к умным размышлениям не подталкивало. А вот стена привлекала к себе внимание всё больше и больше. Что-то в ней было неправильное… Да и почему мне за странным глиняным покрытием и толстым слоем мха мерещатся блоки правильной прямоугольной формы? Да и вся стена какая-то слишком тонкая…

Или мне и в самом деле после чрезмерного усердия на ниве удовольствий мерещится, или…