Но перенапряжение стало сказываться, закружилась голова. И уже в подобном головокружении приступил к поглощению киселя, выпив две кружки которого заснул на часик в пресыщенном состоянии. Проснулся от голода и слопал размякший в кипятке изюм. После чего, опять впадая в дрёму, заказал себе на следующий приём пищи жиденькой кашки, заправленной прожаренными на пайковом жиру местными корешками по́йду. На Дне по́йду использовали вместо лука, потому что вкус был вполне сходным с земным аналогом.
Следующая кормёжка уже представляла собой кашу, сваренную на мясном бульоне. Потом попробовал несколько кусочков самого нежного мяса байбьюка, которого охотники принесли чуть ли не сразу к плите. Затем кашу с мясом и подливкой. Ну и к обеду одиннадцатого дня я уже еле смог удержаться, чтобы не съесть только одну, нормальную порцию. Страшно хотелось хотя бы несколько порций.
Состояние в тот момент стало совершенно такое же, как во время нашего с Леонидом путешествия на барке по реке Лияна, в империи Моррейди. Тогда я как раз начал расти и восстанавливаться после своей инвалидности, и на меня нападал такой жор, что наверняка все припортовые таверны, где мы заказывали пищу, до сих пор помнят о прожорливом заказчике и пересказывают обо мне легенды. Я бы, может, и сейчас сорвался и пошёл в разнос, но здравый смысл да и все мои товарищи хором уговаривали меня не горячиться и сдерживаться. Да и где оно видано, чтобы ходячий скелет (я же попытался вставать!), десять суток не принимавший даже воды в органы питания, вдруг через сутки после прихода в себя стал наворачивать за пятерых?
Вот я и держался! Сцепив зубы и пытаясь иногда прохаживаться по нашей спальне, порой содрогаясь от судорог при долетающем ко мне запахе пищи, но держался. Съел солидный полдник, потом приговорил ужин и уже через час стал требовать от Ксаны ужин под номером два. Мол, так положено во всех приличных домах Парижа и Москвы. Моя подруга не просто сама со слезами на глазах уговаривала меня сдерживаться, но и ветеранов позвала, которые массированной атакой на моё сознание уговорили меня продержаться хотя бы до завтрака и таки заставили улечься и попытаться заснуть.
Соглашаясь с ними, я и в самом деле попытался спать. Даже некоторые фильтры себе на нос соорудил, отсекая намертво все запахи, связанные с пищей. И на пару часов это помогло. Но я чувствовал каждое движение Ксаны, которая легла тихонько с другой стороны кровати и долго настороженно прислушивалась к моему дыханию. Верилось, что она переживает от всей души, остаётся начеку, а посему не даст совершить задуманное. Поэтому я сильно разозлился на такую настойчивость и стал мысленно повторять, словно заведённый:
«Ну спи уже, спи! Чего ты всё вертишься? Спать!»
Не знаю, что помогло, скорее всего усталость, усыпившая Ксану, но я и не слишком задумывался. Убедившись, что она крепко уснула, я со всеми присущими шпионам осторожностями встал, укутался в одеяло, да и потопал на кухню второго этажа. Правда, пристроившийся возле меня Хруст начал было вопросительно похрустывать, но я его быстро успокоил коротким и строгим «Тс!» В пути мне тоже повезло, большинство обитателей Пирамидки спали, а дежурный с балкончика пятого этажа на лестницу не поглядывал, у него другая задача: смотреть за подбирающейся снаружи опасностью.
На первом этаже слышались голоса засидевшихся допоздна Неждана и Франи, но они-то мне как раз и не могли помешать. Я аки злодей подкрался к котлу с мясом, уже проваренным и готовым для прожарки на завтрак, подвинул поближе к себе солидный бачок с оставшейся после ужина подливой с обилием пассировки из пайды и приступил к… трудно даже дать определение моим действиям одним словом. Наверное, крыша у меня в самом деле съехала, и если бы чувство голода оказалось ошибочным, внутренности и мой Первый Щит не справились бы, я бы и из кухни не выполз. Или до утра уж точно загнулся от заворота кишок. А так я мясо ел руками прямо из котла, а подливку черпал и пил сразу половником. Ни хлеба не искал, ничего иного на закуску, просто сидел и тупо поглощал всё, до чего дорвался. А, нет, вру! Не просто поглощал, а старался кушать тихо и негромко чавкая, ибо мечтал ещё об одном: чтобы меня никто вот сейчас не застукал на кухне, рычащим аки тигр, с половником в одной руке и куском мяса в другой.
Когуяр вёл себя на удивление скромно и понятливо: только раз ткнулся головой в бедро. После чего получил от щедрот «моего столика» кусок мяса величиной с его башку, да и подъедал его, смотря на меня расширенными, полными естественной зависти глазами. Он словно говорил взглядом: «Такому, как ты, лучше на пути не попадаться! Если голодным будешь, и шкуру снимать не станешь!»
И я с ним мысленно соглашался.
Мяса было много, на всех. Так что мне его хватило. Подливка тоже ушла на ура, и совесть меня не мучила тем, что Фране придётся готовить для обеда второй казанок. Всё это аккуратно доев, я прислушался к своему внутреннему состоянию, и пусть с трудом вздохнул, но зато удовлетворённо. Ощущение дикого голода во мне показалось сильно приглушённым, словно уснувшим. Ну и следовало поспешить в свою комнату, поднявшись аж на семь этажей! Вот уж где был геройский поступок!
Стараясь не разразиться кряхтением и стонами, придерживая провисший живот двумя руками, я кое-как всё-таки добрался до нашей спальни, впервые пожалев, что не выбрал для этого третий этаж. Ну и что, коль окна нет? Зато плиты рядом! В любой момент можно подскочить на один всего лишь пролёт и ухватить нечто вкусненькое! Тем более в самый момент готовки, когда Франя колдует над плитой и вокруг распространяются самые ароматные и аппетитные запахи!
В этот момент, стоя возле кровати, я сглотнул обильно выступившую слюну и понял, что меня надо… срочно лечить! Мне опять захотелось вернуться на кухню!
И как я понял, виной всему оказалась всё та же крутая лестница: пока я её преодолевал, успел проголодаться.
«Ну нет, теперь-то я должен сдержаться! – вполне здраво и действенно осадил я сам себя и, уже собравшись лечь, присмотрелся к своей прекрасной подруге. Ксана разоспалась, разогрелась и даже раскрылась, приоткрывая миру свои прелести. Честно говоря, не они и не фривольные мысли меня остановили от укладывания спать, а нечто совершенно иное. Интенсивно циркулирующая во мне после «второго ужина» кровь подтолкнула меня к исследовательской деятельности. Я ведь мечтал устроить сравнительный просмотр желудка и всего, что его окружает? Мечтал. Но днём мне это сделать не дали разные… хм, обстоятельства. А так как настроение оставалось боевым, поза пациентки вполне подходящей, то я и решил заняться полезным делом. Аккуратно придвинул к кровати табурет да и начал просмотр.
И сразу моё сознание стало фиксировать массу различий. Стоило мне только напрячься и как следует сконцентрироваться, как все внутренние органы девушки, а вернее говоря, легко просматриваемые срезы, стали появляться у меня словно в добротном медицинском атласе. Хотя определение «добротном» было бы слишком неверным и далёким от истины. В атласе что? Картинка! А здесь? Вот именно: живая картинка! Где всё шевелится, вздымается, кровоточит, омывается желудочным соком и…
В общем, куча разных и, честно признаться, не совсем приятных в эстетическом плане функций, которые у непривычного к подобному зрелищу человека могут вызвать если уж не рвоту, то непроизвольное гадливое отношение. И я чуть ли не сразу зарёкся на будущее таким вот образом просматривать ту, которую обнимаешь, которую ласкаешь и тело которой целуешь с самым восторженным мычанием.
Да-с! Вредно такое просматривать ещё не окрепшим, молодым разумом. Тем более что никогда не мечтал стать хирургом, а уж тем более меня не привлекало сопоставить себя с гинекологом. Как-то оно всё не по мне…
Вспомнил, как совсем недавно экспериментировал с раной Емельяна Честного, пытаясь залечить порезанные у него на плече мышцы. Так там было совсем иное! Там я и в самом деле чувствовал себя экспериментатором, даже опытным врачом, потягивая или прогревая то или иное мышечное волоконце! А здесь? Брезгливость я в себе, пусть и немалым усилием воли, подавил, но вот толком разобраться в хитросплетении органов так и не смог. Общее понимание, конечно, имелось, но вот разобраться в тонкостях структур и в верном расположении самого желудка не сумел. Мне там чего только не мерещилось, и каких только образований я там не обнаружил. Другой бы врач за мои возможности душу гаузам, а то и самим зроакам продал бы, а мне вот… не пошло, что ли… Или к такому зрелищу надо вначале привыкнуть?
Как бы там ни было, но аппетит у меня словно серпом отрезало. На кухню тащиться вновь я не стал, а улёгшись со своего края, попытался теперь уже и себя просмотреть. И опять… вигвам! Ничего увидеть не смог! Словно нижний слой, за которым и таились мои бренные внутренности, кто-то густо забелил молоком, мелом или известью. Этакая молочная каша, сквозь которую я даже свой позвоночник просмотреть не мог.
Поднял взгляд чуть выше – рёбра вижу. Скосил на ключицу, тоже кости просматриваются. Наклонился в сторону – и даже собственный крестец рассмотрел. А в районе живота, под слоем кожи и всё тех же мышц – белый туман. Ну и что прикажете делать? Чем это мой Первый Щит настолько от меня отгородился? И с какой такой стати?
Хорошо, что припомнил рассказы старого патриарха, с которым мы с Лёней встретились по пути в Борнавские долины. Так вот этот старикан Трёхщитный утверждал, что только его молодой, опытный, полный сил коллега сумеет просмотреть во внутренностях иного человека тот же, к примеру, Первый Щит. А уж для каждого обладателя Трёх Щитов просмотр точно такого же обладателя – вообще дело немыслимое. Только и могут определять силу и мощь по иным, косвенным признакам, которые и не сразу-то рассмотришь.
Вспомнил. Успокоился. Заснул в сравнительном блаженстве.
Ну и дальше – как в одной народной пословице: сколько волка ни корми, а он всё равно жрать хочет!
То есть проснулся я, стыдно даже самому признаваться, всё от того же голода.
И видимо, слишком резко проснулся, потому что Ксана уже нависла надо мной, готовая сорваться и принести всё по первому требованию:
– Миха! Ты как? Тебе плохо?
Я и в самом деле задумался, что ей ответить. Ну и как можно быстрей провёл ревизию собственного состояния. Получалось, что организм идёт на поправку, теперь ему только и требуется, что хорошее и полноценное питание. Честно говоря, уже и самому стыдно было выглядеть каким-то жутким, отличающимся от всех остальных людей монстром, но сдерживаться от вполне естественного желания не смог. Поэтому и ответил:
– Нет, мне не плохо… мне очень плохо! Потому что наступила пора первого завтрака!
– Но ведь ещё все спят, – пыталась воззвать красавица к моему благоразумию. – Даже Франя ещё не встала…
– Так что мне теперь, как командиру, учебную тревогу объявить, чтобы все встали и наконец мне покушать принесли?
– Не надо! Я быстро!
Она вихрем умчалась из спальни, обдав меня своими вполне приятными запахами. Что сразу повернуло мои мысли в иную сторону:
«Ого! Кажется, я и в самом деле твёрдо пошёл на поправку! Если уж в таком состоянии крайнего доходяги меня потянуло на некие близкие контакты с женским полом, можно не переживать о последствиях переедания. Мой Щит точно выжил! Ха-ха! – Но мысленно отсмеявшись, задумался по дальнейшей логической цепочке: – Он-то выжил, а вот что случилось с груаном?»
Тут вариантов было несколько, и самый оптимальный для меня являлся и самым естественным по своей природности. То есть мой желудок, при активной помощи нашего общего симбионта, – переварил чужака. Война окончена, потому что воевать больше не с кем. Осталось только отпраздновать хорошим… завтраком.
Я уменьшил толщину своих вакуумных беруш и прислушался, что там творится на кухне. Там бушевала в явном недовольстве Ксана, попрекая слабо отнекивающуюся Франю в неумении хоть что-то держать про запас. Потом к их голосам присоединились ещё и голоса двойняшек, да усиленный шум посуды, и я понял, что придётся подождать ещё какое-то время, а потому продолжил размышление о груане. Причём размышления уже не совсем приятные.
Потому что стал обдумывать второй вариант: что случится, если чужой симбионт не уничтожен? Казалось бы, как такое возможно? Иного и не дано, как либо раствориться в желудочном соке, либо взорваться за момент до собственной смерти. Да только фантазии и множество знаний из Интернета живо подкинули мне альтернативу. Коль мой Щит настолько силён и всемогущ, то он мог и не переваривать врага, а попросту его изолировать от внешних смертоносных обстоятельств. А именно: создать вокруг груана некую не растворимую желудочным соком оболочку. Просто? Неимоверно сложно! Но не значит, что невозможно! Тем более свойств своего Щита, его возможностей и инстинктов сохранения я так толком и не знаю. Что бы там мне ни рассказывали старый патриарх или встречавшиеся мне на пути Двухщитные, никто толком мне все плюсы и минусы обладателя разложить по полочкам не смог. А значит, и такой вариант исключать было нельзя.
Теперь следовало сообразить, что это мне давало при таком варианте. По большому счёту любой груан – это некое оздоровительное влияние на организм. Причём даже в состоянии неактивной ракушки пассивное лечение наверняка для человека продолжалось. И если у меня в желудке будет этакий вечный «позитивный фонарик», то это мне пойдёт только на пользу. А раз так, то мой личный симбионт мог и вполне сознательно пленить чужака, чтобы черпать из него дополнительные для себя силы и энергию.
Лепота! Иначе и не скажешь! Если бы…
…Если бы не тот факт, что пресловутые ракушки слишком уж взрывоопасны. Правда, они никогда не взрываются в поясах (что тоже требовало тщательного и скрупулёзного исследования и перепроверки!) при падении человека или при его слишком жёстких прыжках. Но ведь всё когда-нибудь случается впервые. И этим самым новатором быть ох как не хотелось! Да и вообще, носить у себя во внутренностях живую гранату (пусть и с примотанной намертво чекой или даже без взрывателя) – то ещё удовольствие! Вдруг щёлочка в оболочке появится и туда сок желудочный незаметно проникнет? Или кто мне в бою ногой в живот засадит? В ином бы случае я выжил, а тут – эпическая гайка! И радости мало посмертной, что ударивший ногой неприятель тоже со мной рядом окочурится.
Вот и думай тут: польза от второго варианта или преждевременная седина в бороду? Да и до бороды ещё вначале дожить надо, ибо моя любимая и незабвенная бабушка Марфа частенько твердила: «Все болезни – от нервов!» И следствия сразу проистекают от причин, вызывающих нервные стрессы. То есть: буду волноваться о груане – умру очень скоро от сонма навалившихся на меня болячек. И Первый Шит не спасёт.
Я тяжело вздохнул и прислушался к неведомо куда исчезнувшему аппетиту.
«Вот я уже и начал волноваться! – запаниковал я, чувствуя близкую смерть в самом расцвете своей молодости. – Сливайте воду, господа, трактор дальше не поедет!»
Благо, что в этот момент в спальню вошла Ксана с внушительным подносом. Мои ноздри уловили запахи съестного и свежезаваренных лепёшек, и я тут же запамятовал о постыдных для любого нормального мужчины мыслях. Во мне опять проснулся сильный, агрессивный зверь, которому теперь хоть десяток груанов зашей под кожу – ничего страшно не будет. Лишь бы его не отвлекали от тройной… хм! А моя подруга явно постаралась и ругалась на Франю не зря: от четверной порции! Благо, что на подносе чего только не было из того, что можно собрать на кухне в тот утренний период, когда первая вода на плите только вскипела.
Подкрепляться я начал, снисходительно поглядывая на Ксану, которая, поглаживая моего когуяра, вела с возмущением монолог:
О проекте
О подписке