– Ах ты… – его любимая попыталась испепелить взглядом, одновременно оправляясь перед небольшим зеркалом и пряча под берет растрепавшиеся волосы. – Будешь вечером свои провинности замаливать…

– Каким способом?

– Узнаешь! Месть моя будет страшна! За мной!

Она первой выскочила в коридор, присматриваясь к остальным и с удовлетворением замечая, что тройка пилотов как-то вполне органично влилась в их компанию. По всей видимости, и Тантоитану это понравилось. Пока они шли к столовой, он рассмотрел, как Гарольд с Малышом о чем-то заговорщицки перешептываются, Николя ведет заумный диспут о современной технике с Арматой, и даже Алоис Полсат пытается что-то обсудить со старшим лейтенантом Лидией Шелди.

Остальные восемь женщин все еще оставались в своих комнатах. То ли в порядок себя приводили, то ли вообще могли ужин проигнорировать. Дальников тоже видно не было, хотя как раз они больше всего и беспокоили Клеопатру.

– Мне кажется, девять приятелей зло затаить на нас могли за побитого толстяка, – рассуждала она. – Вдобавок ты с Малышом их кошельки изрядно опустошил. Может, стоит с ними первыми пойти на контакт?

– С какой стати? – удивлялся Парадорский. – Никто их силой играть не заставлял, грубить тоже. Первыми дерзить стали.

– Не знаю, меня при этом не было. Но ты как самый старший по званию мог бы все устроить без мордобоя.

– Ох, Клео, ты иногда становишься хуже воспитательницы детского садика, – не стал скрывать своей досады Танти. – Порой только хорошая встряска с зуботычиной приводит мужчину в чувство.

– Не боишься, что и я возьму этот прием на вооружение?

– А справишься? – Он посмотрел на свою любимую таким глубоким взглядом, что та смутилась. При всей своей наглости и самонадеянности она понимала, что во время тренировок парень в нужный момент просто отходил назад, блокируя удары. Получалось весьма грозно со стороны, но совершенно безболезненно для отступающего. Скорей это самой Ланьо следовало беречь стопы ног и костяшки пальцев. Хоть сейчас она и продолжила топорщить перышки:

– Справлюсь! Тем более что у меня есть свои методы.

– Мы сейчас говорим о боевых единоборствах, а не о коварных ласках твоей второй хитрой ипостаси.

Столовая оказалась вполне приличная, если не сказать шикарная, вкус и качество блюд – на высоком уровне, количество и выбор вообще не регламентировались. Словно в хорошем отеле, каждый подходил на раздачу и брал себе, что и сколько хотел. Ну а во время еды офицеры стали присматриваться и к тем, кто тоже пришел на ужин.

Стажеры знали заранее, что на Кафедре заканчивает стажировку еще одна группа. Совместно с ними придется заниматься целую неделю. Но кто конкретно будет среди них, понятное дело, не ведали. Поэтому и присматривались, вдруг кто из знакомых покажется?

Из военных – никого. А вот среди гражданских специалистов и преподавателей Клеопатра сразу выделила одного пожилого мужчину. А если рассматривать с позиции двадцатилетнего возраста, то почти старика. Мужчина двигался с идеально прямой спиной, воинственно задирая вверх короткую шкиперскую бородку и сразу привлекая к себе внимание большими пытливыми глазами. Благородная седина на висках и бороде показывала, что ему не меньше шестидесяти.

– Боюсь ошибиться, но, кажется, это сам профессор Сартре! – девушка старалась говорить тихо, привлекая внимание только своего возлюбленного. – Точно! Вон у него левое ухо повреждено.

– Хм! А кто он такой?

– О! Это, пожалуй, самый великий гений нашей империи по изучению физиологии человека. А также ведущий программы по созданию искусственного интеллекта. Если кто и знает что-то больше его о нашем мозге, то таких людей в нашей Галактике можно пересчитать по пальцам одной руки. Надо с ним обязательно познакомиться.

Танти с нескрываемым удивлением взирал на подругу:

– С чего это ты взяла, что он нам нужен в кругу друзей?

– Сам увидишь и поймешь, лишь только один часик с ним пообщаешься.

– И откуда ты вообще про него узнала?

– Мне брат про него по краберу рассказывал. Описал внешность и даже примету не забыл: то самое слегка изуродованное левое ухо. Не знаю, как они познакомились, но он очень настаивал на знакомстве. Намекал, что Сартре сейчас находится на пути к каким-то величайшим открытиям и ему нужны крепкие добровольцы для первых испытаний.

– Ты о чем, Клео? – теперь Парадорский посматривал на свою девушку с подозрением. – О каких добровольцах может идти речь? Мало того, ты, никак, была уверена, что мы этого профессора здесь встретим?

– Конечно! И не делай такие круглые глаза, мне страшно становится. Еще ослепнешь! И говори потише, я не хочу, чтобы мой брат пострадал за разглашение государственной тайны.

– Ой, как все запущено!..

– Не паясничай, тебе не идет. Знакомство в любом случае состоится даже и без твоего участия. Я и в самом деле мечтаю немножко усилить внутреннюю моторику моих мышц, укрепить кости и по возможности усовершенствовать некоторые иные части своего тела.

– Шутишь? Или мечтаешь стать андроидом?

– И ты меня тогда разлюбишь?

– Естественно! Не хватало мне только жены, могущей меня удавить в объятиях.

– Не удавлю! Я буду сдерживаться, – честно пообещала капитан Ланьо. Чем еще больше рассердила ничего не понимающего майора.

– Заканчиваем беспредметный разговор. И я тебе запрещаю к этому профессору даже приближаться. Может, он и в самом деле в каких-то тайнах замечен, а мне потом вытягивай тебя из лап контрразведки!

Кажется, Клеопатра такого жесткого отпора не ожидала, потому что с нахмуренным видом умолкла и только после употребления десерта обиженно прошипела:

– Странный ты стал! Я ведь тебя больше ни о чем особенном не просила. Только и всего, что подойти к этому Сартре и познакомиться. Передать привет от моего брата и поговорить о погоде. Как все порядочные люди.

На этот раз Парадорский сделал вид, что заинтересовался неимоверно:

– Как?! Неужели ты решилась хоть в одном приоткрыть великую тайну своей семьи?! Неужели мне повезет услышать имя твоего родного брата? Да только ради этого я готов немедленно срываться с места и бежать знакомиться с этим стариканом! Хочешь?

Подозревая какую-то пакость со стороны любимого, девушка осторожно кивнула и тут же услышала условие:

– Пока не скажешь полное имя своего отца, никакого знакомства с таинственными профессорами!

– Так нечестно! Опять крикдал затеваешь? Мы ведь с тобой уже обо всем договорились.

– Ага! Причем не раз! И каждый раз ты нарушаешь данное слово. После первого курса ты сослалась на запрет. После окончания училища ты мотивировала невозможность знакомства с твоими родственниками их чрезмерной занятостью. А когда мы после поступления в ВСК собрались жениться, ты слезно меня умоляла поверить, что разрешение на брак мы получим только после поступления на службу в Дивизион. И вот мы уже в Дивизионе…

– Неправда! – перебила она. – Вот когда мы вернемся на Оилтон после Кафедры…

– У-у-у-у… – Танти завыл настолько громко, что даже сидящие за соседними столиками друзья оглянулись на парочку с ухмылками и сочувствующими взглядами. После чего пришлось перейти на сердитый шепот: – У тебя совесть есть?! Сколько можно меня обманывать и связывать невыполнимыми условиями?

– Но я ведь не обманываю, что тебя люблю. Ты об этом знаешь, и осталось выполнить всего одно условие: стать воинами Дивизиона. И потом мы сразу…

– Придумаешь новую отговорку? Знаю, проходили! Так что кроме имени брата ты мне еще и говоришь имя своего отца. Иначе никакого знакомства.

– С чего ты взял, что ты услышишь имя брата?

– Как?! Ты ведь собралась передавать этому профессору от брата привет?

– И передам, но не называя имени. Только определенный пароль. Так будет гораздо надежней. Все-таки тайна…

– Ага! Стало быть, тайна? Ну вот пусть она таковой и остается. Поела? Сыта? Значит, возвращаемся в нашу комнату.

Но Клеопатра вставать из-за стола не спешила. Складывалось впечатление, что ей хотелось если уж не с определенным человеком познакомиться, то хоть здание обойти и рассмотреть как следует:

– Как же местные достопримечательности?

– Еще успеют надоесть! – последовал вполне рассудительный ответ. – А вот свободного вечера у нас может долго не быть.

– Злой ты стал. Съеду я от тебя.

– Клео, кончай дурачиться, а то и в самом деле обижусь. Или все-таки решилась сказать имена?

– Танти, дорогой, ну не хочу я тебе врать. Поверь, мне самой жутко тошно, что приходится так себя вести, а если я еще своих близких назову чужими именами, это будет откровенным предательством по отношению к ним. Я так не могу…

Парадорский сочувственно вздохнул. Потом покивал головой, словно соглашаясь с внутренними рассуждениями, и коварно ухмыльнулся:

– Тогда тебе ничего больше не остается, как дисциплинированно вставать и идти за мной следом в нашу комнату. Причем обещаю: больно не будет. Тебе даже понравится. Не отставай! – встал первым и пошел, не оглядываясь, к выходу из столовой.

– Вымогатель, – донеслось ему вслед. Тем не менее молодая капитан безропотно встала и двинулась следом. Правда, при этом почти никто не заметил, как она состроила гримасу в сторону внимательно на нее взглянувшего профессора. Вроде как пожаловалась. И в ответ получила успокоительный кивок. Мол, все утрясется.

По крайней мере, такое сложилось мнение у замерших во время своей беседы Гарольда и Малыша. Причем пилот первым толкнул десантника в бок:

– Мне показалось, или они и в самом деле обменялись условными знаками?

– Показалось, – буркнул Гарольд, прищуриваясь. – Показалось и тут же навсегда забылось.

– Ну ладно, я уже и не помню, о чем речь шла, – улыбнулся Малыш. – Ну а ты тоже склерозом страдаешь?

– Я – нет. И принял во внимание. По ходу постараюсь разобраться в этих непонятках.

– Может, тебе помочь?

– В каком смысле? – Гарри стал хмуриться после такой настойчивости нового товарища.

– Да просто постараюсь узнать про этого старикана: кто он такой, чего здесь делает. А то и познакомиться, словно невзначай. Вдруг он всего лишь старый учитель Клеопатры?

Капитан Стенеси немного задумался, а потом согласно кивнул:

– Попробуй. В любом случае хуже не станет.

Заместитель командира Дивизиона по комплектации майор Хайтек чувствовал себя крайне озабоченным. После внимательного изучения личных дел вновь прибывших он чуть за голову не схватился: сразу восемь всемирно известных героев в одной группе! И как раз в тот момент, когда именно Хайтек прибыл на Нирвану в должности куратора группы. Создавалось впечатление, что это кто-то из недругов в штабе или императорского окружения подложил Хайтеку натуральную свинью. Попробуй, поработай с такой знаменитой молодежью, да еще имеющей такие же воинские звания! И то еще майор Парадорский казался вполне адекватным и толерантным. А вот что делать с этой Ланьо? Да и остальные наверняка не сахар.

Но больше всего обеспокоенности принесла сопроводительная записка, оформленная в виде директивной депеши непосредственно куратору группы от самого маркиза Винселио Грока. Можно сказать, третьего человека после правящего императора в иерархии влияния во всей Оилтонской империи. Ведь не секрет, что семидесятишестилетнего маркиза сам Павел Ремминг считает чуть ли не членом семьи и на семейных советах слово Винселио Грока часто имеет решающее значение.

И вот в депеше маркиз выдал некое двоякое распоряжение. С одной стороны, он настаивал на том, чтобы молодым героям ни в чем не делали поблажек, но с другой стороны, несколько противоречиво приказывал бдеть за стажерами как за детьми родными. Особенно опекать и ограждать от неприятностей девушек. Так как они, дескать, будущие матери, слабый пол, светлое будущее родного государства и вообще красавицы в любом смысле этого слова. И если хоть волосок упадет с их головы, то и голова самого куратора может закатиться куда-нибудь очень далеко на периферию. А о своей карьере в Дивизионе он тогда сразу может забыть, как о детском сне.

Такие вот пироги с мармеладом! И думай, как тут выкрутиться: вроде и гонять героев надо как последних салаг, но и соломку стелить во всех местах, где те споткнуться могут. Абсурдней ситуации в жизни Минри Хайтека еще не встречалось.

Мало того, к этому всему еще и примешивалось странное чувство совершенно личного свойства. Еще только заметив Клеопатру Ланьо после выгрузки из транспорта, Хайтек сразу прикипел к ней взглядом, да так и не смог потом оторваться. В этом случае наслоилось сразу несколько личностных эмоций, в которых достаточно опытный воин пытался разобраться. Ну, во-первых, молодая леди-капитан обладала всеми признаками идеальной женщины. Именно о такой Минри всегда мечтал, именно такую разыскивал, именно такой был готов при первой же встрече предложить руку и сердце. Причем желание иметь именно такую спутницу жизни только многократно усилилось после жесткой отповеди при личном общении во время расселения стажеров.

Во-вторых, Хайтек интуитивно чувствовал, что когда-то уже видел Клеопатру. Видел, любил и даже обожествлял. Так сказать, любовное дежавю. Если бы верил в повторное возрождение душ, то сейчас бы с уверенностью заявлял, что любил, обожал и лелеял Клеопатру в своей прежней жизни.

Ну и, в-третьих, впервые в своей жизни ветеран тридцати двух лет от роду испытал такое неприятное чувство, как ревность. Причем ревность жуткую, почти непереносимую, весьма слабо контролируемую. И это было страшней всего. Вся его уверенность улетучилась, самообладание испарилось, когда он понял, что Клеопатра не просто находится в состоянии некоего флирта с молодым героем-майором, а и в самом деле ведет себя с ним как законная и любимая супруга. Причем еще и любящая. То есть шансов на какое-то сближение с ней в будущем у офицера-ветерана не было. Вернее, почти не было. Ведь чего только в жизни не случается, в том числе и трагического. Порой даже прославленные герои гибнут…

Хотя перипетии воинской карьеры что Парадорского с Ланьо, что их друзей поражали в любом случае. Судя по секретности сопроводительных документов, знать все биографические детали было дозволено только одному человеку на планете Нирвана, а именно Минри Хайтеку. И по ним выходило, что первый подвиг Тантоитан совершил еще в интернате, за что его не наградили, а только сделали амнистию за иной обман: подлог документов и неслыханное изменение даты своего рождения. То есть в данный момент хвату-майору было не двадцать два официальных года, как большинству его друзей, а только двадцать один. А в голове ветерана, только к тридцати двум годам получившего аналогичное звание, такой карьерный рост выглядел абсурдным. Судя по историческим ссылкам, подобного взлета не было даже у наследных принцев Оилтонской империи. Но вчитываясь в перечень свершений этого парня, становилось ясно: все внеочередные звания, все награды заслужены и получены справедливо.

Так что было бы наивно надеяться, что такой удалец где-нибудь споткнется и сам сломает себе голову. А послать парня в места, где его ждала стопроцентная гибель, Хайтеку не позволила бы его воинская совесть. Пусть бы он даже погибал от неразделенной любви к Клеопатре, пойти на служебное преступление он бы не смог при всей потере самоконтроля. Без вариантов. Да еще вдобавок эта депеша от Винселио Грока. В ней непосредственная ответственность именно куратора группы указывалась однозначно.

И как тут быть? Идеал любимой женщины впервые появился в пределах досягаемости, но от этого стал еще более химеричен и недосягаем.

Теперь следовало только выполнять свой долг и просто ждать.

Уже отправляясь в обход перед самым отбоем, майор Хайтек вспомнил и еще об одном нюансе отношений между близкими людьми. Ведь, по статистике, не менее шестидесяти процентов супружеских пар расходятся. Причем треть разводов этой группы приходится на период шестого года совместной жизни, а еще четверть – на девятый год.

«Если уж на то пошло, то я готов и три года подождать! – появилась первая оптимистическая мысль в голове Минри. – Это – раз! Ну и два, как непосредственный начальник я всегда могу подсказать, подтолкнуть девушку в нужном направлении. Раскрыть ей в нужный момент глаза на плохое поведение… Ведь даже у героев бывает частенько не совсем геройское поведение. Хм! И ведь они так молоды!»

Вот с этими мыслями заместитель командира Дивизиона и наткнулся в зале для общего отдыха на странную парочку: благообразный профессор Сартре весьма оживленно дискутировал с одним из вновь прибывших стажеров. Причем этот офицер тоже числился среди героев, пусть и с иной стороны, и требовал к себе несколько странного обращения: «Малыш» – даже от старших командиров.

«Ха! Одни выскочки и оригиналы! Но, кажется, этого Малыша следует первого проверить на болтливость. Наверняка он уже что-то выведал о своих новых товарищах. Вон как умеет общий язык с людьми находить. Даже с этим таинственным профессором успел отыскать общие темы для разговоров…»