Поэтому он сразу повернулся к своим друзьям и задал извечный, чаще всего нейтральный, но всегда актуальный для служивого человека вопрос:

– Интересно, а когда здесь обедать позовут?

Тема благодатная, неистощимая и всегда легко переходящая в любую иную плоскость бытия. Вот и сейчас разговоры о происходящем на транспорте и в большом мире рванулись не просто гейзерами, а настоящими вулканами.

И больше всего волновало ребят так и не услышанное обращение императора Павла Ремминга к народу. Оно транслировалось по всей империи, наверняка и окончилось уже, но убывающим по тревоге на практику офицерам возможности просмотреть или хотя бы прослушать его, как всем остальным подданным Оилтонской империи, не предоставили. Хотя собравшимся здесь было весьма интересно узнать, насколько в нем приоткроется правда о событиях более чем пятилетней давности. Но интенсивнее всего спорили между собой, перекрикивая всех остальных, Граци и Армата. Еще и Феликс добавлял остроты в их споре короткими междометиями и восклицаниями типа: «Мечтатель! Вот заливает! А ведь он прав! Ух, ты! Сам такой! Ну и ты и загнул!» – и некоторыми другими, менее приличными. Все-таки женщины их сейчас не слышали.

– Никогда, запомни, никогда император не назовет истинных имен участников событий на Хаитане, – со всей своей рассудительностью пытался доказывать Армата. – Это будет противоречить всем канонам сохранения военной, государственной и внешнеполитической тайны.

– А смысл?! – экспансивно восклицал порывистый, но полный жизненного оптимизма и юмора Граци. – Ты сам посуди, сколько уже людей про эти секреты знает! Да, почитай, все высшее адмиралтейство в курсе! Масса аналитиков! Сотни ученых и воинов городка! Не говоря уже о военных младшего звена.

– Ну не скажи. Ведь до сих пор имена участников никакому журналу или телеканалу выведать не удалось. А ведь они для такого дела огромных сумм не жалеют.

– Ха! Это только лишний раз доказывает, что жесткий контроль над средствами существует.

– Как же! Плевать наши журналисты хотели на контроль, – Армата многозначительно поднял указательный палец. – А уж иностранные издания, так и подавно.

– Рассмешил! – Граци и в самом деле заливисто хохотал, умудряясь при этом внятно разговаривать. – Да кому в иных королевствах или империях нужны истинные имена участников хаитанских событий?! Что они с этого поимеют? Нонсенс!

– Вот и нет! – стал распаляться и Армата, хотя при этом поглядывал на Парадорского, словно прося о моральной помощи в споре. – Любая разведка заплатит троекратно больше любого телеканала, лишь бы выведать – кто, где и как! Потом вражеские аналитики поработают над этим, вычислят места обучения элитных сил Оилтона и могут всегда ударить по ним в самый неподходящий для нас момент.

– Да что ты понимаешь! Перестраховщик!

– А ты?! Недальновидный авантюрист!

Тантоитан решил немного погасить разгорающиеся страсти:

– Ребята, чего даром глотки рвать. Вот прибудем на Нирвану, просмотрим выступление императора, и все станет ясно. Может, никакой угрозы над нашим любимым десантным училищем и не нависнет.

После чего грубый смех послышался с другой половины кубрика. Причем потешались сразу все восемь дальников, которые до этого негромко переговаривались, а сейчас хохотали над какой-то скабрезной шуткой того самого Ломтя Сала. Толстяк продолжал кривляться, но теперь уже свои ничем не закамуфлированные оскорбления выговаривал вполне громким отчетливым голосом:

– Ну вот, коллеги, а вы опасались, что наша золотая элита взрастает в каком-то важном, невероятно засекреченном детском садике. Хо-хо! Оказывается, это всего лишь какое-то плюгавенькое училище для малолеток.

Все расслышавшие друзья Тантоитана да и он сам гневно нахмурились, все еще пытаясь подумать, что они неправильно поняли и говорят не про них.

А презрительное гоготание продолжалось.

– Так и представляю себе картину маслом: все, ну прямо все враги нашей империи собрались, разведали и решили жестоко отомстить этой славной альма-матер истинных воинов и поборников высокого духа. Направили туда огромный бомбовоз, открыли люки и… – толстяк сделал артистическую паузу, во время которой все его друзья задержали выдох. – И закидали ребятишек тоннами сладких леденцов. Ну и чего вы ржете? Чего? Ведь после этого все курсанты только и будут что баловаться с леденцами и даже про ношение формы забудут. Вот тогда и настанет истинная трагедия: училище закроют по служебному несоответствию.

Хохот грянул воистину дружный. Вдобавок еще и обры вкупе с негром-пилотом заулыбались от всего сердца. Соратники чернокожего воина не выдавали своих эмоций, но все замечающий Танти успел заметить поощрительный кивок своего карточного напарника. Этот знак расценивался как: «Бей тузом!»

Но вот отреагировать первым старший по званию не сумел. За него это сделал лучший друг.

– Эй, ты, грязный кусок сала! – рявкнул Гарольд своим командирским голосом. – Давно тебе космодесантники рыло не чистили?! Так я сейчас пару твоих гнилых зубов вышибу, чтобы дышалось легче!

Он уже двинулся вперед, хотя на его пути жестко встал Парадорский. Тогда как толстенный дальник тоже вскочил на ноги и стал дурачиться с плаксивыми нотками:

– Неужели деткам в училище шоколадок не давали? Ай-я-яй! То-то я смотрю, они такие злые и невоспитанные. Придется наказать, надавать по попке…

– Капитан! Ведите себя достойно и не позорьте своего воинского звания! – заорал на него Парадорский. Он и так еле сдерживал своего приятеля. – Это вы затеваете инцидент своими пошлыми оскорблениями.

– Ой! Ну что вы, майор! – продолжал паясничать Ломоть Сала под смех своих соратников. – Разве детей оскорбляют? Их воспитывают!

– Как старший по званию я вам приказываю…

– Да иди ты!.. – оскалился толстяк. – Со своим званием к… своему папеньке!

Тут уже стало понятно, что никакие увещевания от банальной драки не остановят. Весь вопрос только и заключался теперь в том, все в этой драке сойдутся или не все? И как она пройдет? Понятно, что за оружие никто хвататься не будет, в случае нечаянного убийства трибунал и пожизненная каторга обеспечены. А вот кулаками помахать вроде как все не против. Обры стали приподниматься со своих мест, слишком уж презрительно поглядывая на шестерых космодесантников. Чернокожий старший лейтенант тоже был не против показать свою удаль в драке с численным превосходством. Зато двое его коллег сидели так, словно вокруг ничего не происходит, кроме скучной рыбалки, а поплавок вообще не дергается.

Тем временем Гарольд все-таки обошел своего лучшего друга и шагнул на центр кубрика.

– Ну что, жирдяй, собираешься за спины своих недалеких умом сослуживцев прятаться или выйдешь сам как мужчина показать, на что способен?

Дальники недовольно запыхтели, сжимая кулаки и делая шаг вперед.

– Трусишка! – хохотнул капитан Стенеси, и не думая отступать.

Но заводила и зачинщик скандала лишь презрительно фыркнул и расставленными в сторону руками остановил коллег:

– Сейчас он у меня получит!

Видимо, очень надеялся на свою массу и, как оказалось впоследствии, весьма неплохие бойцовские качества. Даже удивительно было смотреть, насколько, казалось бы, неповоротливая туша стремительно скользнула вперед, а неимоверно длинные руки стали наносить хлесткие и сильные удары.

Да только все равно у дальника против младшего по возрасту десантника шансов не было. Слишком уж пристальное внимание в последние годы Гарольд уделял собственной физической подготовке и всем возможным, а порой невозможным видам единоборств. Настолько он всегда стремился доказать всем, а в особенности Тантоитану Парадорскому, что не слабей своего друга детства. Из всего потока, да и во всем Восьмом Секретном Корпусе (ВСК), равных по силе соперников для Стенеси не существовало. Кроме Танти, естественно.

А то, что Гарри не с первых трех ударов обрушил дальника на пол, так это говорило лишь о коварстве да желании как можно болезненней и обидней наказать обнаглевшего хулителя родного училища. Ну и по поводу оскорбленных сирот дополнительное наказание полагалось. Такое вообще не прощалось.

Поэтому первый удар по несущемуся навстречу противнику был нанесен не убойный, но сильный и точный, так что кожа у дальника на скуле под левым глазом сразу оказалась рассеченной. Кровь заструилась, как и следовало ожидать. Второй удар последовал в плечо, и третий уже с тыла по печени. Пока Ломоть Сала пронесся в сторону по инерции да разворачивался, Гарольд, не получивший ни царапины, взялся за словесное воспитание:

– Кстати, о наших родителях ты зря выразился плохо. Они трагически погибли, когда нам с Тантоитаном было всего ничего. Так что только за поругание светлой памяти ничего тебе не сделавших людей ты достоин сурового наказания.

Развернувшийся толстяк какое-то мгновение слушал, пытаясь вникнуть в смысл слов. Но потом нащупал рукой кровавую рану на лице, засверкал взбешенными глазами и снова пошел в атаку. На второй раз ему досталось еще больше: лопнула правая бровь и оказалось изрядно разорвано левое ухо. Пока он с рычанием это осознавал и вновь разворачивался за более подвижным и постоянно меняющим место противником, наущения повторялись:

– Если ты настоящий офицер, а не купил свои капитанские погоны на рынке, то наверняка свое училище или академию никогда оплевывать не станешь. Так какое ты имел право с презрением высказаться о нашей вотчине? Или ты вообще засланный провокатор и собираешься сеять раздор в нашей империи между военными?

Слова о провокаторе вполне вовремя остановили остальных дальников, которые могли сорваться в общую драку в любое мгновение. Хотя и пятеро десантников были готовы к горячей потасовке.

А вот обры уселись обратно. То ли им сразу стало понятно, на чьей стороне сила, то ли они и в самом деле признали слова капитана Стенеси воистину верными.

Негра силком усадили на кровать оба его товарища-пилота, что-то ему строгое буркнули, но зато сами встали так, что сразу стало понятно: они целиком на стороне космодесантников. Скорей всего, по суммарности всех этих причин драка и продолжалась один на один.

Теперь уже Ломоть Сала старался не разгоняться, просто, размахивая своими длинными ручищами, шел вперед как танк. Даже залившая лицо кровь ему не мешала. Но ведь Гарольд и не таким «танкам» башни сворачивал. Сводя на нет все поступательное движение противника, он непрекращающимися ударами кулаков и ног заставил того остановиться, а потом и перейти в глухую оборону. Еще и приговаривал при этом:

– Зависть мучает? Подайся в отшельники. Любишь подраться? Вали на ринг. Не сдержан на язык? Или он у тебя во рту не умещается? Так я его укорочу!

После этих слов носок ботинка достал локоть толстого капитана, и тот от боли стал проседать. Раскрылся при этом настолько, что стальной кулак Гарольда резким ударом выбил ему сразу пару передних зубов. Тут Ломоть Сала и рухнул на спину.

Жестоко. Но справедливо. Да и другим наука.

Какое-то время дальники еще находились на том шатком гребне, с которого готовились броситься в потасовку, но их остановил насмешливый голос Малыша:

– Господа офицеры! Запись событий в кубрике ведется на протокол постоянно! Каждое слово наверняка зафиксировано. Виноват в драке ваш толстяк. Скорей всего, на Нирване его уже на Кафедру не примут. Хотите тоже вместо Дивизиона оказаться в роли постовых на отработанных планетах? Да и не справитесь вы с этими ребятками. Так что не позорьте честь мундира, а быстро и дельно окажите помощь своему недалекому умом товарищу.

Несколько мгновений гнетущего молчания и нахмуренных переглядываний, после чего кто-то стал доставать пакеты первой помощи.

И как раз в этот момент дверь кубрика резко распахнулась и внутрь ворвалась с радостным криком капитан Ланьо:

– Ребята! Ура! Смотрите, что у меня есть! Кристалл с записью выступления Павла Ремминга. У экипажа вытребовала! Доставайте виртуальный проектор! – Она приближалась только к Танти, смотрела только на него, хотя и обращалась вроде как ко всем. Но все-таки сообразила осмотреться и только потом застыла на месте, уставившись на окровавленного, начавшего стонать толстяка. – Ой… А что это с ним?

Несколько флегматично потирая покрасневшие костяшки пальцев, Гарольд дал краткое пояснение:

– Да пока ничего страшного… Небольшие мужские развлечения, – и показывая, что тема закрыта, повернулся к Бергману: – Санек, доставай проектор! Сейчас и выяснится кто прав: Граци или Армата.