Какой это был чудесный час! Карлоту было не узнать. Она веселилась от всей души, потешаясь над нашими шутками и розыгрышами, и даже сама часто вставляла очень уместные и веселые реплики и небольшие рассказы. Пока мы доехали до Портосина, я узнал о моих попутчиках в тысячу раз больше, чем за целую ночь поездки в автобусе.

Оказывается, они уже пару недель жили в своем старом доме возле моря, а в последние три дня ездили в Мадрид. У Фернандо там было важное дело, а его дочь решила набрать массу нужных вещей, ведь они собирались пробыть в Портосине еще почти месяц. А так как с машиной им возиться надоело, они посетили Мадрид в автобусе и так же вернулись обратно в Сантьяго.

Карлоту заинтересовало, откуда я узнал о ее мнимом замужестве, и я намекнул, что, мол, мне об этом рассказал один очень милый и добрый человек. На секунду задумавшись, она воскликнула:

– Ваша соседка! – и в сердцах, не зло, добавила: – Старая ведьма!

– Ну, зачем же так? – нравоучительно вмешался ее отец.

– А она что, тоже ваша родственница? – зная об осведомленности бабульки, я бы совершенно не удивился при положительном ответе.

– Да нет! – засмеялся Фернандо. – Просто на автовокзале, в Мадриде, она находилась рядом в тот момент, когда мы договаривались с Карлотой не мешать друг другу и вести себя как посторонние люди. И она прекрасно слышала каждое наше слово. А мы как раз говорили…

– Папа! – с укором перебила его дочь. – Я думаю, ты не собираешься рассказывать в деталях весь наш разговор?

– Да, да. Конечно! Хотя какие могут быть секреты между друзьями детства, – и мы оба согласно закивали головами. – Но, если в двух словах, – продолжал он. – То вполне можно было понять, что моя дочь не замужем, – и добавил: – Как ни странно…

– А в чем же, осмелюсь спросить, причина подобной странности? – я спросил это как можно более вежливым тоном, приготовив в уме ехидный и колкий ответ. Но Карлота меня переплюнула:

– Выйдешь тут замуж, – она печально вздохнула, сдерживая улыбку. – Когда кругом одни клоуны и врачи-самозванцы, – мы все от души посмеялись, и она задала прямой вопрос: – Вы ведь, признайтесь, совершенно далеки от медицины?

– Ну не совсем! – я прокашлялся, придавая своему голосу больше солидности. Конечно, я не собирался ничего рассказывать о своей работе – шеф всегда запрещал нам это категорически. Поэтому, хоть мне и хотелось похвастаться перед девушкой, на ходу сочинил несложную полуправдивую версию, из которой всегда можно было бы выкрутиться. Если встанет необходимость. – Буквально пару дней назад мы перевозили одну стоматологическую клинику в другое помещение, и мне пришлось быть в самом непосредственном контакте с новейшим медицинским оборудованием.

– Так вы работаете на перевозках? – в ее голосе было слышно разочарование.

– Поэтому я такой сильный, – при этом я похлопал себя по тугому бицепсу. – Такой ловкий и такой…

– Наглый и приставучий? – засмеялась Карлота.

– … Общительный! – закончил я свою фразу.

– А чем занимаешься в свободное время? – спросил Фернандо, внимательно следя за дорогой. Мы уже въехали в Ною, которая прямо-таки кишела пешеходами и туристами.

– Пишу песни, – ответил я просто. Хоть это было и не единственное мое хобби.

– Частушки, что ли? – Карлота удивленно повернулась ко мне всем корпусом.

– Если бы я писал частушки, – обиделся я. – То так бы и сказал: частушки. А так я пишу принципиально другое.

– И что, о вас уже идет большая слава? – продолжала она ехидно допытываться.

– Пока мне достаточно хороших отзывов моих друзей и их желания слушать меня в любое время дня и ночи.

Карлота внимательно меня всего осмотрела и спросила:

– А где же ваша губная гармошка? В рюкзаке? Или вы поете без аккомпанемента? – и первая засмеялась. Ей стал вторить ее отец, и мне ничего не оставалось делать, как присоединиться. А про себя с восхищением подумал: «Да! Если она войдет в раж и начнет кого-нибудь подкалывать, то тому несдобровать. Хотя я, в принципе, согласен и на это, лишь бы больше побыть с ней! Лишь бы она хихикала!» Конечно, шутки по поводу моего творчества были мне неприятны, но с другой стороны, это был лишний повод доказать ей свою значимость и незаурядность. И, когда мы чуть успокоились, я ответил:

– Увы! Как это для вас ни прискорбно, нет у меня гармошки. Мои музыкальные инструменты: пианино и гитара. Как только представится возможность, я вам обязательно продемонстрирую свои способности. Кстати, мои друзья имеют гитару, специально ими купленную по случаю моего приезда. Поэтому я и не брал свою.

– Ну, надо же… – начала было девушка, но в этот момент ее отец так резко затормозил, что машина остановилась как вкопанная. Причиной тому послужил неожиданно выехавший из узкой улочки шикарный «Ровер», который нагло пытался проскочить, не уступив нам дорогу. В результате раздался звук небольшого удара от соприкосновения бамперов. Водитель «Ровера» остановился и выскочил из машины, угрожающе выкрикивая что-то в нашу сторону. Он был здоровый и лысый, но какой-то неопрятный и противный, всем своим видом смахивающий на спившегося самурая.

– Ты только взгляни, он еще и возмущается! – удивился Фернандо и тоже стал выходить из машины, сердито приговаривая: – Ну, ну! Сейчас, сейчас!

Я быстренько выскочил с другой стороны и бросился между сходящимися водителями. При этом я выставил подбородок вперед, сдвинул брови и зарычал на «самурая» низким голосом:

– Куда прешь, козел?!

Тот сразу остановился, а потом, осознав наше преимущество, попятился. С ненавистью посмотрев на нас исподлобья, юркнул в свою машину, пробурчав с угрозой:

– Ладно, еще встретимся! – и, газанув, помчался по дороге вперед. Мы, улыбаясь, вернулись в машину – наше настроение совершенно не было испорчено происшедшим мелким инцидентом.

– Как! – Карлота в ужасе всплеснула руками. – Неужели вас не побили? Очень странно! Вас же бьют с самого детства! Андре за то, что заступается, тебя, папа, за то, что плохо прячешься. Видимо, вам сегодня крупно повезло.

– Это еще неизвестно, кому повезло! – задиристо ответил ее отец, трогая авто в дорогу. – Если бы Андре его не спугнул, он бы у меня попрыгал!

– Да ладно, не кипятись! – хоть мне было немного неудобно называть Фернандо на «ты» из-за нашей внушительной разницы в возрасте, но он был таким милым, общительным и веселым, что это было даже интересно. – Ты бы его еще ненароком зашиб, и кому б тогда фармацевты сбывали свои лекарства?

– Точно, Андре! Правда! – он согласно и радостно кивал головой. Тем временем мы проехали несколько извилистых поворотов среди холмов, густо поросших самыми разнообразными деревьями, и справа мелькнул огромный щит с названием кемпинга и всеми видами услуг, ему сопутствующих. – Это здесь ты собираешься жить? Других рядом вроде бы нет.

– Да я даже и не знаю, – ответил я, оглядываясь по сторонам. – Ребята ждут моего звонка часа через три, не меньше. Они работают до обеда, и я думаю, что мне их там будет найти гораздо легче. Немного подожду, а потом они покажут, где и как я буду размещаться.

– А что здесь делают ваши друзья? – с подтекстом спросила Карлота. – Подрабатывают акушерами-любителями?

– Очень смешно! – согласился я, смеясь вместе с ее папой. И ответил полу правдой: – Мои товарищи – специалисты по электронике и устанавливают системы сигнализации и обеспечения безопасности.

– Вот это солидная профессия! – в ее тоне слышалось одобрение. – А какие они: молодые, красивые? – и кивнула головой в мою и отца стороны: – Или как вы оба – пожилые?

Я закашлялся от возмущения, а Фернандо даже обиделся:

– Как тебе не стыдно, доча?! Ты ведь всегда говорила, что я самый молодой и красивый!

– Да! – вздохнула она. – Но это было раньше. Когда я еще не знала всех твоих друзей детства. Теперь, видя постаревшее лицо одного из них, все в морщинах и покрытое налетом наступившей старости, я прихожу к совершенно иному мнению.

Фернандо сочувственно на меня оглянулся:

– Да, Андре! Что-то ты сдал в последние годы. Из-за тебя и меня уже в старики записывают.

– Что поделаешь! – скорбно пожаловался я. – Видать, виной тому моя затянувшаяся холостяцкая жизнь. Если бы женился, намного бы помолодел и душой, и телом.

– Не женись, дружище! – захохотал он. – Наоборот, еще быстрей состаришься!

– Нет, нет! – возражал я категорически. – Если жена отвечает лучшим требованиям: добрая, красивая, очаровательная… – я выразительно глянул прямо в глаза оглянувшейся на меня Карлоты.

– Еще чего! – возмущенно фыркнула она. Потом радостно заулыбалась. – С большим удовольствием хочу вас огорчить и проинформировать: у меня есть жених. Красавец, силач, умница и к тому же вице-директор одной очень солидной фирмы.

По скривившемуся лицу ее отца я понял две вещи: жених и в самом деле существует (в отличие от выдуманного ею раньше мужа) и что он очень не нравится Фернандо. Ну, по крайней мере, он от него не в восторге. Я, конечно, внутренне расстроился, но что оставалось делать? Только сказать:

– Не всегда портфель и внешние показатели являются гарантами семейного благополучия, – по прояснившемуся лицу ее отца я понял, что попал в точку.

Мы въехали в этот момент во двор усадьбы, почти со всех сторон окруженный садовыми деревьями. Широкая дорожка, выложенная гранитной плиткой, уходила в глубь сада, и там просматривались стены дома, облицованные таким же серым гранитом, но самой разнообразной и произвольной формы.

– Ну, вот мы и дома! – сказал, выходя из машины, Фернандо и удовлетворенно потирая руки. – Сколько бы ни был в Мадриде, три дня или полгода, а все равно скучаю по родной обители и, когда сюда возвращаюсь, чувствую себя как мальчишка, так мне хорошо и здорово! – и обращаясь уже ко мне: – Как тебе здесь, нравится?

– Да уж! Мне кажется, что это то место, куда стоит возвращаться в любом случае! – подтвердил я.

– Подожди! Сейчас увидишь дом и вид с другой стороны, на море, – пообещал он с гордостью.

– Папа! «Молодой человек», – капризным голосом вступила в разговор Карлота, – обязывался помочь только с выгрузкой багажа, а не проводить инспекцию всей усадьбы!

– Малышка! – ласково укорил ее отец. – Человек надрывается, таская твой багаж, и неужели за это мы не дадим ему полюбоваться прекрасным пейзажем? Ведь это мизерная благодарность!

– Да? А потом ты его пригласишь на стаканчик своего лучшего вина, а потом заставишь сравнить с худшим…

– Прекрасная идея! – радостно перебил отец попытки своей дочери сплавить меня отсюда побыстрее. – Спасибо, что подсказала! И как это я сам раньше не догадался?

– Ты-то, и не догадался? – с сарказмом возмутилась Карлота. – Расскажи кому-нибудь, кто тебя не знает. – И повернувшись, пошла по дорожке к дому, явно чувствуя на своей фигурке мой взгляд и от этого двигаясь как-то немного наигранно и неестественно.

– Ну, раз я такой догадливый, то знаю, куда ты идешь! – крикнул ей вслед отец. – Ты идешь на кухню приготовить что-нибудь горяченького нам на завтрак. Правда? – дочка не ответила, продолжая идти, и только возмущенно дернула плечом. – Ну, вот и молодец! – продолжил он и, видя мой затуманенный взгляд, направленный на дорожку вслед удаляющейся девушке, хлопнул меня по плечу и строго добавил: – А мы действительно займемся багажом.

– Да, да! Конечно! – смутился я и принялся помогать ему доставать их сумки из багажника. Мою он оставил в машине, настояв на том, что потом обязательно подвезет меня к кемпингу. Мы взяли сумки и пошли к дому. Тот был не такой уж огромный, как показалось из глубины сада, но фундаментальный, прочный и очень удобно построенный.

Зато вид, открывшийся со двора, выходящего на море, был поистине великолепен. Территория усадьбы, сходя вниз еще несколькими уступами, оканчивалась высоким забором и выделяющейся в нем калиткой. За ним проходила натоптанная тропа для отдыхающих и гуляющих туристов. Потом, по огромным ступенькам из скал, сглаженных ветрами и волнами, можно было спуститься на очаровательный полукруглый пляж, белеющий морским песком среди камней, покрытых водорослями и ракушками. Как раз был отлив, и на скалах, окружающих пляж, были видны мокрые полосы отступившей воды. Воды соленой и принадлежащей только морю. А море плавно колыхалось, покрытое небольшими волнами, и раскидывалось огромным заливом. Справа он терялся меж береговых холмов, уходя к Ное, а слева вырывался в открытый океан. Прямо были видны противоположные берега залива, в межгорьях которых белели постройки небольших городков. На переднем плане находился остров внушительных размеров, покрытый редкими соснами, но с шикарным домом-замком, расположенным на самой его возвышенной части. Общую картину пейзажа дополняли: справа – шелестящий под ветром лес молодых и стройных эвкалиптов, перемежающихся с сосной; а слева – другим садом с белеющим в его середине небольшим домиком под красной черепицей.

Фернандо, ревниво наблюдающий за моей реакцией на увиденное, спросил:

– Ну, как тебе вид на море?

– В таких местах люди становятся поэтами! – я говорил искренне и с восхищением. И ответ мой понравился хозяину усадьбы.

– Ну, еще бы! Да ты ведь пишешь песни? Вот тебе и место для творческого вдохновения. Придумай что-нибудь популярное, и я всегда буду хвастаться тем, что на этом месте была сочинена новая, а потом ставшая всем известной песня. Что-нибудь эдакое?.. А?! – он пошевелил пальцами рук, а потом развел их широко в стороны.

– Даже не знаю… – я продолжал завороженно любоваться морем и всем его окружающим. – Здесь неуместна фривольная песенка, здесь надо замахиваться на более солидное произведение… – я в сомнении защелкал пальцами. – Например… танго! И название должно быть ярким и вместительным… Ну, допустим… – я глубоко, полной грудью вдохнул свежий, опьяняющий аромат моря, ощущая при этом запах эвкалипта, сосны, морских водорослей и отчетливо слыша резкие крики чаек, летающих прямо над пляжем. – Допустим… Морское танго!

– Здорово! – похвалил Фернандо. – Я считаю, что отличное название – это уже как минимум полдела. А ты его уже придумал. Осталось совсем немного, и вижу – тебе это по плечу!

– Да что вы! – засмущался я. – А музыка? А слова? Вот это то и есть самое трудное. На это может уйти иногда непредвиденное количество времени.

– А может и не уйти! – возразил он. – Ведь бывает, что хиты сочиняют за двадцать-тридцать минут?

– Бывает, конечно! Но… – я широко улыбнулся, как бы извиняясь за свое неумение так быстро сочинять хиты. – Если бы я мог, то вы бы меня видели только по телевизору, на больших концертах.

– Но ведь когда-то надо начинать? Все ж великие писали первый хит не в колыбели? И кстати! Мы ведь договорились на «ты»! Или ты уже начинаешь зазнаваться?

– Да нет, что… ты! – засмеялся я. – Вот когда напишу танго, оно станет известным, то тогда… может быть… А пока… – я протянул руку ладонью кверху. – Я простой и открытый. Особенно для друзей детства. – Фернандо хлопнул своей пятерней по моей руке и пригрозил:

– Ну, смотри! А то устроим тебе темную!

– Это с кем же? С ней, что ли? – я кивнул на показавшуюся на террасе Карлоту.

– Найдем, с кем! – он воровато оглянулся. – Здесь вокруг полно других «друзей детства», накостыляем, будь здоров! И без женщин желающих много.

– На что идет набор желающих? – поинтересовалась Карлота, услышав последнюю фразу из нашего разговора.

– Меня бить собираются, – ответил я как можно жалобнее, всем своим видом выпрашивая чью-нибудь защиту.

– Да, дело нужное! Я бы даже сказала – необходимое! – соглашательским тоном вынесла приговор Карлота. – Единственное, что меня возмущает, так это: почему «без женщин»? Почему ущемляются их права? Где справедливость? Я буду жаловаться! На ближайшем семейном совете (когда приедет мама) я вынесу этот вопрос на рассмотрение. Какие все-таки мужчины коварные типы: как что-нибудь плохое, так женщинам можно; а как что-то хорошее и полезное для общества, так «без женщин»!

Мы слушали ее оба и улыбались: я – с глуповатым восхищением, а ее отец – с умильной гордостью. Она оглядела нас надменным взором и добавила, уходя в дом:

– Я открыла несколько разных банок консервов, и их содержимое уже греется в микронде, будет готово минут через пять. А вы поставьте на стол тарелки, вилки и хлеб, – и скрылась в густой тени внутреннего коридора. Но я успел крикнуть ей вслед:

– Ради пользы обществу – я согласен! Когда состоится показательное избиение?

– Бедненький! – донеслось из глубины дома. – Под старость лет он так к этому привык, что даже стало нравиться!

Мы с ее отцом переглянулись и одобрительно засмеялись.

– Она у меня такая! Себя в обиду не даст!

– Да кто ее обидеть-то собирается? – возразил я.

– Это тебе просто повезло, – доверительно начал Фернандо. – Ну, там, в автобусе. У нее с детства была вредная привычка грызть ногти, и я всегда с этим боролся. И почти отучил! Даже не помню, когда она в последний раз это делала. А там забылась, и ты ее ловко подколол. Молодец! Это ее и вывело немного из себя. А так она попикироваться мастак, любит поспорить и разыграть любого. Один момент! – он быстро вошел в дом и через минуту вышел с тремя стаканами, тарелками, вилками, хлебом и огромной бутылью вина. Все это выложив на стол, расположенный с краю двора, под навесом, продолжил: – От нее почти все ее друзья в шоке, не выдерживают долго ее шуток и насмехательств, вернее, не понимают всего ее юмора и веселости и быстро обижаются.

– Так им и надо! – высказал я свое мнение. – Не понимают шуток – им же хуже. А как ее жених? Или она его щадит?

– Даже сам не пойму, – признался Фернандо. – Она над ним издевается, как только хочет, а он в ответ только молчит и улыбается. Может, этим он ей и нравится?

– А может, он просто дебил? – высказал я свое предположение.

– Не могу судить с уверенностью: видел всего пару раз. Да шут с ним! Давай присаживайся! Такого вина, как у меня, ты наверняка еще не пробовал! – сам сел первым, лицом к морю и принялся откупоривать бутылку с вином.

Я же, в ожидании Карлоты, сел лицом к дому, не желая лишний раз пропустить ее выход. И когда она появилась с высоким блюдом чего-то парующего в руках, у меня внутри все как-то приятно сжалось и замерло, ладони мои вспотели, а дыхание почему-то сперло. За это время она успела переодеться и выглядела прямо-таки потрясно. На ней был короткий розовый сарафан, смело открывающий ее литые стройные ножки. Плечи тоже были открыты: на них были только две узенькие полосочки ткани. Волосы она собрала пучком в большой, пышный хвост, глаза были широко открыты и смотрели вызывающе-весело.