Прошептал Гоша подсунув билет.

        По его виду было понятно, что он знает не больше. Сунув билет обратно, он стал осматриваться. Выручать товарища было надо. Слева от Федора была батарея отопления, спускник был обыкновенный латунный кран. Если знаний у него не хватало, то здоровья было хоть отбавляй. Поднатужившись он по резьбе рукой сдвинул, а потом медленно, незаметно стал его откручивать. Кроме двух придурков, струя кипятка ударила для всех неожиданно.

– Я только локтем задел.

Оправдывался виновник.

Вадик Столяров, отличник по учебе, но какой-то несуразный по жизни, героически попытался закрыть «пробоину» грудью, и сразу отскочил. Вода была горяченная.

        Пока пытались ликвидировать аварию, все сдающие с бешеной скоростью пополняли свои знания. Временно экзамен перенесли в соседнюю аудиторию.

        Варченко не пил, поэтому Гоша обошелся шоколадкой и сигаретами.

        Кроме трех не сдавших все разъезжались по отпускам.

С отпусков треть курсантов, возвращались позже, принося справки о внезапных болезнях. Локотов исключением не был.

        Командир Валерий Павлович почему-то очень долго изучал его справку. Ребята потом объяснили. За два дня до него прибыл из отпуска Скворцов тоже со справкой.

– Ты почему солгал. Ты же не сдал экзамены? В какое ты меня положение поставил?

– А я думал, что сдал.

– Я вам верю, зачетки не проверяю. Ладно с тобой мы еще разберемся.

Забрав у него справку не глядя отнес в канцелярию. Через 15 минут Чебоксарова вызвали на «ковер». Диагноз Скворцова прочитать было невозможно, печать переведенная с другой справки, была в обратную сторону. И все же ее прочитали. Она была выдана Архангельской гинекологической поликлиникой. На этом свою учебу Володя закончил.

        Вернусь к тому, что всех после мед.комиссии и вступительных экзаменов обеспечивали форменной одеждой (парадной, повседневной и рабочей).

        Шинели надо было подрезать 30 см от пола, но в моде были «нахимовские» короткие. Решили все вместе подрезать по выше. Мол всех не накажут. Наказали. Высчитали по 36 руб. с каждого. Три месяца были без стипендии.

        Шинели должны были изъять и выдать б/у. Последнего не произошло курсанты остались при своих подрезанных.

        Обидно, что через год мода поменялась, и в моду вошли шинели под «Дзержинского» почти до пола. И пришлось модникам в своих кургузых ходить до 4 курса.

        В конце первого курса стали подгонять форму «не по уставу» для выхода в город. Брюки были широкими, но хотелось клеш. И в брюки от колена вшивали клинья. В будни клинья сметывали по шву внутрь, по выходным распарывали обратно. Кто мог заказывал в ателье вторые брюки. У многих были просто запасные с клиньями. Имея запасную суконку, одну ушивали под «глисту» ( в обтяжку) включая рукава. На ноги были в моде суконные боты на молнии и высоком каблуке.

        При поимке нарушителей офицеры просто ножом или лезвием разрезали неуставную одежду прямо на курсанте. Другого способа бороться с этим не было.

        Во втором семестре ребята втянулись в режим. И все стало привычным и обыденным.

       Время слегка прибавило свой бег. Экзамены после первого курса прошли без эксцессов, за исключением математики.

        Кто-то предложил в аудитории, где будет экзамен, прямо по побелке на стенах и потолке написать ответы белым мелом. В глаза это не кидается, а видно прекрасно. Целую ночь доблестные курсанты со стремянок, стульев и столов переносили знания из конспектов на стены. Когда закончили, ужаснулись, слишком все было заметно. Пригласили двух посторонних из дежурного отделения, и пообещав им, что если найдут шпаргалки в этом помещении, получат по пачке «Пальмира» (сигарет). К радости художников сигареты остались у них.

        На экзамене первые два захода по восемь человек сдали довольно хорошо, чем удивили преподавателя Чаева. Правда, его удивило, что все экзаменующиеся постоянно крутят головами. Проследив за их взглядами, тут же с ужасом обнаружил местные «Петрографы». Экзамен срочно перенесли в другую аудиторию. Слава Богу, что не заставили пересдавать уже сдавших. 14 человек из двух групп, включая Локотова, не сдали экзамен. До конца сессии оставалось 4 дня. За это время нужно было уложиться сдать. Знаний не было, было только наглое упорство. Толпа ходила за Чаевым по два, а то и по три раза на дню, докладывала, что они готовы. Математик, отбросив билеты, заводил всех в ближайшую аудиторию и задавал с каждым разом все более упрощенные задания. Через три дня последние 6 человек с грустью ждали своей участи. Появился учитель, держа в руках только 6 зачеток.

– Ну, что оболтусы, хоть чего- нибудь подготовили?

– Конечно. Неуверенно прозвучал хор.

– Тогда держите свои зачетки. У всех тройки.

Реакция последовала как в победе над сборной Канады по хоккею. На дикий вопль даже стали выглядывать из ближайших дверей. А Чаев стоял и улыбался как-то по-доброму. В сессию уложились, стипендия была спасена!!!!

        Экзамены сданы, вторая лычка на рукав пришита! Впереди месяц практики на судоремонтном заводе и месячный отпуск. Настроение портило 7 нарядов в не очереди в счет отпуска. Даже если Гоше заступать через сутки 14 дней отпуска коту под хвост.

        Командир роты Валерий Павлович тоже слинял в очередной отпуск, и без всяких, блин, нарядов.

        Вместо него был назначен командиром лейтенант Сливин. Личность не совсем приятная.

       Общага-казарма на Егорова 5 встала на ремонт и курсантов перевели в здание на против.

        Прибывшую на СРЗ молодежь разбили на две группы. Одну закрепили за слесарями, другую за токарями. Через 15 дней обещали поменять местами. Забегая вперед, хочу сказать, что слава Богу, такого не случилось. Локотов попал к токарю.

        Практикантов слесарей распределили по бригадам, которые болтались по судам. Удел учеников – таскать инструменты и работать на подхвате. Вторую половину ребят раздали токарям по одному в руки.

        Познакомились: Я Гоша, а я Николай.

– Что делать. Спросил Гоша

– Стой, смотри.

Прошло 10 минут.

– Мне, что так и стоять?

– Можешь сесть.

– Пойду лучше покурю.

– Иди.

        В курилке собрались все юные токаря. Сидели курили, трепались до обеда. Периодически курсанты по одному или два человека исчезали на минут на 15, навестить своих наставников и приходили обратно. За весь первый день Локотов что и сделал, что сходил два раза за газировкой с графином для своего шефа. После жесткой дисциплины, время практически было одуряющей вольницей, только заступающие в наряд ходили на развод и контролировались офицерами. Остальные обнаглели. Многие мурманчане даже ночевали дома.

        Завтракали и обедали в столовой на СРЗ (судоремонтном заводе). Кормили хорошо, процентов 60 туда вообще не ходило, а остальные за них объедались.

        После дня получки, рабочий день Николая в течении 4 суток, начинался с графина газировки. А первые сутки он пришел вообще никакой.

– Гоша, включи станок и пускай молотит. Я вон там за стеллажами, в случае чего буди.

 Токарный цех был довольно большой и поэтому потерю «бойца» до обеда никто не заметил. После обеда привезли тележку с какими-то толстыми шайбами.

– Где токарь?

– Ушел в туалет.

– Ну, ладно, он знает, что делать.

Пришлось будить Николая.

– Тут ничего сложного. Снимаешь фаску, переворачиваешь и с другой стороны тоже самое. Глубже или мельче значения не имеет. В случай чего я там же.

Гоша ощутил себя настоящим токарем. Работа была сделана. Прошла неделя, работать было тяжело потому что денег на курево не хватало, курилка стала рабочим местом для курсантов.

        В пятницу вечером:

– Николай, можно я до среды не появлюсь, а если спросят, ты скажи, что я был, а я тебе пузырек поставлю.

– Линяй, можешь и без пузырька. Ну, если приволокешь, не откажусь.

Договорившись со старшиной Таращенко Серегой, чтобы его не ставили в наряд, Локотов уехал из Мурманска в родной город.

        Отдыхать дома гораздо лучше, чем даже ничего не делать на СРЗ.

        К обеду в среду, с бутылкой за ремнем под фланкой, Гоша появился в токарном цехе, правда он слегка задержался, буквально на недельку. 12 дней пролетели, как мгновение.

        Отдав обещанное Николаю, навестил курилку, но там из курсантов никого не было. Обойдя цех он тоже никого не обнаружил.

        В душе поселилась паника. Кто-то, как-то говорил, что возможно курсантов переведут с судоверфи на ремонт общежития.

        Кстати судоверфью СРЗ называли по старинке, там уже давно ничего не строили, а занимались только ремонтом судов.

        Гоша вернулся к своему станку.

– Коль, а где все наши?

– Черт его знает, я уже давно никого не видел.

С расстройства Локотов навестил столовую, где с огромным облегчением обнаружил двоих сослуживцев.

– Вы куда все пропали?

– Локот, ты бы хоть поздоровался.

– Здрасьте.

– Мы сейчас поедим и на на шлюпки, загораем в цех не заходим, чтобы не мешаться.

– А эти, со слесарями?

– Им не повезло!

        Сразу за корпусами СРЗ в ряд стояло огромное количество списанных шлюпок, привезенных сюда то ли для ремонта, то ли для догнивания.

        Курсанты кто спал, кто играл в карты. Васенко бренчал на гитаре.

– О!!!! Явился!

– Здорово Серега, ты чего без меня заскучал?

– Нет. Мать спрашивала куда ты пропал. Поехали сегодня ко мне ночевать в Колу. Вмажем.

– Ладно,видно будет.

Гоша иногда, когда была возможность, ночевал у друга. В тот день возможности не было.

– Ты, чего вольтанулся? Я за тебя отдуваться должен? Литеха тебя 2 раза искал.

– Да ладно, исправлюсь… Может быть. Во всяком случае постараюсь. А чего от меня Сливе надо?

– Хрен его знает.

– Ну, Серега, сказал же исправлюсь.

– А куда ты денешься, через час заступаешь дневальным по роте, Соловей дежурный.

Локотов нашел Соловьева.

– Васька, заступаем.

– Знаю.

– Кто по училищу?

– Каплей Ползунов.

– Лектор!

– Опять поддатый на развод явиться. Главное, чтоб без заскоков, а то снова целый час лекцию читать.

        На первом этаже, в дежурке, построились курсанты заступающие в наряд. На кануне выдали стипендию и поэтому от отдельных выдохов пахло перегаром.

        Капитан-лейтенант Ползунов был капитаном третьего ранга на подлодке, но по пьянке допустил какую-то ошибку. За что и был разжалован. Списан на берег и отправлен в ММУ воспитывать оболтусов.

        Появился он с 10 минутным опозданием с блаженной улыбкой на лице и веточкой сирени в петлице.

– От кого спиртным пахнет?

Все молча смотрели на покачивающегося офицера.

– Сейчас каждый мне дыхнет.

Он двинулся вдоль строя. Заступающие поочередно дышали ему в нос и кто пил и кто не пил.

– Странно, ни от кого не пахнет.

Потом улыбнулся, вынул сирень из петлицы, понюхал.

– Ааа, это у сирени винный запах. Развод разойдись!

Более идиотского развода Локотов еще не видел.

        Утром у тумбочки Гоша скомандовал:

– Рота!

Пришел лейтенант Сливин. Сливин замещал нашего командира Чебоксарова, пока тот был в отпуске. Собственно, командовать было не кому, в помещении кроме него и Соловьева никого не было.

– Василий, зайди ко мне в кабинет.

Через минуту дневальный услышал из кабинета отборный мат, изрыгаемый всегда спокойным и деликатным Соловьевым. Выходя он хлопнул дверью.

– Ты чего Спросил Гоша.