Пройдя в номер, приступил к паспорту. Аккуратно заменил фотографию, предварительно скопировав печать. Чуть поправил фамилию. Теперь там было не Александр Николаевич Степанов, а Александр Николаевич Степанович. Конечно, если внимательно посмотреть, подделку можно обнаружить, но кто это будет делать в кассе. Ночь я провел в номере. Утром сходил, позавтракал и снова вернулся в номер. Там переоделся, загримировался, переложил вещи в другую сумку, и, дождавшись, когда появятся горничные, а дежурные по этажу сменятся, вышел, оставив дверь чуть приоткрытой. Горничные не обратили на меня внимания, мало ли кто выходит из проживающих, тем более они не могли меня знать в лицо, так как заселился я только вчера, и они ещё не убирались в номере.

Прибыв на вокзал, я купил билет до Москвы по новому паспорту. До конца отпуска оставалось не так много времени и хотелось отдохнуть. По прибытию в Москву у меня оставалось четыре дня до возвращения в училище. Я остановился в гостинице. Ходил по городу, в кино. Ходил под новой фамилией, хоть город и большой, но вероятность встречи всегда оставалась. Накануне возвращения в училище, я решился ещё на одну авантюру, поехал к дому своего дяди и бродил не далеко. После обеда увидел, что его жена вышла из дома и направилась в магазин, я следом. Не выпуская ее из вида, но и не приближаясь, дождался, когда она стала выходить и «случайно» столкнулся с ней дверях, придержал створку, позволяя ей выйти, за что она поблагодарила меня.

Я решил продолжить. Вечером снова появился у их дома. Дядя Ваня приехал поздно. В темноте я мог пропустить его, поэтому, когда уже стемнело, перебрался ближе к подъезду и сидел на скамейке. Когда он приехал, то я направился к подъезду; код замка я знал, да вообще это было уже игрушкой для меня, поэтому вошёл в подъезд раньше него и подошёл к лифту. Дверь за мной открылась, впуская родственника, который встал рядом. Двери лифта открылись и я, пропустив его вперед, сказал:

– Пятый.

Он подозрительно взглянул на меня, и не стал поворачиваться спиной. Видя, что у меня в руках ничего нет, нажал кнопку, лифт пришёл в движение. Я стоял ближе к двери и вышел первым, направляясь к его квартире.

– Вы, молодой человек, к кому? – услышал я за спиной.

– Если вы Иван Семенович, то к вам, – постарался я изменить голос, но он был профессионал и, присмотревшись ко мне, рассмеялся.

– Егор, ай да молодец. Ну, пошли.

Он открыл дверь, и тут же в прихожую вышла его жена. Она смотрела на меня и на мужа. Видя его веселое лицо, присмотрелась ко мне и заметила:

– Я вас уже видела.

– И тебя обманул. Молодец, Егор.

– Егор!

– Да, это он. Проходи, – сказал он мне.

– Извините за маскарад, – оправдывался я, – я ненадолго.

– Как ненадолго? А ужинать с нами? Я же должна накормить артиста, и умоешься.

– Спасибо, но мне надо идти и умываться не могу.

– Проходи в кабинет, – предложил дядя Ваня.

В кабинете он сел напротив меня.

– Удивил. Приятно удивил. Значит, не ошибся в тебе и другие не ошиблись.

– Кто другие?

– Твои учителя. Ты думаешь, вас просто так отпустили? Так вот, без надзора? Это была практика. Вас отпустили, после стольких месяцев учебы практически взаперти. Как вы себя поведете на воле. Ты пропал и мне сообщили – исчез. Сначала всё было ясно, где ты, а потом пропал. Рисковал ты братец, но молодец. А грим, почему смывать не будешь? В гостинице живешь?

– В гостинице, под другим именем и внешним видом. Завтра верну свое лицо.

– Лицо надо иметь, а оно у тебя точно есть. А другое имя, где взял?

– Паспорт украл и так, подработал.

– Ясно чему вас учат, профессиональным карманникам, – пошутил он. Он знал, чему там могут учить. – Иди, Егор. – Он встал и проводил меня до двери. Я попрощался с тетей Леной, когда она вышла в прихожую и тут же ушла, она все понимала.

– Не знаю, когда увидимся снова, но я рад, что ты нашёл себя. Поверь мне, я знаю, что говорю. Удачи тебе.

– Спасибо, – и я вышел за дверь.

Это была наша последняя встреча.

5

– Смерть не приходит и не заглядывает вам в глаза. Трудно представить, что она семенит рядом. Твоя жизнь – это движение вперед и пока идёшь – жив, но стоит остановиться, почувствуешь её дыхание. Смерть не заглядывает в глаза, она дышит в затылок, – всё это мне сказал начальник, когда я предстал перед ним и доложил о прибытии, – ты это понял, – заявил он к своему удовольствию.

Эта фраза запомнилась мне на всю жизнь, хотя она была не приветственной, а скорее заключительной.

Увидев меня, когда я вошел в его кабинет, он расплылся в довольной улыбке:

– Молодец, ничего не могу сказать, умыл. Рассказывай, что делал, что творил.

Я рассказал ему о своих похождениях, умолчав о рынке и драке, но он был опытный человек.

– Ты догадался, что это была проверка на вшивость?

– Точно не могу сказать. Была такая мысль и решил пуститься на авантюру, потому как все могло быть иначе.

– А, почему о драке на рынке умалчиваешь?

– Откуда знаете?

– Вот до этого момента и знаем. Мы не имеем столько возможностей, чтобы за каждым приставить наблюдающего, но система есть система. Мы знали, кто и куда поедет, и сообщили в эти города, попросив присмотреть. Там уже каждого ждали. Постоянно не следили, нет такого штата. А что касается тебя, то пока ты жил у родственников, всё было тихо и предсказуемо, но как только ты зарегистрировался в гостинице, мы насторожились. Непонятно было для чего. И за дракой присмотрели, но как ушел не смогли отследить. А всякое могло быть, мы же не знали, во что ты можешь ввязаться, а ну, как найдем потом труп.

Вот после этого он и выдал мне про то, что смерть дышит в затылок.

– Можно вопрос? – решился я.

– Давай.

– На кого нас учат? Судя по предметам, это какая-то адская смесь из террориста и разведчика.

– Слишком дорогое удовольствие готовить террористов столько времени. Вас учат главному – выживать в любых условиях, а куда вас отправят, я думаю, не знают, даже ваши будущие начальники. Ты вспомни, что в борьбе учат сначала падать, вот так и здесь, и возможно будет лучше, если навыки не пригодятся, иначе получается, что уже стоишь на краю пропасти. Ладно, лирика закончена. Иди.

Комната встретила меня чистотой: все было прибрано, и я даже соскучился по этой обстановке, все-таки целый год прожил здесь.

На другой день начались занятия. Тема их несколько сменилась. Упор больше делали не на военные операции, а на индивидуальность. Больше внимания языкам, психологии. Группа была та же. Мы обменивались впечатлениями об отдыхе, а уж говорили правду или нет, не выспрашивали, я не рассказывал о своих приключениях, а сказал, что был у родственников, встречался с одноклассниками. Это было правдой хоть и не полной. Обманывать глупо, всегда можно завалиться на мелочах, надо просто недоговаривать. День шёл за днем, нас стали выпускать на выходные, чему мы были рады, это была отдушина для души и глаз, которые изо дня в день видели одни и те же лица.

Через полгода меня вызвали в учебную часть.

– Предстоит стажировка, поедешь в Латинскую Америку.

– Куда? – удивленно спросил я, и мое удивление было не поддельным.

– Учитесь управлять эмоциями и следите за своим лицом, – высказал мне сотрудник.

– Нет, пускай удивляется, надо быть естественным. Неожиданность должна вызывать искреннее удивление, иначе это настораживает, – поддержал меня начальник училища.

– И так, ты отправляешься на стажировку в Уругвай. Вот тебе заграничный паспорт на имя Сергея Никандрова. Билет. Вылет послезавтра. Деньги и одежду получишь завтра. Едешь в деловую командировку, по приезде встретят. Заодно попрактикуешься в испанском.

– А цель? По обману опытом?

– Угадал, только обмениваться будешь не ты, а с тобой.

– А как все это укладывается в рамки нашей закрытости?

– А ты едешь не от нашей организации, а от службы охраны. Распишись в получении и завтра на инструктаж.

Я расписался, но росписью Никандрова, кем я был здесь. Забрал документы. На другой день прошёл инструктаж, получил деньги и одежду. У нас была зима, а там лето. Ехал я не один, а с Дмитрием. Для принимающей стороны мы сотрудники охранной службы, а для официальных лиц, торговые представители по закупкам вина. Нас в течение дня учили разбираться в сортах вин. Принимающей стороне это ясно было не надо, но вот легенда должна быть.

На другой день мы уже летели. Я еще ни разу не летал на самолёте, поэтому с удовольствием смотрел в иллюминатор.

– Смотри, – уступил мне место Дмитрий, – я уже летал. Потом привыкнешь, и будет всё равно, где сидеть.

Внизу проплывали маленькие фигуры земли: черные, голубые, зелёные. Я видел внизу города, которые были, как игрушечные. Эта миниатюрность и привлекала. Когда самолёт летел над океаном, уже стало не интересно, и я отвернулся. Дмитрий спал, я последовал его примеру под монотонный гул двигателей.

– Пристегнитесь, пожалуйста, – услышал я, и, открыв глаза, увидел стюардессу, – самолет идет на посадку.

Пристегнувшись, выглянул в иллюминатор. Чуть впереди виднелась кромка берега, и когда самолёт полетел над землей, я увидел другую природу: желтый песок, пальмы.

После прохождения пограничников и таможни, мы вышли в зал прилёта пассажиров. Среди встречающих стоял мужчина, лет тридцати пяти, в шортах, белой рубашке на выпуск, смуглый, со жгуче черными волосами и тонкими губами. В руках он держал табличку с названием фирмы, от которой мы приехали. Мы подошли к нему.

– Добрый день, – приветствовали мы его.

– Добрый. Меня зовут Мигель.

Мы представились.

– Пошли, – и он повернулся, направляясь к выходу из здания аэропорта. На привокзальной площади нас накрыл зной и влажность. Ещё в самолете мы достали сумки и уложили в них куртки, но наша одежда была всё-таки не для этого климата. По ногам под брюками потёк пот, лица покрылись испариной.

– В гостинице переоденетесь, – заметил Мигель наше состояние.

Разместив вещи в багажнике, мы устроились в машине, в которой на наше счастье был кондиционер, что нас и спасало.

– Сегодня план такой, – сообщил нам хозяин, – ужинаем, размещаетесь, прогулка по городу и спать, а завтра заеду за вами в девять.

Нас меньше всего занимал распорядок, мы смотрели через окна на другой мир, в котором все было другое: люди, дома, растения. Номер был двухместный, хоть и не большой, но нам хватало. Приняв душ, поели в ресторане, где Мигель заказал европейскую кухню, пояснив:

– Потом попробуете местную, а пока надо, чтобы вы завтра были в форме, а не мучались желудками с непривычки. Воду пейте только из бутылок.

Когда, после ужина, мы вышли на улицу, уже стемнело. Воздух был свежим и чуть прохладным. Мигель повёз нас по городу, свозил на набережную к океану. Шум волн заглушал голоса. Я никогда не видел океана, как и Дмитрий, и мы зачарованно смотрели на мощь волн, которыми океан накатывал на берег. По приезде в гостиницу, мы, усталые от перелёта, быстро отключились.

На другой день проснулись без будильника. Было раннее утро. Разница с Москвой составляла шесть часов, и это не могло не сказаться. Я выглянул в окно, а там листья платанов не шелохнуться, эвкалипты со скрученными стволами свесили ветки вниз, но тени не давали. На подоконниках в доме напротив, стояли в горшочках маленькие растения, покрытые шапочками цветов, призывно привлекая своей яркостью и миниатюрностью.

Мы умылись, оделись и стали ждать Мигеля, а город только просыпался. Из окна было видно выходящих жителей, идущих неторопливо по своим делам. Солнце уже стало нагревать землю, но ещё не достигло пика, когда от него надо прятаться в тень, поэтому все шли, пока была относительная прохлада. Мы приехали в лето.

Около девяти раздался стук в дверь, и, открыв ее, я увидел, кого и ожидал – Мигеля.

– Оделись, хорошо, тогда пошли.

Мы вышли из гостиницы. Одежда на нас была сегодня соответствующей времени: хлопчатобумажные брюки, рубашки на выпуск, сандалии.

– Сейчас заедем перекусить, да и на обед надо что-нибудь, а, то есть, наверное, хотите.

Проехав несколько кварталов, он остановился у небольшого кафе.

– А почему здесь? Ближе были кафе? – спросил Дмитрий.

– Мне здесь кухня больше нравится.

Есть, конечно, хотелось жутко. Мигель заказал чечевицу с мясом, кофе, выпечку. Пока мы ели, он о чем-то поговорил с барменом за стойкой, тот покивал головой и ушел.

Когда Мигель сел рядом с нами, в руках он держал большой бумажный пакет: – Наш обед, – пояснил он.

Затем мы, петляя по узким улочкам, выехали из города. Мы, с Дмитрием, во все глаза смотрели в окна: ещё бы, другая страна, другая культура. Я стал вспоминать, что о ней знаю и оказалось, что основное помню. В основном сельскохозяйственная страна, где жили испанцы, итальянцы и немцы; тихая, страна для пенсионеров. На что она существовала, если как я помнил в ней много пенсионеров и чиновников? Рай видимо для тех, кто уже всё имеет. Я машинально запоминал местность, дорогу по которой мы ехали, а она всё дальше уходила от берега. Минут через тридцать мы свернули с асфальтовой дороги на проселочную, которая не была даже выложена щебнем, и вскоре уперлась в ворота, затянутые металлической сеткой. От ворот в обе стороны уходил сетчатый забор. Никого не было видно. На воротах висела табличка «Не заходить. Частная собственность. Охраняется системой наблюдения». А ниже от руки было приписано «не создавайте себе проблем». Мигель вышел из машины, открыл замок на воротах, распахнул створы и вернулся. Когда мы въехали, то повторил всю процедуру в обратном порядке, даже замок запер, просунув руки с ключом сквозь сетку.

Дорога прошла сквозь деревья, и мы подъехали к одноэтажному кирпичному зданию. Выйдя из машины, я заметил:

– Пусто как-то. Никого нет.

– А тебе зрители нужны?

– Обойдемся, а вот так всё просто и охраняется?

– Нет, надпись, чтобы отпугнуть.

– Были попытки?

– Были, но у меня здесь свои секреты, так что войти можно, но кто приходил, понимал, что ошибся.

– В чем это проявляется?

– Удар электрическим током, где отключать знаю только я. Подождите у машины, – и он отправился за дом, а мы с Дмитрием остались рассматривать окружающее пространство.

– А хорошо он придумал, в стороне от дороги, а кто сунется своя система защиты, – заметил Дмитрий.

– Я думаю не всё так просто.

Из-за угла появился Мигель и, достав ключи, открыл дверь здания. Мы вошли следом за ним в тёмный коридор, он повернул тумблер, включил свет, уверенно прошёл по коридору, из которого выходили двери. Мигель открыл первую справа, и мы вошли в небольшую кухню: пара полок, стол со стульями, газовая плита с баллоном и маленький холодильник. Было темно, металлические ставни закрывали окна.

– Проходите, я сейчас, – он подошел к одному из шкафов, открыл, что-то нажал и ставни открылись. Затем положил в холодильник пакет с продуктами. – Все, пошли.

В конце коридора он открыл дверь слева, и я увидел ступеньки, ведущие вниз.

– Начнем тренировки в подвале.

– А что ты делал в шкафу? Блокировку снимал? – спросил Дмитрий.

Мигель, не отвечая на вопрос, спустился вниз, я следом, за мной Дмитрий. Уже внизу Мигель ответил:

– Я не прятал от вас своих действий, но и вопросов, не относящихся к делу, не надо, – и пошёл вдоль стены.

Пройдя метра два, мы вошли в тир, на полу которого лежали маты.

– Начнем здесь. Стрелять придется много, и когда научитесь, тогда выйдем на улицу, чтобы не так часто привлекать внимание стрельбой, а здесь отрабатываем практику. Давайте посмотрим, на что вы способны.

Он подал нам пистолеты, лежащие на полке. Включил освещение мишени, метрах в пятнадцати.

– Наушники не нужны, здесь стены обработаны для гашения звука.

– Давай ты, – обратился он к Дмитрию.

Тот встал и, вытянув руку, сделал пять выстрелов. Затем повторил я.

Мигель подтянул мишень: – Не плохо для положения неподвижной мишени. А теперь мишени будут двигаться.

Он нажал кнопку и сверху спустился экран. Мигель подал мне другой пистолет:

– Это световой. Стреляй в появившуюся мишень на экране. Всё будет фиксироваться, потом проведем разбор.

Я встал и внимательно стал вглядываться в экран. На нем появились кадры улицы, и вдруг из-за угла дома появился вооружённый мужчина и нацелился на меня, я выстрелил, красная точка наведения попала в лоб, он упал. Потом стали появляться новые фигуры, появились прохожие, женщины с детьми и между ними мог появиться враг, это могла быть и женщина, даже с коляской. Задача усложнялась. Минут через десять все закончилось, мы стали просматривать мои попадания, которые снимал Мигель. Пару раз я убил гражданских, пару раз ранил, иногда мимо.