Ищет взглядом звезду-Полынь, но ничего не видно за высокой круговертью легкой белой крупы. Невесомые хлопья снега, мириады снежинок летят наискосок, ложатся на темные волосы с редкими прядями ранней седины, на бледное лицо, ложатся на ворсистое шинельное сукно, на поднятый воротник, на скрещенные ноги в высоких сапогах.

Снежные кристаллики серебрят защитного цвета погоны и петлицы. На них нет знаков различия, но пальцы Чиан-Ши, обтянутые замшей перчатки, автоматически перебирают крошечную оливковую эмблему для полевой формы. Всевидящее око, вписанное в треугольник. «Лучезарная дельта» в лавровом венке. Официальная эмблема пси-войск ВКС ССКР.

Чиан-Ши сидит на краю обрыва и смотрит вниз.

Через долину тянется разъезженная колея, рваные грязные полосы на белом снежном теле. Лязгая гусеницами, тарахтя двигателями, выпуская клубы сизого дыма, бредет стальная саранча. С юга на север – подпрыгивают на ухабах тяжело груженные краулеры и харвестеры, громыхают гаубичные лафеты, тащатся разбитые, закопченные ракетные комплексы «Грач» и «Стриж», израсходовавшие свои заряды. Идут по колеям беженцы, кутаясь в дохи и телогрейки, пряча лица за защитными очками и кислородными масками, скрипят и жужжат разбитые киберы. Тягач тащит за собой по снегу и грязи трофейный штурм-мех «девастатор», с развороченным ускорителем и покореженными пушками – буксирная цепь обмотана вокруг несущей опоры, вторая опора согнута в «суставе». Кажется, будто это ожившая картинка из поэмы того слепого грека, которого проходили еще в командном училище: воин-победитель тянет за колесницей тело поверженного врага.

«Северные» отступают от пятидесятой параллели.

Навстречу отступающим, лязгая гусеницами, ревя двигателями, прут осадные танки «Большевик», вооруженные 90-миллиметровыми пушками. Плавно движутся снабженные воздушной подушкой маневренные транспорты «Медведица». Шагают мехкомплексы наземной поддержки «Плуг» и «Кувалда», целят в сыплющее снегом низкое небо многоствольными орудиями. Бесконечные колонны пехоты месят грязный снег. На них бронекостюмы и экзоскелеты полного профиля, лица скрыты забралами шлемов, в руках гаусс-винтовки «Тула-14», тяжелые плазмаганы и «шпагин-лазеры»… Проносятся над разбитой дорогой разведчики с джет-паками, реактивными ранцами.

«Северные» наступают на пятидесятую параллель.

– Прямо как на Гармсшанце, – раздается за спиной у Чиан-Ши досадливый скрипучий голос. – Мы, помню, первым эшелоном высаживались – вот так же почти мело, ни черта не разобрать. Шли на «мишках» по приборам, а потом на юберов нарвались лоб в лоб… и пошла потеха.

Чиан-Ши кивает.

Стоящий за его спиной командир десантников, позывной «Метла», думает, глядя на затылок Чиан-Ши: «И на черта нам сдался этот пень штабной? Сидит тут подснежником, рожа мрачная, весь неподвижный, как статуя комсомольца-космопроходчика. Как у него ноги еще не затекли, гребаный карась… Очередная крыса бюрократская, развели их немерено. И как же, гребать-перегребать, колено ноет! От всей этой вьюги с метелью, долбаная шрапнель, долбаных юберзолей Лунного рейха сувенирчик памятный, мать их… взять бы увольнительную, уехать отсюда подальше, выпить не меньше ящика, плюнуть на всё это да завалиться спать до окончательного построения коммунизма, на тридцать лет и три года, как долбаный Муромец! Да поди ж ты, стой и жди указаний от этого хренатора гранитного, чтоб его…»

– Бывали там, капитан? – спрашивает Метла.

Голос его звучит спокойно, равнодушно.

Чиан-Ши улыбается, мысленно распуская «нить», позволившую ему заглянуть в мысли десантника.

– Инфотехником. При штабе двадцать четвертого округа планетарной обороны.

Метла недоуменно хмыкает. Он на своих «мишках» штурмовал как раз «двадцать четвертый».

– Это как же… Погоди, это кто у вас там главным был?

– Бригадефюрер Шиммель. После него – Ланг.

Десантник молчит и смотрит на непокрытый затылок Чиан-Ши, побеленный снегом и ранней сединой.

– Опять у вас нога ноет, Метла? – спрашивает Чиан-Ши, не оборачиваясь.

В голосе его никаких эмоций. Снежинки летят наискосок, замирают на его бледных щеках, не спешат таять. Он сидит неподвижно.

– Ноет, проклятая, – скрипит Метла. – Порадуешь чем, капитан?

Чиан-Ши отрицательно мотает головой.

– Из штаба есть новости? – спрашивает он.

– Мехи и шагоходы «южных» у пятидесятой. В Шихашоле десантировались амеровские рейнджеры и шестая тактическая дивизия Альянса. Закрутились колесики…

Чиан-Ши устало закрывает глаза. Вместо развороченной гусеницами снежной равнины, вместо хмурых колонн, отступающих от пятидесятой и наступающих на нее, – видит топографическую сетку, сплетение светящихся нитей, хороводы мерцающей пыли… Столбики заученных цифр, стрелки гипотетического движения и планируемого ответного развертывания войск. Всю свою вселенную видит – кружевом светящихся нитей, что сплетаются грандиозной сетью… Открывает глаза. Медленно оборачивается.

Стоящий позади него Метла, в противоположность старческому скрипучему голосу, выглядит его ровесником, не старше тридцати. Высокий, в тусклой десантной броне. Без шлема, снежинки ложатся на короткий рыжий ежик. Глаза прищурены, скрыты занавесью рыжих ресниц, рябоватая кожа – иссиня-бледная, проступают тончайшие голубые прожилки, складываются в смутный узор, по которому впору гадать, как по линиям жизни. Бледен, как покойник, думает Чиан-Ши, как и мы все.

– Понимаете, к чему дело идет, Метла?

– Ясен пень, если амеры за пятидесятку сунутся – Сфера Сопроцветания впряжется. Такое жариво будет, что тот Гармсшанце нам песочницей покажется.

Чиан-Ши улыбается уголком рта, отворачивается. Смотрит вниз, на пересекающие заснеженную долину колонны.

– Указания? – спрашивает десантник.

– Только одно, – говорит Чиан-Ши. – Ждать.

Он сидит на краю обрыва и смотрит на падающий снег. Он слушает тишину.

Человек, забывший свое имя, пребывает в черной пустоте.

Одни и те же голоса звучат в его голове снова и снова, отдельные реплики сливаются в бесконечный монолог, смутный, полубредовый, знакомый до боли и навязчивый, чужой до тошноты:

…виски фокстрот, зис ис спайдер лидер, ви хэв тен плас чарли, хединг норт, вектор фри фри зиро, овер!

спайдер лидер, зис ис виски фокстрот, реторн ту бейз иммедиатли, ай репит, реторн ту бейз иммедиатли…

Голоса звучат снова и снова, заглушают его собственные мысли.

«Я один, в темной пустоте. Не могу вспомнить: кто я? Как попал сюда?»

Голоса проходят сквозь него и растворяются во тьме. Чаще других повторяются два слова: «виски фокстрот». Так часто, что кажется, будто они имеют какое-то отношение лично к нему. К тому «я», которое так необходимо восстановить, осознать и понять. К тому «я», которое потерялось в клубящемся мраке.

Голоса помогут вспомнить. Еще немного – и он вспомнит значение всех этих слов, и тогда черная пелена падет, и он вернется в реальность. Снова обретет себя.

Всё это продолжается бесконечно долго. Вокруг клубится чернильная тьма и звучат чужие голоса.

…зис из омаха лидер, буллдог флайт, тэнкс фо джойнинг ас, овер

Хиа ви гоу, омаха лидер, летс гет вос гайс…

Порой к нему приходят видения – яркие отрывочные картинки. Три образа ярче других:

…мигает свет, короткими вспышками озаряет салон транспорта. Застывшие, вцепившись в кресла, пассажиры. Чей-то крик. Всё крутится каруселью, только мерцание огней приборов подсказывает, где верх и низ, но они меняются местами снова и снова – безумная круговерть, пляска, хаос, и лишь привязные ремни не дают сорваться, а слева сыплют искры, и откуда-то сзади тянет едкой химической гарью и удушливым дымом. Мы падаем, падаем…

Грейвульф севен, зис из виски фокстрот, ду ю рид ми, овер

виски фокстрот, зис из грейвульф севен, го ахеад, овер

…так сложно ползти по этому ослепительно белому снегу. Ползти самому и тащить ее. Белая равнина идет под уклон, там, впереди – в зыбкой туманной дымке мнятся сизые силуэты гор. Надо спешить, позади воет пламя, и вот-вот рванут топливные баки. Позади остался раскуроченный, исходящий густым черным дымом остов транспортника «Гурон» с бело-голубой эмблемой ООН на обтекателе. Длинные тени от его покореженных, перекрученных в жгуты лопастей, всё еще падают на них – они ползут так невыносимо медленно. А сверху, из тумана, уже доносятся чужие голоса и хруст наста под тяжелыми подошвами…

…спайдер лидер, воч аут, воч аут, гукиз он йо тэйл

Рождер вэт, виски фокстрот…

И третья картинка.

Девушка с темными волосами, подстриженными прямой челкой до тонких бровей. У нее очень удивленно-большие светло-серые глаза, вздернутый кукольный носик, на бледных скулах россыпь едва заметных веснушек. Поджимая капризные пунцовые губы, она ведет брифинг с тем легким пренебрежением, которое всегда появляется у «этих умников», когда им приходится что-то объяснять «этим воякам». Что-то про корабли забытой цивилизации, блуждающие призраки загадочной расы звездных бродяг, трампов. Всё это необходимо знать для предстоящей миссии, из-за того, куда они теперь отправляются. И всё это смахивает на параноидальный бред, но из ее уст звучит почему-то необычайно увлекательно…

…кавер май эсс, уеллоу-ту! Айм хит, айм хит! Лайт ап!

Виски фокстрот, ви нид иммидиа асистанс, ай репит, вин ид иммидиа асистанс, аут…

«Кто я?!» – беззвучно кричит он, и крик, теряясь в чужих голосах, тонет в черной пустоте.

– В конце концов, у них могла просто отказать связь, – говорит Метла, хрустя по снегу стальными каблуками высоких ботинок. – И понесло же в такую метелищу гребаную! Совершили аварийную посадку, пока ремонтные боты разберутся, пока то, пока се…

– Они были атакованы, – говорит Чиан-Ши. – Я знаю это наверняка.

– У пятидесятой сейчас полный хаос. «Южные», говорят, кучу самолетов потеряли. Поделом им, а то летают, офигевшие, как у себя дома. Может, и наш транспорт случайно под раздачу попал?

– Точка, в которой мы потеряли связь с «Гуроном», находится за пределами зоны конфликта. Это не истребители «южных». Тут что-то другое, я точно знаю.

– Снова эти ваши тайны, а?

– Что вы имеете в виду?

– Бросьте, капитан… Эта ваша система, как же ее, «тенента»?

– «Тенета», – поправляет Чиан-Ши. – Извините, я не могу обсуждать это с вами. Это вопрос государственной тайны.

– Ну, еще бы, – кивает десантник.

«Тенета», думает Чиан-Ши, это пестрая пыль, паутина без паука, бессистемная и бескрайняя. И липкая, как жадные пальцы смерти. «Тенета» – система передачи и хранения информации, система связи, взаимодействие мириад электрических импульсов, сигналов и излучения. Эта сеть опутывает всю Вселенную, по нитям этой паутины скользят пси-спецы, в ней – истоки их могущества.

По заснеженной просеке, ведущей от обрыва, Чиан-Ши и Метла добираются наконец до своего расположения.

Посреди выжженной мощными двигателями прогалины возвышается тяжелый транспортник «Челюскинец», развернутый в наблюдательный пункт. За ним сам собой вырос целый город: разборные казармы войск ООН, мобильные сборцехи, бесчисленные белые купола – модули полевого лазарета и временного лагеря. Их так много, но мест всё равно не хватает, а беженцы всё прибывают и прибывают, бегут от пятидесятой параллели, от огненной черты, разделившей планету.

Чиан-Ши, держась руками в перчатках за перила, поднимается по гремящим обледенелым ступеням. Шлюз с жужжанием расходится, выпуская наружу клубы густого пара.

По сравнению с тем, что творится снаружи, внутри наблюдательного пункта невыносимо жарко, душно. Кажется, тут настоящее пекло.

Узкое жерло коридора, запутанный лабиринт ходов, переплетения проводов и шлангов выводят Чиан-Ши к призрачному зеленому свету. Его источник – радарные сети на экранах, мерцающие точки измерительных стрелок, и цифры, цифры, цифры – мириады цифр.

Инфотехники привстают на креслах, приветствуя его, но он машет им рукой – продолжайте, продолжайте, не до формальностей.

Взгляд Чиан-Ши скользит по экранам, по картам, по проекциям рельефа местности.

Он ищет своего друга.

Затерявшегося среди снегов и льда, на передовой чужой необъявленной войны, между «северными» и «южными», между Западом и Востоком – в том широком, традиционном смысле, что в ходу уже тысячи лет. Не в географическом: на той войне, что идет теперь, география не ограничивается розой ветров. «Роза ветров» утратила свой смысл в космических войнах. Кроме одного, пожалуй, – она по-прежнему является символом их условного противника, Атлантик-Альянса.

Байтоушань, белой шапкой укрытая «гора», планета льда и снега. Разделенная надвое огненной чертой, пятидесятой параллелью.

На севере – анклав Паалганг, новорожденная красная республика с советскими военными советниками и советской военной техникой, условно-союзная Сфере Сопроцветания, прикрываемая с орбиты ее экспедиционным флотом.

На юге – протекторат Гиомжионг, владения транснациональной компании «Согум», рудники, робофермы и промышленные комплексы. Войска Атлантик-Альянса с резолюции ООН действуют там, на юге, пользуясь статусом «миротворцев».

Флот Сферы Сопроцветания висит над планетой дамокловым мечом. В дело вступить не торопится. Всё внимание их приковано к пятидесятой параллели. Если «южные» пересекут ее – Сфера вмешается. Флот вступит в бой, в Паалганге высадятся китайские десантники и «южных» с треском выбьют обратно за пятидесятую, а значит, под удар попадут «голубые каски» и тогда уже в дело вмешается Альянс. А уж если в дело вмешается Альянс, то и советское командование может больше не стеснять себя резолюциями ООН.

Мы не ограничимся присутствием военных советников и поставками оружия, думает Чиан-Ши, и в дело вступят наши ВКС. Подойдет к Байтоушань авианосец «Юрий Андропов», атакуют цели звенья вооруженных лазерными пушками и плазменными торпедами боевых крейсеров, двинутся на планету загруженные войсками транспорты, звенья МиГ-80 засыплют Шихашоль и Гиомжионг кассетными ракетами.

И начнется самый настоящий ад.

Фронт пройдет через Байтоушань, по пятидесятой параллели, и продолжится за ее пределами – в безбрежной черной пустоте, пронзенной мерцающими булавками звезд, в безграничной бездне, в вакууме, где с мрачной безмолвной торжественностью, в мертвой тишине сходятся и гибнут армады космических флотов.

Отсюда – и до самой Земли… Крошечная голубая планетка далеко-далеко отсюда. Планетка, поделенная на сектора, и каждый из них ощетинился на остальные, на соседей – острыми иглами МБР. Одно нажатие кнопки – и планета уничтожит себя, превратится в яркую вспышку света, в хороводы распыленных в вакууме частиц…

– Есть сигнал, – тихо говорит Чиан-Ши, указывая на один из экранов. – У нас есть сигнал!

Инфотехники поворачиваются к нему, смотрят, куда показывает капитан, и не верят своим глазам.

Южнее пятидесятой параллели, вдали от полыхающей стычками границы, вдали от цивилизации, среди заметенных снегом неприступных гор и хвойных чащоб, обители зверолюдей-йети, на высоком утесе возвышается величественная постройка – нечто среднее между суперсовременным форпостом Альянса и древним азиатским замком. Посадочная площадка, капониры, лазерные установки ПВО и длинные ангары соседствуют с острыми, вздернутыми вверх концами шатровых крыш, просторными мозаичными террасами, башенками-пагодами, изогнутыми коньками на гребнях…

Еще в дни основания колонии руководство компании «Согум» планировало строить здесь пятизвездочный горнолыжный курорт для высокопоставленных сотрудников – «Гиомжионг Ски Резорт». Но строители столкнулись с непредвиденными трудностями. Проект был поспешно свернут, а на место рабочих «Согум» прибыли военные спецы Альянса.

Работы продолжились. Вместо загорающих с бокалом мохито клерков и их куклоподобных подруг, испробовавших все методы омоложения, – на широких террасах теперь разъезжают боевые киберы, дежурят облаченные в бронекостюмы солдаты, вооруженные гаусс-винтовками С-12 «рейзербек». На левом наплечнике брони у них – черный щиток с мечом и тремя молниями и надпись «Де опрессо либер». С правого наплечника скалится обвившая якорь рептилия, эмблема роты «Мискатоник» сил специального назначения Атлантик-Альянса.

Подо всем этим, в самом сердце горы, кипит жизнь. Мощные буры вгрызаются в породу, сверлят вечную мерзлоту. Пытаются добраться до укрытой в ней тайны. До причины, из-за которой тут так и не был построен курорт компании «Согум», а вместо отдыхающих клерков здесь обосновались военные инженеры и «зеленые береты».

За величественным безмолвием фасада отеля-крепости. Ниже его заснеженной крыши размером с футбольное поле, на которой статуями застыли фигурки часовых в силовой броне. Выше той настойчивой муравьиной деятельности, что ведут в недрах горы инженеры и бурильщики со своей техникой. В глухом подвале, за стальными дверями без маркировки, в черной пустоте, человек пытается вспомнить свое имя.

«Кто я?..»

Мешок стаскивают с головы. В глаза бьет яркий электрический свет.

В подвале кроме него трое. Тот, что стащил с головы мешок, стоит совсем близко. От него воняет потом, перегаром и яростью. На нем майка цвета хаки без рукавов, бугры мышц блестят бисеринками пота. От него исходит скрытая угроза. На лице – маска ухмыляющегося мышонка.

Пленник пытается вспомнить имя этого мышонка, которого парень по имени Дисней придумал пару сотен лет назад. Но память не подчиняется.

Рядом еще один. Сутулый, в униформе хаки без знаков различия. На нем маска веселой утки. Утку зовут Дональдом. Дональд Дак, вспоминает пленник. От Дональда «фонит» животным страхом. Пленник отчетливо чувствует его страх, но не может объяснить себе – почему? Пленник не знает, как ему удается поймать это, считать код эмоций незнакомца. Но он уверен – человек в маске Дональда чего-то боится. Так странно… Чего ему бояться? Здесь?

Третий, в белом клеенчатом костюме медика, стоит чуть поодаль. У него маска пса. Кажется, пса зовут Плуто. И у этого третьего совсем нет «фона».

– Ты не особо разговорчив, да? – говорит пленнику «мышонок».

– Мастер-сержант, – говорит ему Дональд. – Ваши методы, похоже, не работают?

Он поворачивается к Плуто, ожидая от того реплики.

– «Пентотал-плюс» у нас остался? – говорит Плуто. – Или всё извели на девчонку?

Эта пренебрежительно брошенная фраза молнией раскалывает клубящуюся черноту, которая охватила человека-без-имени. Девчонка… о ком они ведут речь?

...

6 7 8

Стандарт

3.36

(11 оценок)