Развёртывание экспедиции началось с создания береговых баз в пос. Тикси и Мыс Шмидта. Затем с основных ледовых баз у островов Котельный (бухта Темп) и Врангеля научные отряды, снаряжение, горючее двумя меридиональными маршрутами доставлялись в направлении полюса на промежуточные базы, а через аэродромы «подскока» – в намеченные планом «научные точки» (РГАЭ. Ф. 9570. Оп.4. Ед. хр. 220. Ч. III. Л. 189–184). Базы располагались на расстоянии порядка 500 км по меридиану друг от друга, чтобы в случае необходимости можно было через них долететь до материка. Кроме того, график полётов составлялся так, чтобы в каждой точке для подстраховки всегда находился один из транспортных самолётов.

Поскольку появление в пустынном районе большого количества радиостанций скрыть невозможно, было решено опубликовать в газетах краткое сообщение о проведении научной экспедиции в Восточно-Сибирское море. Для соблюдения режима секретности научные группы и самолёты были обеспечены средствами шифрованной радиосвязи и переговорными таблицами, радиопереписка личного характера с материком была запрещена, проведена регистрация всех фотоаппаратов. (Впрочем, и советские, и американские исследователи знали о работе соперничающей стороны – и из радиоперехватов, и из докладов лётчиков.)

Негостеприимный полюс

Первая ледовая база развернута 9 апреля, к 20-му апреля организованы ещё три точки, и 23 апреля, стартовав с базы № 3 (800 км севернее о. Врангеля), самолёты И. И. Черевичного, И. С. Котова и В. И. Масленникова вышли в район полюса. Под крыльями машин – огромное пространство всторошенного льда с сетью трещин и разводий, – следами недавних подвижек и сжатий (РГАКФД, кинофильм «К центру Арктики», ч. 1.). Круг за кругом делают самолёты в поисках места, пригодного для посадки. Проходит полчаса… час… Флагманский борт несколько раз пролетает над узкой полосой молодого «серого» льда и идет на посадку. За ним с тревогой наблюдают с воздуха. Касание… пробежка… остановился, не выключая моторов… рулит в сторону, освобождая полосу для посадки других машин. Советские самолёты впервые опускаются на макушку планеты. Научная группа (М. Е. Острекин, П. А. Гордиенко, П. К. Сенько,

Северный полюс: так уводят от трещин Ли-2 В. И. Масленникова. ВВЭ «Север-2», 1948 г. (Кадр из фильма «К центру Арктики»)

М. М. Сомов), кинооператор М. А. Трояновский, корреспондент «Огонька» С. Т. Морозов и лётный отряд под командой А. А. Кузнецова (экипажи самолётов «Н-459», «Н-455» и «Н-464») – первые граждане СССР, ступившие в точку географического полюса^[32] (с обычной для того времени точностью определения в 0,5 мили). Учёные приступают к работе.

Словно предвидя драматические события, которые вскоре развернутся на полюсе, генерал Кузнецов оставляет на льду минимальный состав полюсной группы и два самолёта, а машина Черевичного возвращается на ледовую базу № 3.

Через несколько часов начинается подвижка льдов, самолёты оказываются в лабиринте трещин. Надо уходить из опасной зоны. Ревут моторы, но машина ни с места – примерзли лыжи! Как сдернуть её, как развернуть на ледяном пятачке? Разве что зачалить Ли-2 за киль, всем лагерем впрячься в постромки и занести хвост, чтобы перерулить на ещё целую льдину. Но сжатие продолжается, вал торошения взламывает лётное поле и идет на лагерь, прямо под самолётами лопается пятиметровый паковый лед…

«Почти сутки гоняли машины по льду, уходя от трещин, —

вспоминает Владимир Васильевич Мальков, полярный лётчик с 1935 г. (самая ёмкая справка из его биографии: 25 тысяч часов налета – он пробыл в воздухе больше трех лет!) —

Закончили научные дела, расчистили новую полосу – чуть больше 300 метров выкроили. Чтобы облегчить машины, пришлось бросить груз, а бензина в баках оставить лишь на час полёта, – только бы перескочить на другую льдину в сотне километров от полюса. Там нас уже ждал самолёт Шульженко с горючкой для дозаправки. Взлетели – чуть лыжами по торосам не чиркнули. Смотрю вниз – а экипаж Масленникова, уже запустив моторы, грузит что-то из оставленного на льду обратно в самолёт. Настоящий механик никогда своё добро не бросит …»

Любопытно, что ровно через год – день в день! – такая же эпопея с разломом взлётной полосы повторилась на базе в точке № 3 (81° с. ш. 112° в. д.) (РГАЭ. Ф. 9570. ОП.4. ЕД.ХР. 304. Л.12). Утром 25 апреля внезапно, при полном штиле, на тонком льду полыньи появилась трещина, она быстро расширилась до полуметра. Затем пошли трещины и по всей ВПП. Для взлёта самолётов на старом поле была расчищена полоса 450 на 30 метров, И. И. Черевичный взлетел на поиски другой льдины, а Б. Н. Багров и М. Н. Каминский остались ждать его команды. На следующее утро началось сжатие, из-за мощного напора льдов образовался барьер торошения высотой более 3 м, подготовленная накануне полоса оказалась непригодна для взлёта. Пришлось расчищать новую, прорубая коридор в гряде торосов.

И в такой обстановке научные группы выполняли большой объём полевых наблюдений. Вот один штрих, характеризующий условия работы на льдине. На странице журнала наблюдений (Журнал наблюдений…) с указанием даты и места работ «24-26-IV-48 г. Точка Северный полюс» под столбцами цифр с результатами анализов проб – приписка:

«Свыше 3200 м пробы не брались – не хватило троса, во время работы лопнул барабан лебёдки. Пробы поступили в лабораторию 28 апреля замёрзшие, склянка растрескалась».

Между прочим, Северный полюс в списке научных «точек» экспедиции значился под номером 13…

Открытие хребта…

Счастлив ученый, научную гипотезу которого подтверждают другие. Вдвойне – тот, кому это удается сделать самому. Сотрудникам АНИИ Я. Я. Гаккелю и В. Т. Тимофееву повезло вдвойне: 27 апреля 1948 г., после недели работ на льдине в точке № 7, при измерении глубины был получен сенсационный результат: вместо ожидаемых 4–5 тысяч всего 1290 метров. Так непосредственными измерениями было опровергнуто прежнее представление о рельефе дна океана как о глубоководной чаше, более-менее равномерно понижающейся к полюсу. Вплоть до 1941 г. единственным промером глубины в этом районе (5440 м) было измерение, проведённое в 1927 г. Г. Уилкинсом и Б. Эйелсоном в ходе неудачного полёта к «полюсу недоступности» и вынужденной посадки на лёд. Экспедиция Я. С. Либина на самолёте «Н-169» в 1941 г. сделала три промера в районе «точки Уилкинса» и получила иные результаты: 2427, 1856 и 3368 метров. Такой разброс данных о глубинах свидетельствовал о том, что рельеф дна океана сложнее, чем предполагалось. Война помешала осознать это научное достижение. Теперь, спустя семь лет, удалось сделать решающий шаг к географическому открытию (РГАЭ. Ф. 9570. Оп. 4. Ед. хр.220. Д. 398. Ч. III. С.165) (пожалуй, самому весомому в XX веке со времени открытия Северной Земли Б. А. Вилькицким): в районе, который долго считался самым глубоководным, было обнаружено поднятие, обозначенное в первом отчёте как «порог Ломоносова».

Косвенные сведения о подводных хребтах, рассекающих ложе Ледовитого океана, накапливались постепенно. Гипотезу об Арктиде – земле, когда-то соединявшей Америку и Евразию, ещё в XIX в. высказал немецкий зоогеограф И. Эгер. Профессор А. И. Толмачев в 1935 г. провёл сравнительный анализ флоры полуострова Таймыр, а также Чукотки и Северной Америки. Оказалось, что таймырская флора имеет больше сходства не с флорой Чукотского полуострова, а с флорой Канадского арктического архипелага. В то время такой вывод казался необъяснимым, т. к. предполагал наличие некоего сухопутного моста через Ледовитый океан. В 1945 г. профессор В. Т. Тимофеев проанализировал экспедиционные данные о распределении температуры придонных вод в западном и восточном районах Полярного бассейна. Обнаружив различия температур на горизонтах глубже 1,5–2 км, он предположил, что водообмену между этими районами препятствует подводное поднятие, достигающее примерно таких же глубин. Тогда же профессор Я. Я. Гаккель на основе данных о распределении придонных температур привёл первые карты рельефа дна Ледовитого океана, ориентировочно наметив расположение подводного хребта: от Новосибирских островов, восточнее полюса и далее к Гренландии или к Канадскому арктическому архипелагу. Теперь на эту гипотетическую схему легли первые точки непосредственных измерений.

А спустя год в ВВЭ «Север-4» гидрологи А. Ф. Трешников и Л. Л. Балакшин при измерении со льдины в 280 км к югу от полюса получили глубину 1005 м, а отряд П. А. Гордиенко в 11 км от «точки Уилкинса» – 2048 м (Трёшников, 1978). Стало ясно, что Г. Уилкинса подвёл эхолот: здесь расположен подводный хребет, разделяющий ложе океана на две глубоководные котловины, и прямыми измерениями были нащупаны оба склона хребта, возвышающегося над ложем океана на 2–3 км. Но его простирание тогда оставалось неясным (предположительно к Гренландии или к Земле Гранта). Кроме того, получены данные, свидетельствующие о том, что восточнее порога Ломоносова и почти параллельно ему расположено ещё одно мощное поднятие, получившее позднее имя Менделеева (РГАЭ. Ф. 9570. Оп. 4. Ед. хр. 304. Л. 116).

Тогда же эти дискретные данные непосредственных замеров глубин (67 точек) получили принципиальное подтверждение в результатах гравиметрической съёмки. Под руководством инженера-подполковника С. Е. Александрова (преподавателя Военно-инженерной академии им. В. В. Куйбышева) с помощью маятниковых приборов облегчённой конструкции, изготовленных в экспериментальных мастерских АНИИ, а также гравиметров Норгарда были проведены измерения силы тяжести во всех пунктах работы экспедиции. На составленной по итогам наблюдений гравиметрической карте проявились районы с аномальным распределением тяготения. Колеблющиеся от точки к точке значения аномалий свидетельствовали о существенном разбросе глубин и неоднородности геологических структур дна Ледовитого океана. Кроме того, преобладание в результатах гравиметрии положительных значений аномалий силы тяжести указывало на то, что фигура Земли отличается от формы геоида, вычисленного по международной формуле 1930 г. (РГАЭ. Ф. 9570. Оп. 4. Ед. хр. 304. Л. 3), т. е. что Земной шар сплюснут у Северного полюса сильнее, чем считалось ранее. Таким образом, эти данные были использованы для уточнения картографии Северного полушария.

… И закрытие второго полюса

А вот судьба другой научной гипотезы, связанной с «полюсом недоступности», оказалась иной. Наблюдения, проведенные в 1938–40 гг. в ходе вынужденного дрейфа парохода «Георгий Седов» и в апреле 1941 г. во время полётов «Н-169», выявили явную аномалию: магнитные меридианы имели тенденцию к схождению не в точке магнитного полюса, а где-то северо-восточнее Новосибирских островов. Эти данные могли свидетельствовать о некой симметрии геомагнитного поля в Северном полушарии и дали повод учёным (профессор Б. П. Вейнберг и др.) выдвинуть гипотезу о существовании второго магнитного полюса примерно на меридиане 180° и широте 86°. Сейчас это покажется странным, но тогда эта гипотеза обсуждалась всерьёз. Её сторонниками были М. Е. Острекин, В. И. Аккуратов, возможность полюсной симметрии допускал участник дрейфа СП-1, начальник Главного управления Гидрометслужбы Советской Армии генерал-лейтенант Е. К. Фёдоров,^[33]