Что есть идеальное общество с точки зрения способности ставить перед собой какие-либо цели и их добиваться? Это общество, связанное воедино эмоционально, охваченное единым духом.
Утонули сто человек на перевернувшемся прогулочном пароходике? Мы все скорбим. Выяснилось, что утонули не в силу непредсказуемого стечения обстоятельств и буйства природных сил, а в силу чьего-то разгильдяйства или даже преступной корысти – негодуем, требуем привлечения к ответу, добиваемся этого.
Рассказывают нам о чудодейственном превращении прежней никуда не годной милиции в какую-то прямо-таки новую и замечательную, сплошь теперь переаттестованную полицию – надеемся на лучшее. Выясняется затем, как в истории с событиями в Сагре, что острие меча правоохраны остается заточено не против нарко- и прочей мафии, но против любой самоорганизации граждан, включая организацию для самообороны от этой самой мафии – требуем разгона такой «правоохраны» независимо от того, прошли ли «правоохранители» переаттестацию, как индульгенцию за будущие грехи…
Наконец, рассказывают нам о достижениях «модернизации» – что новые месторождения осваиваются, сталепрокатные мощности вводятся – вместе радуемся и гордимся. Выясняется затем, что все это либо пока прожекты, либо явь, но ориентированная лишь на закрепление полуколониального статуса страны как сырьевого придатка развитого мира – вместе критически осмысливаем реальность, ищем иного пути и иных лидеров, способных по иному пути повести…
Это все – если мы более или менее едины. Но наше общество совсем не едино. Нет ни общего единого информационного тона, воспринимаемого подавляющим большинством граждан, ни общей системы ценностей, позволяющей одну и ту же информацию воспринять как единый побудительный мотив к действию.
И особенно это заметно не в макромасштабе, а на примере личных контактов. Я как-то рассказывал про своего старого приятеля, по тональности разговора с которым и, главное, по степени его заинтересованной включенности в широкий контекст жизни страны сразу легко определить, как у него дела. Если дела у него идут хорошо, то тон разговора становится покровительственным, а интерес к любым общественным проблемам – поверхностным. Мол, да, всякие проблемы бывают, но нельзя же к ним относиться всерьез: все люди как-то проблемы решают, как-то находят выходы, а общего ничего и нет – каждый все решает сам…
Если же дела у него плохи, то откуда-то вдруг просыпаются пытливый ум и интерес к макропроцессам, общим подходам, общим решениям. Мой приятель, с такими проявлениями в столь чистом виде, может быть, конечно, и не типичен – в конце концов, нас всех как-то воспитывали, в том числе учили симулировать интерес и поддерживать разговор. Но, согласитесь, очень и очень многое в нашей неспособности к единому мировосприятию и к единому коллективному действию определяется чем-то подобным.
Что же должно происходить или произойти, чтобы общество на какое-то время стало единым и дееспособным? Произойти должно такое, что, как говорится, не дай бог.
Например, недавние кровавые события в Норвегии – перевернут ли они сознание и представления большинства о норме и о праве? Конечно, мило и приятно жить в отдельной цивилизованной стране, в которой вы прекрасно защищены от всяческих угроз – настолько, что вопрос о личном оружии для постоянной самообороны даже и не возникает. Но если мы понимаем, что живем в мире, где рядом с нами живут маньяки и просто идиоты, не говоря уже о том, что этот мир открыт и, значит, бесконтролен, допустимо ли так расслабляться?
Представим себе, что маньяк напал бы не на группу участников семинара «за все хорошее», а, например, на туристов (или тем более охотников), готовых к отражению нападения хотя бы диких зверей, то есть вооруженных… Так легко расстреливать жертвы, как в компьютерной игре-стрелялке, ему бы не удалось. Аналогично, если бы проведение подобных мероприятий изначально требовало вооруженной охраны – тоже все стало бы не так просто. По какому пути пойдут норвежцы? Предсказать не берусь. Но норвежское общество, есть основания полагать, средство защиты от повторения возможности подобных массовых убийств найти должно.
Другой пример: события в нашей Сагре. Для тамошних жителей, надо понимать, произошедшего достаточно. Были бы они отдельным народом и государством, так наплевали бы на все европейские протоколы и сейчас же ввели бы у себя смертную казнь за распространение наркотиков. Или как минимум пожизненное заключение без права УДО. И, разумеется, право на ношение законопослушными гражданами оружия. Всеобщее счастье сразу, разумеется, не наступило бы, но жизнь бы нормализовалась и, главное, оздоровилась бы – появилась бы перспектива.
Но вот беда: они не есть целый народ, образующий самостоятельное государство. Более того, они на самом деле толком, несмотря на все декларации, даже и не самоуправляемая единица. Шерифа, вооруженного и имеющего право обезвреживать преступников и даже организовывать вооруженную самооборону силами вооруженных или вооружаемых им добровольцев, они избрать не вправе. Им его делегируют сверху – от высшей власти, действующей якобы от имени всего народа. А весь народ – не только страны, но даже и региона – воспринимает локальные события как частность, которая пока никоим образом не влечет за собой радикального изменения правил, порядков, условий…
Конечно, произошли бы события, подобные сагринским, одновременно по всей стране, да еще и в преддверии выборов, так, может быть, мы одновременно осознали бы суть проблемы и нашли бы ее решение. Но вот беда: нарко- и прочая покрываемая властью мафия берется нас учить не всех одновременно, а по очереди. А в силу слабости, мозаичности сознания и отсутствия минимума общенациональной солидарности мы оказываемся не способны воспринимать локальные события как глобальные вызовы. И это – то главное, что не позволяет нам реагировать на события адекватно, видеть подлинные проблемы и находить эффективные решения.
2011 г.
Юбилей первого президента России. Масштабные торжества, открытие памятника, фильмы, концерты, речи… И при взгляде на все это не оставляет ощущение какой-то провокации, публичного издевательства над народной памятью, циничного затаптывания общественного мнения. Но кому и зачем это нужно?
Может быть, не было никаких «лихих девяностых»? Или же они были, но сами по себе, никоим образом не вследствие личности и действий тогдашнего правителя? Или же они были теснейшим образом связаны с деяниями правителя, но «лихие» – это и было хорошо, так и надо?
А может быть, «лихо» было некоторое объективное, ниспосланное нам свыше, а тогдашняя власть под мудрым руководством с этим «лихом» успешно боролась на пользу Родине и согражданам?
Конечно, есть некоторая этика, ограничивающая возможность правителей «бросать камни» в предшественника. Тем более, если последователи практически им же и по его воле и возведены на трон. И с этой точки зрения, согласитесь, никто ведь и не требовал от нынешнего «тандема», чтобы они говорили что-либо плохое о предшественнике. В буквальном смысле за язык никто не тянул. Никто не требовал от них в силу специфики их предыстории, чтобы они хулили юбиляра. Но никто ведь и не требовал его так воспевать – сами, добровольно.
Ладно, в конце концов правители имеют право на свое мнение и на его высказывание. Правда, жили бы мы в демократическом обществе, в котором люди соотносят себя с правителями не только «прагматично», на уровне «не худшее ли из зол», но и ценностно – то есть насколько ценности и все мировоззрение правителей не противоречит нашему, – тогда, очевидно, такие восхваления из уст нынешних властителей «первого президента» неминуемо поставили бы крест на всяких планах будущего переизбрания – в любой конфигурации. Но мы – общество совсем другое, в этом смысле, скажем мягко, чудаковатое. И потому наши правители могут публично воспевать своего кумира, даже если этот кумир по любым социологическим опросам рассматривается большинством граждан как фигура сугубо негативная или даже преступная, совершенно безбоязненно – на результатах грядущих выборов это никоим образом не отразится…
Но дальше – больше. В продемонстрированных по основным телеканалам в юбилейные дни фильмах, мы сталкиваемся уже не с личностными оценками, а с прямой фальсификацией истории. Оказывается, в России летом-осенью 1993 года было ужасное «двоевластие»: как это посмел «хасбулатовский» Верховный Совет не поддерживать «реформаторские» решения президента? И из «двоевластия» соответственно «был найден выход». Не преступный государственный переворот, не узурпация власти, да еще и приведшая к небывалому разграблению страны, а такие деликатные формулировочки…
Что ж, очевидно, дело не в простой корректности нынешних правителей по отношению к предшественнику и их элементарной, по-человечески вполне даже и понятной благодарности тому, кто в конце своей эпохи даровал им власть над Россией. Дело в настойчивом стремлении всей нынешней экономической и политической «элиты» переписать и, скажем прямо, переврать подлинную историю страны, обратить преступное прошлое (в котором нами еще не забыты конкретные преступники) в некоторую героическую сказку о борьбе великих «реформаторов» либо против страшных «прокоммунистических сил», либо в крайнем случае против некоторого безликого «лиха».
И понятно, надо же «дело делать»? Какое дело? Известное – вновь взят курс на масштабную приватизацию. И первая ласточка: госкорпорация «Роснано» – наши бюджетные деньги в чистом виде, предусмотрительно переложенные в известно насколько нечистые (и сколь ранее приближенные к «юбиляру») руки, тихонько акционирована. Плюс перед самыми торжествами правительство утвердило «группы экспертов по социальной стратегии».
Если кто не в курсе, поясню: концепция-2020 трещит по швам, ее ориентиры уже очевидно недосягаемы, министр финансов Кудрин предупреждает о том, что дальше будет только хуже и хуже. Хотя, если считать прежнюю стратегию власти верной, то абсолютно непонятно, почему – ведь нефть достигла на мировом рынке уже сотни долларов за баррель! А президент на всяческих «совещаниях по модернизации» успевает только руками разводить – никто ничего модернизировать всерьез, очевидно, не собирается.
А тут как вовремя инициатива «независимых экспертов» – ректора Высшей школы экономики Я. Кузьминова (муж министра экономики) и ректора только что специально под него объединенных государственных Академии народного хозяйства и Академии госслужбы В. Мау (такой совершенно «независимый» соратник Гайдара, под которого вдруг объединяют столь масштабные государственные ресурсы, включая колоссальную недвижимость в Москве) – создать группы по пересмотру стратегии. И не подумайте плохого: не потому, что вся прежняя стратегия была заведомо провальная, но, видите ли, «ограниченные ресурсы» и новые «постиндустриальные» вызовы…
О проекте
О подписке