На лицо Бандая упала тень, он на мгновение опустил взгляд в стол, но тут же взял себя в руки и продолжил хоть и с вымученной, но улыбкой:

– Дела пошли под откос, старина. Покатились, понеслись. Я банкрот. Нет-нет, – он виновато замахал руками – все не так плохо, с долгами я рассчитался, тут чисто, но ни денег в оборот, ни товара. Так что ищу инвесторов, или кредиторов… Хотя в новые долги влезать – не уверен, что готов.

– Как же так? Про тебя тут все говорили, что выбился в люди наш доблестный Бандай. Молодежь на тебя равняется. Мечтают тоже вырваться в большой мир, поколесить по свету, посмотреть, как живут другие. Потом вернуться богатым в родную деревню, построить большой дом себе, еще больше родителям, чтобы гордились! Что произошло?!

– Все банально, старый друг, все банально. Я шел с богатым товаром из Акбана, вез уникальные алхимические элементы. Они очень дорогие. Я и мои партнеры с огромным трудом вышли на поставщиков, черных колдунов пустыни, поэтому держали всю сделку втайне. Но в дороге на нас все равно напали. Может быть, напали наудачу, может, как-то узнали про груз. Они перебили почти всех, удалось убежать лишь троим. И то, благодаря тем же зельям. Мы отсыпали себе немного гремучего песка, я поджег пузырек, швырнул его, и мы побежали. Грянул взрыв, в воздух поднялось много песка, пока он оседал, все успели забежать в ущелье, потом начался обвал, дорогу отрезало, только это нас спасло. Но товар мы потеряли, а беда в том, что деньги на его закупку вкладывали и мои партнеры, я бы один не потянул. А раз я потерял товар, то мне пришлось компенсировать их убытки. Пришлось все продать, остался один серебряк. Коли станется, когда его проем, не найду инвесторов, придется брать кредит… если дадут, конечно… Ой, что же это я?! Встретил старого друга и вываливаю на него все свои проблемы! Хорош товарищ! Как ты поживаешь? Не женился еще?

Цыко застыл с ложкой у рта:

– Я… я нормально я, как все. До вчерашнего дня даже неплохо было.

– Угу, – Бандай понимающе кивнул – инквизиция. Ты все творишь артефакты? Но ты же не маг… Ой, извини, в смысле ты же не колдуешь, сила твоих заклятий не позволяет. Или ты достиг успехов? А, может, сотворил черный артефакт?..

В этот момент лицо Бандая приняло отстраненный вид, Цыко пытался ответить, что мол нет, конечно, просто инквизиции все равно, им лишь бы на костер. Но тот не слушал, напряженно работала мысль, что-то взвешивал в уме, пытаясь выбрать правильный путь. Наконец, он решился и спросил неожиданно:

– Скажи, а у тебя много накопилось магических предметов?

– Ну есть кое-что… В основном обереги, и прочие штуки, есть те, что светятся в темноте, очень полезная вещица в темном лесу, там же пригодятся пугалки для диких зверей. Три литра магических чернил, сургуч, который уничтожает письмо без специального ключа. Ну, ключи к сургучу, соответственно, с десяток, в виде перстней, но из обычного металла, только два из дешевого серебра. Штук сто индикаторов яда. О! Вспомнил! Есть несколько точил, что за минуту делают меч или нож острее бритвы… Хех, есть бритвы, после которых месяц не растет щетина. В общем, много всего, а у тебя есть покупатель?

– Будет, Цыко, будет и покупатель, и деньги, все будет. Тебе не надоело сидеть сиднем? Пойдем со мной, будем равными партнерами. Надо только еще вложиться, или найти денег, золотых двадцать на год, можно даже под большой процент. Ты смекалистый, умелый. Будем принимать заказы и делать артефакты на местах. Как тебе идея?

Цыко с минуту молча жевал, обдумывая, потом решительно ответил, махнув рукой:

– Согласен, партнер. Только зачем нам еще двадцать золотых?

– Нужен больший ассортимент, иначе вылетим в трубу.

– И где же мы столько возьмем?

– У тебя нет?

– Бандай, откуда у меня такие денжища? Есть только пять золотых. Я готов их вложить в дело, но, если потеряю, останусь без медяка за душой. Когда продадим часть моего товара, я готов буду вложить и эти деньги, но все нужно хорошенько продумать, не хочется сильно рисковать.

Цыко не лукавил. Заказы в последнее время стали очень маленькие. Доходов едва хватало на еду. Вследствие чего, приходилось регулярно забираться в небольшую шкатулку, закопанную в северном углу погреба. В ней хранились все его сбережения. В дебет шкатулки последнее крупное поступление было совершено около полутора лет назад. Это случилось, когда один богатый господин, будучи в деревне проездом, заказал у него клинок против нежити.

Через три месяца, как договаривались, этот господин прислал за клинком своего слугу, привезшего пятнадцать золотых. Пол церкового для Цыко было целым состоянием. А заказ был без предоплаты, вследствие чего, все это время молодой ремесленник провел как на иголках, опасаясь, что никто за клинком не приедет.

Ведь этот короткий меч был самым грандиозным из всех артефактов, сделанных им до этого. Клинок, покрытый вязью рун и магических знаков, долго и тяжело ковался из стали с сотнями добавок. Закалялся в отварах редких трав. Добавки, в свою очередь, были получены в результате сложных алхимических манипуляций. Пришлось использовать огромное количество различных минералов и растений.

Но все закончилось хорошо, и достойная награда золотом уютно уместилась в шкатулке. Но постепенно количество монет уменьшалось, сейчас на красном бархате лежало пять золотых и семь серебряных. Тратить на текущие расходы и их означало остаться без страховки на черный день, а в дальнейшем и без возможности приобрести дорогостоящие материалы в случае получения крупного заказа.

– Старый друг, ты же меня знаешь! – купец удивленно развел руками – мы подумаем, как обойтись половиной твоих сбережений, а потом приумножим их во сто крат!

Цыко опустил глаза, в груди и животе его порхали от страха бабочки, в голове судорожно метались мысли, толкаясь, перекрикивая друг друга, что исключало саму возможность прийти к единому решению. Наверное, одна все же бочком прокралась, пока все остальные яростно спорили, отпихивая соседей. Прокралась и крикнула зычным голосом, заставив Цыко махнуть рукой:

– Была не была, вношу в общее дело три золотых – отчаянно выдохнул он – но прошу тебя, старый друг, не обанкроть меня, давай влезать только в нерискованные сделки.

Бандай расцветал на глазах. Щеки порозовели, спина распрямилась, очи засверкали, в них появилась надежда, а уныние испарялось волшебным образом.

– Обещаю, без твоего одобрения, ни одного рискового предприятия.

Они ударили по рукам, дальше разговор медленно перешел в русло смеха и веселья, купец рассказывал свежие анекдоты со всего континента, мастер артефактов смеялся вначале сдержанно, потом все более откровенно и задорно. Напряжение постепенно уходило, психика жадно хватала расслабление. Несмотря на то, что проблем оставалось еще много, а близость инквизиции не переставала быть очень пугающим явлением. Редкие посетители косились на них, как на сумасшедших.

– А они еще говорят, что мы деревенские несообразительные! – Цыко хохотал, откинувшись назад на спинку скамьи, вскидывая руки.

Внезапно рядом возникла высокая фигура в серо-коричневом балахоне:

– Рад видеть вас в добром расположении духа – мягкий голос, наполненный одновременно теплотой, уютом домашнего камина и спокойной, уверенной силой, принадлежал одному из трех монахов боевого ордена, возникшему рядом с их столом, и стоящему в смиренной позе – позвольте отнять несколько минут вашего времени. Разрешите присесть? – монах указал вопрошающе своей огромной, размером с кузнечный молот ручищей на свободное место за столом.

Цыко вначале застыл с улыбкой на лице, не успевая переключиться на внезапное появление святого отца, после чего сжался в комок, но, все же старался держать лицо невозмутимым.

– Конечно, отче, – вымученно улыбаясь, кивнул он, – желаете разделить с нами трапезу?

– О, нет, благодарю. Я всего лишь хотел задать вам несколько вопросов.

Цыко побледнел. В горле пересохло, язык прилип к небу. Он так и не смог вымолвить ни слова. Вместо него ответил куда более спокойно относящийся к инквизиции Бандай.

– Конечно, отче, присаживайтесь.

– Благодарю, сын мой. Надеюсь, я не помешал вам? – голос инквизитора был полон скорби и доброжелательности. От этого Цыко еще больше испугался.

– Чем мы можем помочь святой матери нашей церкви? – Бандай, этот прожженный купец, он умел хорошо скрывать свою неприязнь или страх. Цыко же сидел бедный, перепуганный, боясь лишний раз пошевелиться.

– Мне крайне скорбно говорить вам эти слова, добрые чада светлой матери нашей церкви, но Господь послал нам нелегкое испытание. Зло завладело душой вашей односельчанки. Рекомой с отрочества Селиной.

Цыко начал понимать, что, кажется, его личности разговор уже не коснется. Страх с одной стороны начал отпускать его сердце, с другой же – стал ощущаться значительно сильнее. Так часто случается, когда человек пребывает в том состоянии, когда он еще не до конца смог поверить в свое спасение. Собравшись с силами, он с трудом вымолвил.

– Как же так, отче?

– Понимаю твое волнение, сын мой. Скорбно это весьма и горько. Но, – он смиренно развел руками, лицо его в этот момент выражало великую печаль, – пути Господни неисповедимы. Господь послал нам сие испытание, наше же дело столь же мало, как и мы малы пред Его мудростью. Мы должны спасти жителей деревни от поражений адовых, что, я уже чувствую, готовы вырваться на свет Божий и погубить всех, до кого успеют дотянуться. Так было уже. Вы, наверное, слышали от путников, в Брионе и в Кауркай. Силы Зла вырвались из ада и завладели добрыми душами чад церкви нашей. Они набрасывались на святых отцов, пришедших помочь им. Мы ничего не могли сделать.

Инквизитор опустил голову и на лице его на миг застыла такая мука, такая боль: сомнений не оставалось в том, что он безоговорочно верит во все, о чем говорит. От этого понимания Цыко похолодел. Его охватил, нет, не страх. Им овладел дикий ужас. Если эта толпа фанатиков настолько верит в свою правоту, в то, что они делают богоугодное, светлое дело, тогда все пропало. Святоши не успокоятся, пока не сожгут на кострах и не запытают в своих жутких подвалах всех жителей Фленшира. Это действительно страшно.

– И я хотел попросить вас, – продолжал монах, проводить меня и моих братьев к дальнему заброшенному дому, где раньше жил старый Мурт.

Вот и все, подумалось Цыко. Святые отцы узнали, где прячется Селина. Откажись они с Бандаем проводить отцов инквизиторов к ней, на костер они пойдут втроем. Девушку уже ничто не спасет, ей не скрыться. Придется показать дорогу. Может, получится как-то ее предупредить. Топать громко, пока идут, или чихать.

– Мы, конечно, и сами найдем дорогу, – между тем, инквизитор продолжал, – но это займет больше времени. А времени у нас нет. Промедление может стоить не просто жизней жителей деревни, а их загубленных душ. Что гораздо страшнее. Посему, прошу вас, невзирая на страх помочь нам. И отправиться немедля. Мы же можем вас защитить, не сомневайтесь. Ну же, в дорогу.

С этими словами монах поднялся и выжидающе посмотрел на друзей.

– Молю вас, не стоит медлить. Идемте же!

Бандай легко встал из-за стола. По его лицу было невозможно понять, какие мысли крутятся у него в голове. Цыко же ничего не оставалось, как тоже вылезти из-за стола и на негнущихся ногах направится в сторону выхода.

Проходя по трапезной, Цыко, все же отметил для себя, что молодой наемник, сидевший в темном углу помещения, как-то очень внезапно и незаметно исчез. Странно, но алхимику совсем не запомнилось его лицо. Как ни старался, вспомнить не мог. Скорее всего, оттого что юноша сидел в тени. Ну, да и Бог с ним. Сейчас стоит думать об иных вещах, более насущных.