Цитаты из книги «Чудо»

И если бы его спросили, какое главное чувство в окопах, то он бы ответил, не задумываясь: страх. И еще – неразбериха. Строчит пулемет, и любому кажется, что пуля летит именно в него. От этого холодеют конечности и голова становится абсолютно полой. Ты весь живешь сол

м нашу обувь экспортировать будем. Долго не протянут. Через несколько лет в Америке он снимет тот же ботинок на заседании ООН и будет стучать им о стол. Родится легенда, что он сделал это в целях устрашения. Но это, конечно, не так. Хрущев снял ботинок из-за того, что он ему натирал, и только поэтому. Кто жил в России пятидесятых и позже, оценит справедливость моих слов: бывали такие ситуации, та

главным итогом фестиваля в Москве, который состоится через год, будут родившиеся черные дети и обритые под ноль девицы (их ловили с иностранцами на кладбищах, потому что не было больше места для уединения, и тут же, на всякий случай, обривали),

Враг мешает, – сказала Павла и мелко перекрестилась. – Все у нас – враг. Кругом – один черт и искушения. А мы-то сами что? – откликнулся он ворчливо. – Почему творим беззакония?

о ребенка, который назывался материально-технической базой коммунизма

Но эпоха большой химии началась только на изломе пятидесятых, с первой семилетки, которая была призвана выбросить страну, словно Брумеля, поверх всяких планок и барьеров. А там, на подходе виднелся уже мирный атом, реабилитированная кибернетика, мичуринская селекция, и они, соединившись с большой химией, должны были родить удачли

Отец Андрей призадумался. Он перевел собственную сентенцию на себя и почувствовал возможную лживость произнесенных им слов. Сам-то он висел на кресте или распинал висящего? Не понятно.

– Я не пойду на крест, – отрезал сын. Сашка промолчал.

– Тогда тебе нужно отказаться от нас с матерью. Но сейчас не двадцатые годы, и это не поощряется. – Я уеду на стройку, – пообещал сын.

кой рукой и повествовали о вещах необычайных, например, о том, что какой-то голубь заговорил непонятными словами и слепая старушка прозрела. Суть письма состояла в том, что получатель должен был переписать его семь раз и отправить семи разным людям. И тогда переписчику гарантировалась удача и выигрыш в государственную лотерею. В противном же случае письмо обещало напасти. Отец Андрей понимал, что религиозная народная жизнь сохранилась ныне только в этих чудовищ