– Шах передает вам множество приветов, великий правитель. Все, благодаря вашим заботам, нормально. Шах просил передать, что готов сложить голову там, где ступит нога правителя. Сказал, что по велению Аллаха вы всегда были бы над нами!

Прищуренные глаза от тихой улыбки еще более зажмурились. От этого известия немного улеглось прежнее беспокойство. Устав от сидения на полу, Эмир ловко встал на ноги. Купец тоже хотел встать, но правитель движением руки остановил его. Подволакивая правую ногу, Тамерлан немного походил по комнате, потом остановился перед купцом и неожиданно коснулся темы, которой тот абсолютно не ожидал.

– У Ибрагима есть связь с хуруфитами?

Хотя вопрос был неожиданным, Агбаба хорошо знал характер Эмира. Потому как правитель стоял перед ним, он, посчитав невежливым отвечать сидя, произнеся «бисмиллах», встал.

– О, правитель, после того как глава хуруфитов Наими был колесован, его мюриды рассеялись. По тому, как Ибрагим шах не пустил их в Ширван, мюриды разбрелись по всему исламскому миру. Они даже перешли на османские земли в Европе.

Тамерлан, вновь прихрамывая, стал ходить по комнате.

– Да, знаю, их вести дошли и до Самарканда, – сказал он, как бы разговаривая сам с собой. – Кстати, а где этот поэт неверных, которого они считают великим? Я о Насими говорю. Опять живет в Шемахе?

Агбаба знал, на что намекает Великий Эмир. Если он ответит утвердительно, значит, подтвердит связь шаха с хуруфитами. Значит, шах, нарушив указ Великого Эмира, дал пристанище хуруфиту. Поэтому ответил через силу.

– Нет, великий правитель, поэт Имадеддин Насими, присоединившись к дервишам, ходит по разным странам. Они бывают там, где нет вашей власти. Насими больше не появляется в Ширване.

Тамерлан, как хороший шахматист, мог просчитывать несколько ходов вперед.

– Мне сказали, что он женился и живет в Баку. Не понимаю. По законам дервишей он не может жениться! А Насими женится, оставляет семью, бродит по разным странам…

Агбаба подтвердил слова правителя.

– Да, это так Великий правитель, дервиши не женятся. Причиной женитьбы Насими является завещание Наими.

Великий Эмир остановился перед купцом.

– Что это за завещание? Почему я ничего о нем не знаю?

Купец спокойно ответил:

– Великий правитель, дело в том, что перед казнью их руководитель оставил завещание, в котором говорилось, что Насими должен жениться на его дочери. Насими, выполняя завещание, женился на дочери своего учителя. И хотя семья одно время жила в Баку, но, испугавшись ширваншаха, куда-то переехала. Где она теперь, никто не знает.

Хотя Тамерлана этот ответ не удовлетворил, он все же понял, что Шейх Ибрагим не хочет подставляться. Этот ширваншах был умным правителем. И хотя он был на стороне хуруфитов, никто этого доказать не смог бы. Он не оставлял после себя следов. Погруженный в свои мысли, Эмир ничего не сказал купцу, знаком позволив ему удалиться. Однако Агбаба, склонив голову, ждал.

– Ты что-то хочешь сказать?

– Да, Великий правитель, – сказал купец сиплым голосом. – Но не решаюсь сказать. Боюсь разгневать тебя.

Тамерлан подбодрил его.

– Ладно, пощажу, говори!

– Великий правитель, – начал Агбаба, робея. – Дело в том… что несколько лет назад среди взятых в плен в Азербайджане была маленькая девочка. После долгих поисков, расспросов я нашел ее здесь, в Самарканде. Она теперь в вашем дворце.

Тамерлан с интересом взглянул на купца, лицо его посуровело, брови сдвинулись. Если весть из дворца тайно дошла до Азербайджана, значит, сидеть во дворце нежелательно, подумал он. Правду говорят, что дворцы – это центры зла, здесь можно ожидать всего.

– Кто тебе сообщил эту весть из дворца? И еще… кто она тебе, эта девушка? Говори, не бойся!

От неожиданного вопроса Агбаба побледнел. Сейчас правитель мог обвинить его в шпионаже. Надо было выходить из положения.

– Великий правитель, ты сказал: не бойся, говори.

Эмир понял, что хотел сказать купец. Если человек откажется от данного слова, ему уже доверять нельзя. Усмехнулся.

– Раз я сказал, значит, так и будет. Говори!

Купец вздохнул свободнее.

– Эта девушка – дочь моего очень близкого друга. Я дал слово, что буду ее искать повсюду. Следуя своему слову, спрашивал о ней везде, где бывал. И мне случайно сказали, что она здесь, в вашем дворце.

– Как зовут дочь твоего друга?

– У нас ее звали Лятафет, здесь ее называют Шади Мюльк.

У Тамерлана вздрогнули губы.

– Да, ты говоришь о няне Улугбека, о той, у которой глаза чисты как голубое небо.

– Так оно и есть, Великий правитель.

– Она не только любимица Улугбека, в нее влюблен и другой мой внук Халил. Так нельзя! – будто бы разговаривая сам с собой, произнес Эмир.

И хотя правитель говорил одними губами, Агбаба хорошо все понял, но предпочел промолчать. А Эмир сделал знак, что разговор окончен:

– Скажи своему другу, что его дочь в надежных руках. А сам отправляйся в Анатолию да поскорее доставь мне вести оттуда.

Агбаба, возблагодарив правителя и покорно пятясь, вышел из помещения. Тамерлан, сжав губы, посмотрел ему вслед, задумался. Не внесет ли когда-нибудь раздор во дворец наличие одной азербайджанской красавицы? Разве мало было розни, войн из-за женщин? Сразу после завершения похода надо будет внести ясность в этот вопрос.

Проведя в тайной комнате встречи с несколькими дервишами, Эмир вышел за дверь, направился в комнату, где с вечера его ждали сейиды, священнослужители, ученые.

Проходя по коридорам, освещенным смоляными светильниками, из женской половины донесся звук. Это был женский голос. Тамерлан удивился: почему они не спят так поздно? Хотя, пока он не ложился в постель, они не имели право этого сделать. Но в тоже время это не давало оснований шуметь. Придержал шаг, потом тихо подошел к их комнате. Оттуда слышался шаловливый голосок Улугбека и смех женщин. Открыл дверь, вошел в комнату. Неожиданный приход Эмира прекратил веселье, все проворно встали. Не растерялся только Улугбек. С криком «дедушка!» бросился к нему и обнял ноги Тамерлана. Погладив голову внука, правитель глазами поискал Сарай Мюльк.

– Уже поздняя ночь, почему ребенок еще не спит?

На самом деле эта фраза более всего была адресована няне Шады Мюльк. Услышав вопрос Тамерлана, она проворно подскочила к Улугбеку, взяла его за руку и дрожащим голосом сказала:

– Ага, простите меня, помилуйте! – Потом шепотом попыталась уговорить Улугбека: – Пошли! Уже поздно, спать пора.

Эмир внимательно поглядел на няню, но ничего не сказал. Не было слов, чтобы оценить эту красоту. Стоило любить такую.

Улугбек же, вырвавшись из рук няни, бросился к бабушке. Чтобы разрядить обстановку, Сарай Мюльк приказала няне:

– Ты иди, принц сегодня будет спать со мной.

Шады Мюльк молча вышла и направилась в свою комнатку.

Из конца коридора донесся необычный, тихий, похожий на шорох, звук: Лятафет резко повернулась и посмотрела в темноту сзади. Около одной из колонн виднелась тень. Она узнала ее по росту. Это был внук Эмира Халил Султан. Девушка не остановилась, но чуть придержала шаг. Отойдя от колонны, принц подошел к ней и под ярким светом светильника очень вежливо поздоровался:

– Добрый вечер, Лятафет! Я уже семь часов кручусь здесь, чтобы тебя увидеть. Совсем потерял надежду, решил, что сегодня тебя не увижу.

Лицо девушки стало пунцовым подобно цветкам персика, сердце забилось. Длинные ресницы бросали тень на щеки. Жар лица заставил трепетать все тело.

– Почему молчишь?

– Боюсь, Халил бей, – не поднимая головы, произнесла девушка.

– Чего?

– Что нас разлучат. Недавно, в покоях Великой ханум я почувствовала, что она уже по-другому смотрит на меня. И дедушка ваш на меня странно посмотрел.

Халил Султан, дабы успокоить ее, взял девушку за руки.

– Нас может разлучить только смерть, разлуки не будет, даже если соединятся небо с землей. Я сказал об этом бабушке, чтобы она передала дедушке. Посмотри на меня. Разве я боюсь?

Шады Мюльк пугливым взглядом посмотрела ему в глаза. Принц, увидев ее голубые глаза, забыл обо всем на свете. Халилу показалось, что это небо и он витает в нем. Крепко-крепко сжал руки девушки.

– Клянусь Аллахом, что хотя бы на один день я сделаю тебя первой ханум в этом мире!

Девушка покраснела еще больше. Вырвавшись из рук Халила, убежала в сторону своей комнатки…

…Настоящая же ханум в это время приказывала другим женам Эмира:

– С вашего позволения мне нужно Великому Эмиру сказать несколько слов. Тюкель ханум, вы уложите Улугбека в моей комнате. Я приду чуть позже.

Женам хотя и не понравилось то, что первая ханум при Эмире ими командует, тем не менее они вышли и разошлись по своим покоям. Тюкель ханум взяла за руку упирающегося Улугбека и буквально потащила его за собой.

После того, как все разошлись, Эмир спросил:

– Что случилось? Что ты мне хотела сказать?

– Я дала обет, когда ты начнешь поход, построить мечеть, – не раздумывая, сказала Сарай Мюльк, – такую мечеть, чтобы при ней была медресе, и в то же время чтобы там могли совершать намаз несколько тысяч человек одновременно.

Эмир краем глаза посмотрел на нее. «Хочет всем показать свою силу. Пытается доказать свое господство не только в гареме, но и во всем Самарканде. Не страшно, вреда от этого не будет. Хочет заниматься благотворительностью, пусть занимается, почему бы и нет», – эти мысли с быстротой молнии пронеслись в мозгу у Эмира, но он не озвучил их.

– Назовешь ее мечеть Бибиханум. Тебя все так называют. Да благословит твое начинание Аллах, Бибиханум. Что еще?

Эмир уловил предположения Сарай Мюльк. Данное им согласие означало то, что теперь она будет приказывать не только в гареме, но и тем некоторым, кто будет заниматься строительством. По этой причине, с трудом подавив вдруг нахлынувшее чувство радости, завела разговор о Халил Султане.

– Я беспокоюсь о принце… Я о Халиле. Он безумно влюбился в голубоглазую пленницу. Вчера со мной поделился об этом.

– Пленница? Ты говоришь о няне-азербайджанке, которая только что была здесь?

– Да, о ней.

– На самом деле эта азербайджанская красавица нежна и мягка, – двусмысленно произнес Эмир, поглядывая на жену.

Первая ханум не обратила внимания на эту реплику Эмира.

– Она и Халил тайно вступили в брак. Между ними стоит вопрос обязательств. Они поклялись, что если кто-то станет на пути их любви, покончить с собой. Что делать, мой господин?

Великий Эмир был осведомлен об этой любви. Но не знал, что все зашло так далеко. Это уже становилось очагом раздоров. Причем прямо в его дворце. В одно мгновение ярость охватила его, левый глаз вновь стал дергаться. Для него после Аллаха самыми близкими были семья, сыновья и дочери, внуки. Если с ними что-то случалось, Тамерлан несколько дней не мог прийти в себя, мучился. Когда он услышал о том, что Халил может наложить на себя руки, внутри Эмира будто что-то оборвалось. Внук его был очень упрямым человеком. Не отставал, пока не добьется своего. Однако, то, что он хочет сейчас, ему давать нельзя, но и нельзя было слишком обострять вопрос. Он не видел другого пути, как постепенно сделать так, чтобы Халил забыл девушку. Спокойным голосом дал указания жене:

– Ты поступи следующим образом. Улугбека отдали от няни и дворца. Девушку отправь к одному из ремесленников, пусть удочерит ее. Халила же я возьму с собой в поход. Война меняет человека, делает его жестче. Я думаю, Халил тоже станет таким. Его нельзя и дня держать в Самарканде. Бойся того, что останется здесь и станет поэтом! Но… Но все, что я сказал, сделаешь после того, как я уйду в поход. Понятно?

– Конечно, понятно. Вы хорошо придумали, – сказала Сарай Мюльк, хотя смысла поручения так и не осознала. И хотя она ответила таким образом, когда Эмир повернувшись выходил из комнаты, ее озарила неожиданная мысль: значит, правдой было то, что правитель не возьмет ее в поход…

***

Люстры на стенах и подсвечники, установленные на колоннах в двух зира от пола, достаточно хорошо освещали приемную. Чуть выше, в одном зира от пола был установлен трон правителя. На шерстяных коврах слева и справа от трона были разложены подушки. В комнате было достаточно тепло, так что мороз за стенами не чувствовался. Сегодня нужно было принять последнее решение по походу. Наряду с сейидами, религиозными деятелями, учеными на совет были приглашены сын Эмира Шахрухи, правитель областей Гундуз, Кабул, Газневи и Кандагар Пир Мухаммади, полководец Тамерлан Ходжа Аг Бугани, из сейидов устад Сейид Берке и Хаджи Бугани, бухарские ученые и другие. На самом деле этот поход Эмир намечал на Китай. После того, как он породнился с моголами, его армия часто появлялась на границе с Китаем. Год назад посланники Китая были в Самарканде, но во дворце с сорока замками так и ничего для себя не узнав, безнадежно отправились восвояси. Также в начале прошлого года отправляя на границу с моголами принца Мухаммеда Султана в те края для управления, дал ему сорокатысячную армию под руководством известных полководцев, в том числе Сары Бугани, Хаджи Сейфеддина.

Мухаммед Султан построил в Ашпаре крепость, для подготовки к войне организовал посевы, заложил сады, собирал все необходимое для этих целей.

В последний момент Тамерлан отказался от похода в Китай. Вести из Дели переменили его решение. Султанат Дели нынче был слаб как никогда. Для него все было ясно – поход будет на юг. По сей день ни один поход не был похож на джихад. И именно это обосновывало этот поход. Надо было по этому поводу издать фетву.

Когда Великий Эмир вошел в комнату Совета, раздался зычный голос управляющего Советом:

– Уважаемые, правитель четырех сторон света, Великий Эмир!

Присутствующие в зале молча, почтительно преклонили колена. Остался стоять только устад Сейид Берке. Тамерлан не позволял ему преклонять перед ним колени. Волоча ногу, прошел к своему трону. Сел, вытянул искалеченную ногу.

Священнослужители во главе с Сейидом Берке сели справа, а сын Шахрух, Пир Мухаммед, другие полководцы – слева. Тамерлан внимательно посмотрел на устада. Вспомнилось сражение с войсками Тохтамыша под Гундузом в 1391 году… В один момент он почувствовал, что его армия проигрывает. Если бы все продолжилось таким образом, армия развалилась бы. Тохтамыш желал именно этого, нанося удары. Тогда он в смятении сказал подошедшему Берке: «Смотри, Сейид, армия разваливается!». Берке, сказав «Не бойся!», слез с коня, набрал горсть песка, прочитал над ним молитву и рассыпал в сторону противника. С криком «враг бежит!», направил коня в сторону татар. Тамерлан, увидев эти действия, все понял, и тоже с возгласом «враг бежит!» поскакал за Берке. Воины, услышав эти крики, воодушевились и с уверенностью бросились в бой, нанеся последний удар по Тохтамышу. После этого на всех собраниях Эмир сажал устада на самом почетном месте.

Потом Тамерлан посмотрел на сидящих справа от Сейида Хаджи Беязида и мовлане Абдулджаббара. И с ним знакомство было довольно странным. Когда весть о Гаджи Беязиде, считавшимся родственником Шейха Ясеви, дошла до него, он решил навестить их святое место. По дороге раздумывал: если это святилище действительно сильное, его владелец должен знать, что на душе у Тамерлана. И поэтому в душе пожелал свежеприготовленную халву. После приветственных ритуалов Хаджи Беязид произнес «Вначале салам, посреди еда, в конце слово» и угостил Тамерлана именно свежеприготовленной халвой. С того дня у Тамерлана один к ста возросла вера в достоинства хаджи. Тамерлан по очереди смотрел на сидящих в зале. Многие были старыми соратниками. С этими полководцами он завоевал почти полмира. И можно было завоевать остальную половину.

Наконец молчание нарушил сам Эмир.

– Уважаемые, цель вашего приглашения сюда заключается в том, чтобы дать ход началу святого дела, – Тамерлан еще раз осмотрел сидящих и не спеша продолжил. – На сей раз хочу поход посвятить джихаду. Мы должны сделать большой подарок Исламу. То, что в наше время большая часть людей занимается идолопоклонничеством, исповедует многобожие, может считаться нашим недостатком. Как мы на том свете будем смотреть в лицо пророка? Правда, теми странами гяуров управляют тюркские мусульмане. Однако в тех местах так много гяуров, огнепоклонников, буддистов и им подобным, что мусульмане-правители ограничиваются лишь сбором дани. Тюрки-мусульмане, поднявшие ввысь знамя Ислама, теперь беспомощны перед ними! Может, меч тюрка притупился? В наше время нельзя допустить, чтобы в историю попало такое мнение! К тому же эта страна находится неподалеку от нас! Я говорю про Индию, – Тамерлан сделал упор на название страны. – По полученной информации в Дели об этом и думать не хотят. В прошлом султаны и падишахи, несмотря на всю мощь и силы свои, гяурам тоже оставляли большие возможности для претензий на государственность и власть. Естественно, идолы им не помогали, но идолопоклонники всегда неустанно воевали с теми, кто против них. И я не могу понять, как мусульмане, к которым Аллах всегда благоволит, могут привести гяуров к власти? Разве может быть такое мусульманство? Разве приемлема хотя бы небольшая прибыль от неверующего? Теперь, когда Аллах благоволит нам, наша важнейшая задача очистить исламский мир от этой нечисти! Мы должны поднять знамя Ислама выше религии гяуров!

Тамерлан завершил речь, искоса посмотрел на религиозных деятелей. Казалось, у всех пересохло горло. Только устад, довольно покачивая головой, поглаживал бороду. Остальные буквально боялись дышать. Молчание вновь нарушил Тамерлан.

– Я бы хотел, чтобы наши уважаемые священнослужители высказались по этому поводу, дали свою фетву. Может, я ошибаюсь?

Слова попросил доселе с почтением слушавший Сейид Берке. Встав, сперва посмотрел на правителя, потом обернулся к сидящим священнослужителям:

– О, Великий правитель, пусть Аллах поможет, чтобы вы всегда были над нами! Аминь! Если вы объявляете джихад гяурам, поверьте, вы поднялись на ступень шехида. Разве я не прав, о благочестивые?