Охотник сидел на земле. Он смертельно устал и хотел есть. Но это была наименьшая из его проблем. Щенок поймал несколько белок и уже сожрал одну вместе с шерстью. Парень откопал какие-то клубни.
А вот эти гребанные нитки никто кроме него, Охотника, не распутает. Ну конечно. Зачем кому-то этим заниматься, когда можно бесцельно следить за ходом облаков, да?
Он вздохнул и снова попытался подцепить узелок.
Солнце садилось. Надо бы успеть набраться сил до того, как из каждой тени полезут демоны. Но пока что воздух пах только приближающимся дождем и тонким ароматом пыльной земли. Где-то, Охотник чувствовал, на ветках зарождалась жизнь, а это значило, что он не зря топтал пути и дороги.
– Как ты это делаешь? – поинтересовался он в пустоту.
– М? – уточнил Парень с душой змеи.
– Это! – Охотник поднял в воздух свое так называемое одеяло, из которого торчали спицы и запутанный клубок.
– Ноооо, – Парень перевел растерянный взгляд с Охотника на Девочку, та покрутила пальцем у виска и равнодушно пожала плечами. – Но я этого не делаю, – закончил свою мысль Парень.
– Да? – беззаботно улыбнулся Охотник. – А кто меня этому научил?
– Не я.
Солнце рухнуло за горизонт внезапно и фатально. Девочка с белым лицом закусила и начала нервно пожевывать кожу на своих тонких перчатках. Охотник все с такой же холодной улыбкой, не глядя, достал и положил рядом с собой кинжал. Щенок со сломанным хвостом едва заметно увеличился в размерах, а Парень продолжил заниматься костром и приготовлением редкого ужина.
Им повезло. Они далеко забрались от мертвых земель и теперь все чаще встречали домики и живность. Иногда попадалась даже тень, отброшенная живыми зелеными деревьями.
– Старик, а куда мы идем? – спросил Парень через плечо Охотника.
– В Город, – отрезал тот. Ответ всегда был один и тот же. Охотник мог забыть что угодно: свое имя и имена спутников, как держать ложку и как застегивать свои сапоги. Но он всегда знал, что они идут в Город.
– Почему “старик”? – вдруг спросил Охотник. – Мне не так много лет, и ты явно меня старше! – Он выглядел искренне возмущенным. – На сколько? Лет на двести-триста??
– Тысяч, – поправил его Парень. – Двести-триста тысяч лет.
– И при этом я – старик… – пробурчал Охотник и снова попытался вязать свое… одеяло.
Боковым зрением он видел, как их обступают тени. Он видел, как Девочка, отчаянно отодвигавшаяся от огня, все-таки протянула избитые окровавленные стопы в круг теплого света. Парень, проходя мимо, кинул ей за спину мешок с их вещами. Парень с душой змеи не любил, когда спины были открыты.
Охотник видел. Но он вязал полотно, вплетая в каждую петлю свое воспоминание. Завтра он скорее всего не вспомнит этой ночи, но вдруг он сможет прочитать ее в этих завитках из грубой колючей пряжи.
Охотник принюхался. Он вдохнул полной грудью, пропуская через себя воздух, ночь, искры, грязь, приближающиеся тучи, небо, бесконечное небо над ними и еще выше, звезды, весь их жар и весь их холод. Охотник дышал. Серые глаза его мерцали под трепыхающими веками. Обожженные, белесые от злого солнца ресницы склеились. Он так устал. Он отлично помнил, что очень устал.
Он открыл глаза. Перед ним стоял какой-то Парень с его жестяной миской в протянутой руке. Он пах ядом и гнилью. Плохо. Там в тени пряталась какая-то Девочка. Судя по всему одна из Ордена Видящих Сестер. У его ног лежал и беззаботно грыз кость Демон.
Охотник положил руку на кинжал.
– Эй, старик… – с едва заметной улыбкой произнес Парень и снова ткнул его в плечо миской. Охотник моргнул раз, другой. Сияние покинуло его глаза.
– Первое правило Статута Охотников: Демон – это грех. А греху не место на земле. Второе правило Статута Охотников: Человек может стать демоном, демон человеком – никогда. Третье правило Статута Охотников: Демон – это зараза. Где есть один, на запах греха обязательно придут другие…
Охотник всегда помнил Статут.
Но сегодня он не пригодится. Охотник взял плошку и с аппетитом стал поглощать тушеную белку с какими-то сытными клубнями, надеясь, что и в этот раз им повезет и еда не будет отравлена грехом.
– Ложитесь спать, – сказал наконец Охотник. Он не помнил своих спутников, но должен был проявить… гостеприимство что ли, – здесь чисто. Нет ни одного демона… – он скосил свой серый взгляд на Щенка. Тот дернул вислыми ушами, не отрываясь от трапезы.
Девочка с белым лицом уснула тут же, сидя, опрокинув голову на грудь, пальцами ног касаясь алых углей. Парень аккуратно положил ее на бок на мешок с вещами, согнув ей колени, а сам обошел и лег рядом спина к спине.
Охотник встал, отряхнулся и вышел в тень. За ним шаг в шаг шел Щенок. Шерсть по его хребту стояла жесткой щеткой. Зубы оскалены. Глаза светятся во тьме. Охотник перехватил кинжал поудобнее, махнул Щенку, мол, сиди. Сделал шаг в ночь и одним движением поймал демона прямо за пасть. Зубы клацнули – жертвой демона стала пустота. А Охотник зажал ему пасть покрепче, не давая снова разжать ядовитые зубы, заглянул демону в глаза и приложил палец к губам.
– Шшшшшшшш, – прошептал он, потом медленно, очень медленно отпустил пасть и мотнул подбородком в противоположную от костра сторону. Демон посмотрел на Щенка, потом в глаза Охотнику, облизнулся и слился с темнотой.
Охотник проводил его мерцающим взглядом. Потом лениво поднял это, прости Господи, одеяло с земли, отряхнул его и накинул на свернувшиеся на земле две фигуры.
Достал спутанный моток пряжи и продолжил с ним возиться, цепляя узелки лезвием ножа.
И вот наконец-то пошел дождь.
Даже ливень. Тонны воды падали с неба.
Охотник запрокинул голову и открыл рот. Парень с душой змеи снял рубаху, прикрывающую его чешую, и подставил под тяжелые капли сухую потрескавшуюся кожу спины. Щенок со сломанным хвостом начал слизывать грязную влагу прямо с земли, пытаясь успеть до того, как вода бесследно впитается в изголодавшуюся почву.
Они пять дней шли по выжженным территориям.
А Девочка?
Она села на корточки, опустила лицо и дрожала всем телом. Она старалась прикрыть лицо руками в тонких кожаных перчатках, но видела, как белые разводы стекают по ладоням вниз.
Девочка открыла свой черный рот и взвыла бы, если бы могла.
Но они не слышали ее.
Зато она слышала. Тихий шелест капель, разбивающихся о пыль. Шипение воды, моментально испаряющейся от соприкосновения с жарким телом. Она слышала, как поднимается влажным паром душный туман.
Охотник лег на землю, раскинув руки, и промокал. Потом, позже, он достанет из сумки все фляги и миски, но сейчас он становился озером. Он согласился бы утонуть, но утонуть он смог бы только в грязи, что постепенно образовывалась вокруг.
Парень танцевал под дождем и хохотал. Как давно он смеялся в последний раз? Год назад? Сто лет? Тысячу? Но сейчас запекшаяся кровь вымывалась из трещинок его чешуи. Он снова становился гибким и гладким.
Они выжили.
Они будут жить.
Парень с ужасом осознал, как радует его эта мысль.
Он остановился. Запрокинул голову к небу и стоял так, в надежде захлебнуться дождем.
А Девочка?
Она стояла на коленях, прижавшись ладонями к чернеющей земле, опустив лицо, и смотрела, как намокают ее черные косы. Как с кончиков волос начинают капать мутные капли воды. Ее выжженные слезные каналы болели от неспособности излить душу. Ее одежда стала тяжелой и практически прозрачной. Ее ступни стали скользкими и морщинистыми. Каждая капля оставляла синяк на ослабленном теле.
С кончика ее носа сорвалась прозрачная дождинка.
С кончика ее носа сорвалась прозрачная дождинка.
С кончика ее носа…
сорвалась…
прозрачная…
Девочка подскочила и оглянулась в ужасе. Рядом с ней лежал Щенок. Он тяжело и сыто пыхтел, его мягкое брюхо раздуло от выпитой воды. Она аккуратно его потрогала, и он булькнул всем телом, а из ноздрей вытекла тоненькая струйка. Девочка со смытым белым лицом подхватила Щенка, прижала к себе и оглянулась. Они были в поле. В гребаном выжженном поле, постепенно затапливаемом благословенным дождем.
Девочка побежала к блаженно улыбающемуся небу Охотнику. Он перевел на нее мерцающий взгляд, но сквозь пелену воды Девочка была для него спотыкающимся и вязнущим в грязи пятном. Она падала, не могла встать, ее давили тонны воды… Тогда она закусила холку Щенка, приподняла свою голову вместе с его мордой повыше и поползла. Добравшись до Охотника, она закинула на него руку, ища поддержки, но увидела, как его тело просело глубже во влагу. Охотник был счастлив. Скоро он станет озером. Девочка положила на его грудь Щенка и спустила его морду с плеча. Из пасти тут же полилась вода.
Девочка встала и пошла к Парню с душой змеи. Он стоял, запрокинув лицо к небу. В его носу была вода. В его глазах была вода. В его открытом рту была вода. Он был счастлив. Он скоро утонет.
Но она, как она будет жить без него? Девочка толкнула парня. Со всей своей силой. Всем своим весом. Но куда ей пытаться сдвинуть с места века и века, и века.
Она встала на цыпочки, обхватила его блестящее от чешуи и дождя лицо своими руками, измазанными черной грязью и остатками белого грима и кричала, заглядывая в его глаза. Но куда ей перекричать природу.
Тогда она обошла его со спины, разбежалась и врезалась в него, повалив лицом в грязь. Вот поэтому Парень и не любил открывать свою спину. А Девочка отдышалась немного, сидя на его плечах, откинула мокрые волосы с уже не белого лица и потащила его то за руку, то за ногу, то вспахивая лицом землю, обдирая колени, ломая спрятанные в перчатках ногти, зубами цепляясь за камни, чтобы продвинуться еще на миллиметр туда, где тонули в озере Щенок и Охотник.
А дальше?
Дальше было все просто. Она нашла то, что Охотник называл одеялом, собрала какие-то платки и натянула над ними подобие крыши. Какое-никакое, а укрытие. Она стянула с себя некогда белые одеяния. Она спрятала в коленях некогда белое лицо. И дрожала. А на выпирающих под кожей позвонках постепенно проступали синяки, набитые благословенным дождем.
Позже, намного позже, Охотник перестанет быть озером и сможет развести огонь, потому что то, что он называл одеялом, и не горело, и не промокало… только он мог продолжать называть это одеялом.
Позже, намного позже, Парень не утонет, он накинет на избитые кости Девочки свою пыльную, со следами крови, но теплую рубаху и сядет причесывать ее мокрые волосы, пока они не высохнут, чтобы заплести чистые блестящие косы.
Позже, намного позже, Щенок откопает во влажной грязной земле жилку белой глины. И молча будет тыкать Девочку носом, пока она, сжавшись и все еще дрожа, будет наносить ее на лицо.
Позже, намного позже, Девочка будет сидеть и смотреть в небо и думать, что это небо плачет все те слезы, что она не может.
А пока?
Дождь шел пять дней.
И вот наконец-то дождь закончился.
Проблема заключалась только в том, что Девочка с белым лицом… спала. Спал и Парень с душой змеи. И даже Щенок.
Не спал только Охотник.
И он смотрел мерцающими серыми глазами, как там, за пределами круга света от костра, к ним начала свое движение тень. То была огромная тень. От ее тела в прохладной ночи валил пар. Она дышала, каждый раз выдыхая тихое “пф” в ночи. Глаза ее тускло светились.
Охотник аккуратно, чтобы не шуметь лишний раз, повел по земле рукой, ища Девочку в темноте. Он нашел ее стопу и дернул за поджатые пальцы. Она не проснулась. Тогда Охотник взял ее за щиколотку и с силой потянул, продолжая наблюдать за тенью. Но Девочка не проснулась. Даже жар ненавистного костра рядом с пятками не пробудил ее.
Тень снова сделала шаг. Земля содрогнулась.
– Проснись! – приказал Охотник тем самым голосом. Но и тогда Девочка не разомкнула глаз. Охотник не знал, то ли это от того, что он в принципе не мог пробудить ее, а мог только погрузить в сон. То ли страх все-таки разбавил необходимую концентрацию голоса. То ли надо было на нее все-таки посмотреть… Но как отдавать приказ закрытым глазам.
Шаг.
Пфффф…
Шаг.
Тень походила на движущийся дом, нет, крепость, да что там, замок! Целый город надвигался на них, а он, Охотник, не заметил этого, упустил, не почувствовал, и теперь Тень их раздавит, растопчет с тихим выдохом “Пф” в темноту. Не заметит и уйдет.
Уйдет пожирать души.
Охотник запрокинул голову, пытаясь рассмотреть морду тени в темноте. Сейчас он выдохнет, встанет, и вступит в бой. Так сказано в Статуте. И он отдаст жизнь, защищая людей – своих и не только.
Он продолжил слепо водить рукой в темноте, пытаясь отсрочить неизбежно. Вот холка Щенка, он заскулил. Вот снова обтянутая кожаной перчаткой тонкая рука. Где-то там должен быть нож…
Шаг.
Дрожь.
Подскочили даже поленья.
О проекте
О подписке