Этническая ситуация

Государствообразующий этнос в Республике Молдова – молдаване. Согласно переписи 2014 года, именно такой вариант ответа на вопрос о своей национальности добровольно выбрали 75,1% жителей страны. Еще 7,0% определили свою этничность как румын. В реальности это люди одной национальности, но по-разному ее, эту национальность, называющие. Поэтому допустимо сказать, что титульный этнос составляет 82,1% населения Республики Молдова.

Молдаване/румыны – народ (этнос) романской группы с достаточно сложным по составу генотипом. В советский период некоторое время продвигалась теория, согласно которой молдаване – это славянский народ. Промоутерами этой теории были некоторые историки и этнографы как в самой Молдове, так и за ее пределами. Мне не удалось обнаружить доказательств того, что теория славянского происхождения современных молдаван сознательно использовалась советской властью как инструмент национальной дискриминации и национального унижения молдаван. Здесь явно решались другие задачи: политические и идеологические. Видимо, по этой причине какое-то время оппоненты «славянской» гипотезы оценивались как диссиденты. Отголоски той, уже давней, полемики нет-нет да и прозвучат иногда в среде молдавских интеллектуалов и политиков, хотя, казалось бы, ее актуальность давно должна была выветриться.

Основными национальными меньшинствами в Молдове являются украинцы, гагаузы, русские и болгары. Подробнее эта тема раскрывается в главе «Три трудных вопроса», в параграфе «Гагаузский вопрос».

Интересная деталь: Бессарабия вступала в ХХ век более разнообразным полиэтническим сообществом, нежели спустя сто лет, в век ХХI. Прежде здесь жили – в немалых количествах – украинцы, русские, немцы, поляки, евреи, гагаузы, болгары, цыгане. В течение ХХ века национальный состав региона упростился, обеднел.

Немцы и поляки были – при разных обстоятельствах – депортированы. Еврейское население претерпело трагические события времен Второй мировой войны, а те, кто выжил, и их дети с 1970-х годов активно разъезжались по свету. Доля украинцев в ходе конституирования Молдавской ССР уменьшилась после передачи в состав Украинской ССР северной (Буковина) и южной (Причерноморье) оконечностей, но пополнилась за счет присоединения Приднестровья. Русские (и те, кого ими называют за пределами сердцевинной России) пополняли Молдову в годы советской власти, но убывают начиная с 1991 года. Цыгане… ну это особая тема в Бессарабии, даже не знаем, надо ли ее вообще трогать, и, если трогать, то как…

Лингвистическая ситуация в современной Молдове способна сбить с толку кого угодно. На первый взгляд ничего необычного в ней нет. Есть титульный этнос – есть его язык. Есть национальные меньшинства – есть их родные языки.

Молдова всегда жила на перекрестке языков, ее жители привычны к многоязычию и иноязычию. Другими языками здесь овладевают легко, без внутреннего сопротивления.

Язык, на котором они говорят, относится к языкам романской группы. Его иногда называют «вульгарная латынь». В этом языке немало славянизмов – польских, украинских, русских – что неудивительно, учитывая многовековое соседство с этими народами. Встречаются в языке и тюркские отголоски долгого пребывания Бессарабии в составе Османской империи.

Вроде как везде. Но нет, в Молдове не так. Много лет в этой стране не утихает странная на посторонний взгляд, но совершенно нешуточная лингвистическая война вокруг того, как следует называть язык, родной для представителей государствообразующего этноса.

Дело в том, что некоторые представители политических, культурных и интеллектуальных элит Молдовы давно настаивают на том, что родной язык титульного этнического большинства страны – это не молдавский, а румынский. Более того, под их давлением Конституционный суд РМ в 2013 году принял решение, согласно которому государственным языком Молдовы является не молдавский, а именно румынский.

Такая позиция имеет поддержку со стороны Румынии (насколько нам известно, трудно однозначно считать ее официальной государственной позицией, но есть достаточно свидетельств того, что румынский политикум в целом разделяет ее).

Со стороны вся эта история выглядит странно, хотя бы потому, что язык есть реальность, не подлежащая оформлению в качестве чьей-либо собственности: он не может принадлежать лицу, сообществу, народу или государству, вообще никому. У языков не бывает автора (искусственные языки к нашей теме отношения не имеют). Поэтому претензии государственных инстанций Румынии управлять практикой употребления того языка, который указан как государственный язык в самой Румынии, но который более половины жителей Республики Молдова называют молдавским, не имеют никакой правовой основы. Ни у кого нет копирайта на язык, никто никому не должен платить роялти за его использование.

Безусловно, у государств есть историческая ответственность за состояние и развитие языка, признанного в правовом порядке государственным языком, прежде всего языка политических и деловых коммуникаций, языка качественной литературы и медиа, языка правовых установлений и судопроизводства. Но в современном мире есть немало примеров, когда один язык имеет официальный статус в двух или более государствах (например, испанский язык является официальным почти в тридцати государствах, арабский – почти в двадцати). И никто никому не указывает, как называть общий язык.

Конечно, примечательный в ряду мировых лингвистических практик «румынский казус» имеет политическую подоплеку и долгую традицию. Даже будучи частью «социалистического лагеря», Социалистическая Республика Румыния не раз заявляла о непризнании существования молдавского языка и использования такого наименования. Поэтому вопрос о языке правильней рассматривать в контексте «румынского вопроса» в целом и в связи с темой унионизма. Что мы и сделаем в главе XVIII «Три трудных вопроса молдавской политики».

Конфессиональная ситуация

Молдова – моноконфессиональная страна с высоким уровнем религиозности. Более 90% населения определяют себя верующими – христианами – православными. Это неудивительно, поскольку религиозная история страны давно и безальтернативно связана с христианством – в его православной версии. Согласно академическим источникам, местное население христианизировалось постепенно со времен миссионерского служения в этих краях святого Андрея Первозванного, испытывая влияние как славянских, так и греческих соседей – часто, кстати, недружественно конкурирующее. Организация церковной жизни в этих местах долгое время не отличалась стабильностью и преемственностью, подчинялась внешним вмешательствам.

После самороспуска СССР в новосуверенной РМ сложилась непростая ситуация с православными церквами. Вообще-то между православными патриархиями существует договоренность о том, что любая территория должна находиться под омофором только одной из них. Но эта договоренность иногда нарушалась в прошлом, еще чаще нарушается она сейчас. Это связано с тектоническими переменами, произошедшими в конце ХХ века со странами, где православие является исторической религией большинства. После прекращения существования СССР и СФРЮ, появления новых суверенных государств и новой сетки государственных границ возникли (или возродились) конфликты на почве того, какая из православных патриархий имеет «законные» права на юрисдикцию в той или иной стране. «Законные» взято в кавычки, потому что у каждой из спорящих сторон есть свои аргументы. Оценить их весомость невозможно без глубокой осведомленности в очень специфической области знания. А редкие люди, таковой осведомленностью обладающие, как правило, принадлежат к одной из сторон конфликта, в силу этого изначально тенденциозны.

Кризисный момент, переживаемый сейчас православным миром, дает о себе знать и в Молдове. В общем-то, появление именно здесь еще одного межцерковного конфликта после 1991 года предсказать было нетрудно. Предыстория к этому располагала. Дело в том, что в течение одного только ХХ века (не будем даже трогать предшествующие эпохи) церковная власть в Молдове (Бессарабии) четырежды переходила из рук в руки – в точном соответствии с тем, сколько раз переходила из рук и руки в этом регионе государственная власть. Это было в 1918, 1940, 1941 и 1944 годах.

Так что было вполне предсказуемо, что Румынская православная церковь после 1991 года заявит о своем желании вернуться в Молдову, которая являлась ее канонической территорией в период 1918—1944 годов с небольшим перерывом в 1940—1941 гг. Не менее ожидаемой было и реакция Русской православной церкви, которая решительно оспорила эти намерения. РусПЦ аргументировала свою позицию ссылками на уже упомянутую выше традицию, согласно которой две православные юрисдикции, действующие на одной территории – это каноническая аномалия.

С тех пор ситуация развивается небыстро, с длительными паузами и отсрочками решений. До 2002 года власти РМ не регистрировали Бессарабскую митрополию Румынской церкви. Потом вынуждены были это сделать во исполнение решений инстанций международного арбитража. После этого в вялотекущем режиме, без, слава богу, кровопролитных обострений, следовали различные действия, заявления, решения заинтересованных сторон.

В результате всех событий сейчас в Молдове установилось зыбкое статус-кво, что-то вроде замороженного конфликта. Вопреки традиции на одной территории одновременно все-таки действуют две православные юрисдикции: Бессарабская митрополия Румынской церкви и Молдавско-Кишиневская митрополия Московского патриархата. Согласно расхожим ссылкам на социологические опросы, 82—87% жителей страны являются прихожанами Молдавской православной церкви, 11—15% – Бессарабской митрополии Румынской церкви. Хотя ручаться за точность этих цифр сложно.

Добавим в тему, что молдаване (как, впрочем, и гагаузы) религиозны несколько поверхностно, «бытово». Да, церковные ритуалы повсеместны и обязательны. Влияние же религиозных догматов на повседневную жизнь людей осуществляется ровно настолько, насколько это не создает для них дискомфорта и не требует больших физических, духовных и временных затрат. В общем, люди в Молдове веруют массово, но без особой истовости и высокого напряжения религиозного чувства.

Возможно, и этим в том числе объясняется тот факт, что противостояние двух православных патриархий на территории Молдовы протекает без того накала нетерпимости, враждебности и агрессии, который, к прискорбию, сопровождает последнее время конфликты внутри православного мира. Как говорится, нет худа без добра. Эксцессы на этой почве, конечно, бывают, но случаются они гораздо реже и протекают, слава Господу, менее драматично и разрушительно, нежели в некоторых соседних странах.

Культ трапезы

В любой страновой культуре, как правило, присутствует некий элемент, в котором наиболее полно и точно выражается дух места и своеобразие населяющих его людей. Для Молдовы это застолье, трапеза, включающая как еду, так и напитки (в первую очередь алкогольные, конечно).

Молдавское застолье прекрасно. Оно полно смыслами и символами. Оно каким-то волшебным образом одинаково великолепно и для души, и для тела. Рискнем сказать, что это одновременно земной человеческий праздник и высокая божественная молитва, точнее, причащение.

В застолье молдаванин красив и значителен. В такие моменты он более всего близок и соприроден вечности, он творит свой молдавский космос.

В гедонизм южноевропейского, балкано-черноморского типа – пряный, будоражащий, поэтичный, чувственный, переполненный вкусами, ритмами, звуками – здесь вмешано некое законченное миропонимание.