Последняя фраза заставила девушку вздрогнуть. Разумеется, найдутся боги, готовые дать правдивый ответ. Только вряд ли тот же Чернобог согласится сделать это в обмен на жертвенную курицу. Как бы того самого младенчика не запросил. Нет уж, такой цены им не надобно, сами до всего докопаются. Скандинавские же боги помогали через раз, только если им это выгодно было. Знать бы еще, есть им корысть в новом деле, или предпочтут со стороны наблюдать, что в Московии твориться.

Руны легли причудливо. Вот только, судя по лицу Яги, ничего хорошего они им не обещали. Сама Василиса еще не начала эту премудрость постигать. Как сказала ей наставница, силы пока недостаточно. Но даже тех объяснений, что когда-то давали, девушке хватило, чтобы понять, ничего хорошего их не ожидает. Колдунья просто хмуро смотрела на расклад, чуть шевеля губами. То ли заговор какой читала, то ли просто недовольство выражала.

– А пусть оно все так и останется, – решила в итоге Яга. – Хуже не будет, а в остальном, разберемся.

Вася поняла, теперь наставницу можно хоть как пытать – увиденного она не откроет. Остается только смириться и ждать, пока история сама собой разрешится.

Кощей вернулся через несколько дней. Выслушав новости, опустился на лавку и уставился в пол.

– Ну и что ты нам, соколик, скажешь? Чем сердца тревожные успокоишь? – вкрадчиво поинтересовалась Яга.

Мужчина задумчиво что-то вспоминал, не спеша начинать оправдываться или отнекиваться, а потом изрек:

– Не помню. Ездили мы в ту деревню на охоту. И по срокам вроде совпадает. Но ты, бабушка, будто не знаешь, каково это – с воеводой нашим пить. И отказать нельзя. Так что саму охоту смутно еще помню, а что потом было – провал. Он же сначала за поездку, потом за охоту, потом за прибытие, потом вроде по лесу скакали, чуть шеи не свернули и себе и коням, потом, вернулись вроде, а дальше все. Баня, кажется, была, а может, и не было. Бабы могли быть. В деревне всегда хоть одна вдова да найдется.

– Прям «Особенности национальной охоты» какие-то, – пробурчала себе под нос девушка. – А добычу то привезли хоть какую-то?

– Да никакой, – ответ Василису не удивил. Если пили так хорошо, о какой добыче может идти речь, когда «охотиться» еще в Городце начали. Странно, что до места добраться смогли. Вот с чего мужики перепились – то уже интереснее.

– И в честь чего такой содом приключился? – озвучила интересовавший девушку вопрос ее наставница.

– Так у Козьмы Силыча невестка родила, – припомнил Костя, – да, точно, тройню она ему как раз и родила. А ты же сама знаешь, что сын у него тогда погиб в походе. Жену еще раньше схоронил. И из других детей только дочери. Тут же разом три парня, продолжатели рода. Вот и разошелся он с позволения царского.

Женщины переглянулись и дружно вздохнули. Ну и что им делать, когда сам виновник точного ответа дать не может? Колдовство колдовством, да только оно не всегда ответ поможет найти. Марфа в то время вдовой не была еще, но могла заглянуть по просьбе воеводы, особливо, если мужа дома не было. Кто его знает, какие мысли в голове были. Может, надеялась, не от мужа, так от заезжего молодца понести. Кто теперь что докажет. Разве что к царю идти, да спрашивать, кому в то время Кладенец выдавал для использования. Да только попробуй, упомни, времени прошло прилично, случилось многое. А учет таким делам не ведется. А то вовсе кто не сам меч, а под него игрушку использовал, чтобы девкам сказки красивые рассказывать о подвигах геройских.

– И что делать думаешь? – поинтересовалась Василиса.

– Не знаю, – как-то жалобно вздохнул Костя.

Вопрос так и оставили открытым. Все-таки о ребенке речь шла, а не о котенке или щенке. Хотя, с животными все куда проще. Да и будь хлопец старше, тоже можно было бы выход найти. А что тут сделаешь, когда он без мамки не обходится. И ждать еще вон сколько лет, прежде чем вопросы серьезные ставить. Вот и решили, что надо все обдумать как следует. Не торопиться решение принимать.

На утро Костя собрался в деревню. Ехать не далеко было, так что решил засветло обернуться. На ребенка посмотрит, что матери его нужно, выяснит. Вечером на доклад к царю-батюшке идти, вот он заодно и этот вопрос затронет. Понятно, не погладят по голове за такие новости, но что делать. Сам не думал, не гадал, ан вот все как обернулось.

А еще через несколько дней сани прикатили к терему. Марфа с ребенком приехала, да не с пустыми руками, а вещи свои да дитяти привезла. Пока женщины ждали, Костя решил забрать ребенка и его мать из деревни прежде, чем слухи по Городцу поползут. А в том, что без слухов обойтись не получится, сомневаться не приходилось. Не успел Кощей на царское подворье шагу ступить, тут же Никитка словно из-под земли возник. Да и начал интересоваться, как дела у ребеночка. Тут хочешь, не хочешь, а придется такое решение принимать.

Одного только Костя не учел, не в характере Василисы мириться с подобной ситуацией. Не успела одна женщина вещи до крыльца перенести, как вторая уже в сторону царского терема поспешала. Царь едва думу боярскую отпустил после очередного собрания – не собрания, так, обсуждения с переливанием из пустого в порожнее, как в дверях ученица колдуньи возникла. Бояре, увидав ее, попятились. Ну, как девка слово недоброе скажет в таком состоянии. Превратить во что силы пока недостанет, но и без того попадет так, что мало не покажется. Будешь себя лягушкой али собакой считать – приятного мало. А уж по репутации урон какой. Быстро очистили они помещение да коридоры к нему прилегающие.

Елизар Елисеевеч тоже сбежать хотел бы, да возможности не было. Ясно, что к нему девушка пришла. И, суда по тому, что он слышал, связано это было с Марфой и ребенком ее. И не ошибся надежа-государь. Едва двери за спиной жалобщицы затворились, девушка поклонилась поясно, да взмолилась:

– Ваше царское величество, прошу вас, не прогоните, выслушайте. Кроме как к вам, больше попаданке несчастной пойти некуда…

– Так, Василиса, – прервал ее стенания царь, – вот давай без этого всего. Бояр моих и близко сейчас нет, слуги подслушивать обыкновения не имеют, особенно, когда с колдунами общаюсь, так что давай четко и по делу, как ты умеешь.

– А я такую речь проникновенную заготовила, – вздохнула девушка. – А по делу если, привел Костя в дом эту… – она махнула рукой, не желая уточнять, – Да только не могу я под одной крышей с ней находиться. И без того меня то и дело обсуждают, а тут и вовсе разговоры пойдут один хуже другого. Будут подозревать во всех грехах. Не хочу. Помогите, ваше величество, если есть какой домик в Городце пригодный к проживанию, предоставьте. Или при дворе место определите. Могу слугам помогать, могу лечить, могу просто не мешать.

– Значит, так он решил, – вздохнул Елизар Елисеевич. – Ладно, пусть пока так и будет. Насчет тебя, Вася, тоже решим. Есть у нас домик на балансе казны. С тех пор, как знахарка городская, что там жила, скончалась, никому он не принадлежит. Если есть желание, можешь его занять. Захочешь, поживешь, пока с Костей не разберетесь, а если желание есть, можем договор заключить, и ты его постепенно выкупишь.

– А что тут думать, – заметила девушка. – С Костей когда еще прояснится. Может, все на несколько лет затянется. Опять же, я по местным меркам, бесприданница. Так пусть хоть что-то за душой будет. Я согласна на договор. И пойду смотреть, что за дом. Хочу как можно быстрее переехать туда.

Царь внимательно посмотрел на девушку, словно взвешивая все за и против, потом позвонил в стоявший на столике возле трона колокольчик. Тут же явился слуга, выслушал распоряжение и с поклоном удалился.

Уже вечером два ослика, Моисей и Рабинович, нагруженные сумками, перебирались со своей хозяйкой на новое место жительства. Домовой Мефодий и прочие обитатели подворья Кощеева вовсю наводили порядок, топили печь, утепляли хлев, чтобы Василисе и живности ее было проще обустроиться на новом месте.

***

Рынок оглушал. Даже привыкшему к шуму человеку сначала казалось, что вот-вот уши его не выдержат. Насколько Василиса успела привыкнуть к шуму большого города, когда с одной стороны музыка, с другой реклама говорящая, с третьей то ли обсуждают что-то, то ли ругаются, и на фоне всего этого машины проносятся, служебный транспорт с сиреной прорезает движение на перекрестках, а то и вовсе у кого-то глушитель отвалился, но рынок Городца превосходил все. Наверное, только в Купце было еще больше шума. Но на то он и экономическая столица. Городец же – столица Московии, был в первую очередь политическим и культурным центром. Торг же перенесли на другую сторону Столичного острова, там, где перед каналом, что Итиль, сиречь Волгу, в ее изгибе спрямлять призван, некогда поселение землекопов находилось. Но, как оно водится, пока строили канал, обжились. Вместо землянок добротные избы появились. И решили власти город там оставить. Все надо место для торга выбирать, чтобы купцы, которые через канал пойдут, могли свои товары и в столицу отправить, и в другие города, куда уже по трактам добираться.

Василиса уверенно пробиралась через толпу. Кошель был надежно припрятан за пазухой в специально пришитом кармашке. Но стоило отдать должное даже самому последнему воришке, никто не осмеливался покуситься на средства будущей Яги. Слава эта за девушкой уже закрепилась, и чем дальше, тем больше людей обращались к ней. Понятно, со сложными заболеваниями шли по-прежнему к Яге опытной, но получить средство от кашля или головной боли можно было и у ее ученицы.

Девушка благополучно миновала овощной ряд. Запасы у нее были. Кто-то расплачивался денежкой, а кто-то продуктами. Фрукты особо не соблазняли, даже те, что считались заморскими. Василиса сама пыталась вырастить что-то этакое. Два хвоста от ананаса уже торчали над горшками с водой, постепенно выпуская корешки. Время придет, в горшки землю насыплет, а там, кажется, лет через пять, свой фрукт должен вырасти. Вроде что-то такое она читала в каком-то журнале для садоводов еще дома. Картофель она посадила, когда устоялась погода. Уже ростки полезли. Скоро придется полоть да окучивать. А на участке у наставницы, в теплице, где заместо привычной пленки стекло использовалось, высадили рассаду помидоров да огурцов. Елизар Елисеевич обещался в случае удачных опытов новые семена уже для государевых опытов выписать.

В Европе картошку еще в горшках выращивали, а они скоро ее на экспорт продавать будут, смеялась девушка, рассказывая царю, как оно в ее мире обстояло. Елизар Елисеевич качал головой, но по глазам видно было, что он доволен. Шутка ли, европейцев обойти хоть в чем-то. Они, конечно, с Московией считаются, но все больше потому, что страна большая, людей достаточно. Случись что, оружие у всех примерно одинаковое, зато армия сильнее у восточного соседа выйдет. А тут не военным путем превзойти, а в экономике. Коли приживется картофель, начать его выращивать активно. Главное, одному начать, а там и остальные подтянутся. Лет за пять планировал царь сделать странный овощ одним из основных продуктов. А через десять начать западному соседу продавать излишки. Так что Вася спокойно проходила мимо торговых рядов с помороженными, мятыми плодами. Кофе она себе купила, а больше ни на что не соблазнялась.

В мясных рядах было скромнее. Весна, скотина отощать успела. Поросят все еще по осени забили, так что свинины тоже много не было. Разве что дичь какая, и та больше по дурости попавшаяся, чем специально промышляли. Но в этих рядах девушка задержалась. Долго присматривалась к товарам, потом выбрала, расплатилась. В отличие от осликов, их хозяйка без мясного долго не могла. Потом пошли ряды молочные, сыры, сметана. Вот уж где выбор богатый да ароматы соблазнительные. Уже самым последним оказался отдел, где живность да корма для нее продавали. Там девушка и нашла зерно всякое для питомца заморского. Заодно поспрашивала, не знают ли, может, у кого птица недавно улетела. Но нет, попугаи не терялись. Так что девушка заодно приценилась к клеткам и договорилась с торговцем, что он ей одну доставит.

Вася уже собралась покидать рынок, когда ее внимание привлек странный человек. Забравшись на скамью возле забора, он энергично размахивал руками, что-то выкрикивал. Близко подойти не получалось – мужчину окружила большая толпа, среди которой сновали карманники, радуясь негаданному везению.

– Скоро грядет конец света! – вещал неизвестный. – Сложатся цифры в число антихристово! Тьма поглотит землю. Молитесь, отвернитесь от прежних богов, принесите клятву верности новому, и спасетесь.

– Это которому? – поинтересовался кто-то из толпы. – Коли Христу, то в него мы тоже веруем, равно как в остальных.

– То старый бог, – был ответ, – я же вам вещаю о новом, ибо грядет время и придет новый бог, и будет он карать или миловать.

Дальше слушать Василиса не стала. Слишком это было знакомо. Или не в то верите, или не так. Сколько таких вот пророков регулярно приставало к прохожим в ее мире. Как-то отец даже пригрозил одному ретивому хлопцу, что спустит его с лестницы, если еще хоть раз увидит или его самого, или его макулатуру. Так что нового для девушки в этом ничего не было. Закончив с делами, она отправилась домой.

Птица сидела в клетке, внимательно изучая обстановку. Периодически попугай наклонял голову то на один бок, то на другой, издавал щелкающие звуки или что-то свистел. Василиса разобрала покупки, насыпала в мисочку зерна и поставила в клетку. Заметив угощение, попугай слетел с жердочки, которую девушка «смастерила» из толстой палочки, и принялся кормиться.

– Сегодня уже поздно к, – сообщила Вася птичке, – а завтра тебе новый домик доставить должны. Потом загляну к дядьке Захару, что бубенчики мастерит, да пару зеркалец и прочие развлечения достать али смастерить попробую. Будешь ты у меня жить в комфорте.

Птица посмотрела на хозяйку, что-то цокнула, после чего снова принялась за еду. Девушка же только покачала головой. У Яги в питомцах ходили три мышонка и кот, а у нее птица заморская, причем, насколько девушка помнила по рассказам подруги, водились они только в Австралии. Которая еще маленечко так не открыта. Намекнуть, что ли Елизару Елисеевичу, чтобы корабли большие снарядил да отправил экспедиции. С другой стороны, так ли это надо. Уже сейчас путешественники обследовали Сахалин. А ведь в ее мире подобные экспедиции, если память не подводила, были много позднее. Вот что значит, иной мир и иная история.

– Покайтесь! – донеслось с улицы. – Падите ниц перед ликом нового бога!

Девушка вздохнула. Попугай, заслышав заунывный голос проповедника, заметался по клетке, после чего распластался по ее дну, разметав в стороны крылья, насколько это было возможно.

– Вот и хозяева нашлись, – вздохнула Василиса. – Все хорошо, Кеша, я тебя не отдам. Все хорошо.

Попугай приоткрыл один глаз, покосился на новую хозяйку. Убедившись, что никто не собирается его обижать, открыл второй, потом сел и что-то цокнул, словно жалуясь девушке.

– Вот сейчас пойду и поговорю с этим крикуном, – пообещала Вася птичке, после чего взяла чистый платок, повязала его, как в фильме актриса, игравшая Солоху, носила, вооружилась метлой и вышла на крыльцо.

– Ты кто такой, чего надобно? – окликнула она незнакомца. – Ты хоть знаешь, сколько времени уже? Люди детей укладывают, а он раскричался. Да еще такой дурниной, словно кот в марте.

– Молчи, женщина, – обернулся к ней незнакомец. – Твой удел, быть тенью в доме и молчать, пока мужчина не позволит заговорить.

– Да что б тебя… – Василиса задумалась, выбирая, чтобы пожелать человеку неприятного, но без вреда для организма. А ну как его бог обидится. Наконец она придумала. – Что б тебе неделю икалось без перерыва.

Черенок метлы ударил о крыльцо. Где-то вдалеке пророкотал гром.

– Молчи жен-ик-щина, – вновь попытался завыть проповедник, но на этот раз убедительности не было. Икота не располагала к соответствующим интонациям. – Ведьма-ик.

– Я только учусь, – не стала особо спорить Василиса.

– Сними-ик свое колд-ик-ство, – уже не так пафосно и без завываний потребовал проповедник.

– Извини, не умею, – развела руками будущая Яга. – Пока меня только накладывать проклятья научили. И тебе еще повезло, могла бы пожизненно импотентом сделать, чтобы на баб смотреть – смотрел, а мочь не мог, – в ответ на недоуменный взгляд пояснила Василиса. – Или еще что придумать могла. Считай, пожалела тебя.

Проповедник только плюнул в сторону забора, после чего, ругаясь под нос и икая, побрел по улице.

– Не боишься, Василиса Ивановна, что покарает тебя их бог неведомый, – раздалось с соседнего участка.

– Опасаюсь, Демьян Захарович, – повернулась девушка на звук голоса. Понятно, что соседи не могли пропустить очередное бесплатное представление. – Потому и выбирала что попроще, да побезобиднее. Ну да и наши боги, надеюсь, защитят, не оставят свою колдунью.

– Оставить так точно не должны, – согласился с ней сосед. – Коли ты к ним с уважением да почетом, и они отвечать помощью да защитой должны. Все ж таки их это город да страна. А тут какого-то чужака вместо всех поставить пытаются. Это словно царя нашего свергнуть да посадить на его место скомороха заезжего. Иного сравнения у меня нет. Так что да, должны они тебя, голубушку, защитить да оберечь от зла иноземного.

Василиса покивала, после чего вежливо раскланялась соседом и вернулась домой. Утром следовало ждать Ягу. Вряд ли та оставит происходящие события без внимания. Скорее всего, и карты уже разложила, и воду смотрела, а то и с кем-то из богов поговорить успела. Да и Костя в Городце. Пусть Елизар Елисеевич все грозился отправить его с объездом по городам, чтобы не докучал бывшей своей невесте, репутацию свою остатнюю не портил, под забором ее сидючи, аки пес выгнанный, но угрозы своей пока не сдержал. А с такой напастью вряд ли решит людей верных отсылать прежде, чем понятно будет, что за бог такой объявился, и чего от его проповедников ждать.

Сама Василиса за себя не боялась. Пока вещи перевозила, да по рынку бегала, Яга с Костей на границы участочка наложили заклятье. Коли кто с дурными мыслями придет, тот ворота преодолеть не сможет, попытается через забор перелезть – не получится. Разве что перелететь, но на такую высоту подняться только Горыныч может, а он с девушкой в дружеских отношениях. Но все равно колдунья на всякий случай обошла домик, произнесла охранительное заклинание, коему недавно выучилась. Чтобы ни огонь ее жилье не взял, ни вода, ни ветер. А то кто этих богов знает. Мало ли, все-таки обидела. Хотя, нечего выбирать проповедников с таким мерзким голосом. Только недавно коты орать закончили, а тут нате вам, снова гнусавят да завывают.

Когда с защитой было закончено, Василиса переоделась в любимые домашние брючки и футболку, кои сшили по ее специальному заказу Даша и Глаша. Одно дело – на людях ходить. Там и не захочешь, а придется выглядеть соответственно, а вот дома, вечером, когда в гости никого не ждешь, зато работы хватает, самое оно. Потому как приходится то на чердак за травами забираться, то в погреб, то за печку. Мефодий все никак не мог подобрать ей подходящего домового, чтобы молодой, работящий да нравом легкий. Вот и приходилось все самой. Нынешний вроде как справлялся, но его пока особо делами не нагружали. А что будет, когда все заботы не только о доме, но и о хлебе насущном на него переложат?

Вот только работа не шла. То самое вообще от слова совсем. Все из рук сыпалось. Вода в ковшике выкипела, сбор рассыпался, благо, что по столу, чистой скатертью застеленному, а не по полу. Решив не переводить зря ценные травки, да и собой не рисковать, а то надо было кое-что нарезать, Вася собрала работу и отставила в сторону. После чего положила на стол тонкую досочку, принесла бумагу, карандаши и принялась думать. Рука сама собой начала набрасывать фигуру. Но на этот раз, как ни странно, не Костю. К удивлению девушки рисовала она проповедника.

– Вот ведь, аспид, привязался, – ругнулась она.

Но задуматься стоило. Шестое чувство еще ни разу не подвело ее. В этом мире так точно. Видимо, сила колдовская не только для чародейства нужна. Подсказывает она, на что внимание обратить, к чему присмотреться, прислушаться. Видно, не простые это проповедники, коли пару раз она с ними столкнулась, а уже рука сама образы выводит.