Баронесса без лишней нервозности, с достоинством вышла за дверь. Умение держать себя – основа любого блефа и лучший козырь в щекотливой ситуации. Теперь, когда она оказалась в коридоре, никто уже не мог задать вопрос, что она делала не в своей комнате. Успокоенная лазутчица направилась к лестнице, ведущей вниз. И тут перед самым носом благородной дамы открылась дверь и в коридор шагнула вторая леди Лукреция, отличавшаяся от оригинала лишь цветом платья и плутоватым выражением лица.

Баронесса среагировала моментально: одной рукой схватилась за дверь, а второй, с удивительной для ее возраста силой, затолкала самозванку обратно в комнату.

– Вольга, вы в своем уме? – прошипела она. – Зачем использовать мою внешность, если в этом нет необходимости?!

Лже-Лукреция реагировала не так быстро и несколько раз недоуменно моргнула, прежде чем примирительно произнести:

– Вы только не ругайтесь, но я без вас немного пошалил. Все искал способ, как малой кровью навести порядок в доме, а тут такой шанс!

– Какой порядок?!

– Вы видели, как ровно стоит обувь в сенях?! – торжественно подняла палец лже-Лукреция. – Я не мог этого добиться годами! А теперь стоит!

Пришла очередь настоящей баронессы недоуменно моргнуть.

– И как же вы этого добились? – с опаской спросила она, втайне надеясь, что дело обошлось без рукоприкладства и оскорблений.

– Я очень удачно споткнулся, а потом полчаса приходил в себя от пережитого шока и причитал.

Леди Лукреция пристально, не мигая, уставилась на своего двойника, будто тот совершил самое тяжкое в мире преступление. Другой бы давно осознал всю неотвратимость грозящей ему опасности, но не Вольга.

– Мои обормоты подумали, что едва не убили старушку, – жизнеутверждающе закончил он.

При слове «старушка» баронесса поморщилась – только тут волшебник понял, что сморозил лишнего, и поспешил переменить тему.

– Ну и как вам первая демонстрация волшебства?

– Жутковато, – Лукреция замялась, – и одновременно…

– Вы видели, какими последствиями чреваты упражнения моих подопечных. Как думаете, почему, несмотря на это, чуть ли не каждый день у нас на крыльце появляется по просителю?

– Потому что вы успеваете вовремя все исправить?– предположила баронесса, хотя интуитивно уже угадала правильный ответ.

– Не всегда, – улыбнулся польщенный Вольга. – Просто волшебство, настоящее волшебство, оставляет определенный отпечаток на человеке, даже если не было направлено на него. Что-то схожее с ностальгией или сожалением о несбывшемся. Это одновременно грустно и прекрасно. Вы почувствовали что-то подобное?

Баронесса вспомнила хищные растения, тянущие к ней свои плети, напряженное лицо Белоники и деликатно покачала головой:

– Не уверена. Скорее, мне показалось это глупым и опасным.

Северянин явно остался недоволен ответом. И губы лже-Лукреции сжались в узкую твердую линию. Баронесса с неприязнью подумала, что сама частенько повторяет это движение.

– Вольга, будьте добры, снимите мой облик: совершенно недопустимо, чтобы по дому разгуливали две баронессы одновременно!

– Составим график? – тут же оживился волшебник.

– Никаких графиков! Если бы я знала, что вы собираетесь эксплуатировать мою личность подобным образом, то никогда бы не согласилась. От вас требуется лишь изредка появляться вместе с Ланой – и никакой посторонней деятельности у меня за спиной!

– Просто у вас выдалось трудное утро, – заметил Вольга.

– Благодаря кому? – с восхитительным спокойствием спросила Лукреция.

– Отвернитесь, мне надо переодеться, – еще раз перевел тему лицемер, – если вы не против. Я оставил здесь свою одежду. И как только вы справляетесь со всеми этими юбками и панталонами?

– Как часто вы обсуждаете с посторонними собственные панталоны? – Баронесса отошла от первого шока и выбрала нужный тон для столь щекотливой ситуации.

– По правде сказать, не часто. Видите ли…

– Тогда я попрошу вас относиться с таким же уважением к моим, – перебила его Лукреция.

На самом деле Вольга всего лишь хотел заметить, что вовсе не носит панталон, поэтому испытывает неподдельный интерес к иностранному женскому туалету. Благоразумно решив не углубляться в тему, северянин скрылся за дверцей распахнутого шкафа.

Баронесса тем временем успокоилась и даже стала размышлять над способами, какими хозяин дома надевает ее корсет. Ведь делать это самостоятельно можно только после долгих и упорных тренировок. Лукреция уже почти решилась спросить, но Вольга опередил ее.

– А этот корсет… Вы только подумайте – мне приходится использовать волшебство, чтобы оказаться в нем! Волшебство, черт побери!

Послышался шорох падающей на пол ткани, недовольное бормотание, снова шуршание одежды, позвякивание металлических пряжек, и, наконец, Вольга предстал перед Лукрецией в собственном облике. На процесс перевоплощения у него ушло около пяти минут.

«В случае кризисной ситуации это может стать проблемой», – подумала баронесса.

– Вольга, а нельзя придумать какое-нибудь заклинание, чтобы превращаться сразу с одеждой?

– Мы не используем заклинаний, – немного обиженно сказал северянин. – Но я работаю над этим. Перевоплощения не моя область волшебства – поэтому мне трудно с ней освоиться.

– Я выйду первой, осмотрюсь и, если в коридоре никого нет, подам вам знак, – решила Лукреция.

– Зачем?

– Подумайте только, как неприлично это будет выглядеть! Вы выходите из комнаты женщины!

– Да неужели? – Вольга фыркнул и прошел мимо баронессы.

Лукреция только вздохнула и последовала за ним.

– Спасибо за заботу о моей репутации.

– Поверьте, уж вашей-то репутации ничего не грозит, – весьма двусмысленно ответил волшебник. – Куда вы направлялись?

– В хранилище. И, несмотря на все ваши попытки меня уязвить, буду благодарна, если вы мне его покажете.

– С удовольствием. Я даже буду обходителен. – Вольга предложил ей локоть, но галантность была наигранной.

Встреченные на первом этаже Надира и Морошка с таким видом покосились на баронессу, что та уже не сомневалась: Вольга в ее облике имитировал перелом обеих ног и сердечный приступ одновременно. Мысль о том, что теперь надо бороться за право пользоваться собственной внешностью, не вдохновляла.

Лукреция замерла на середине шага, застигнутая врасплох неожиданным озарением. Ей завтра придется сильно постараться, чтобы первой явиться на завтрак, – иначе определять очередность испытания для воспитанников снова будет северянин. А с него станется поступиться интересами расследования ради достижения каких-то своих личных целей. Опираясь на мнение Белоники, баронесса собиралась до последнего избегать близкого знакомства с Весенем и Лелем. Можно было попробовать договориться с Вольгой напрямую, но она сомневалась, что это хоть как-то повлияет на результат. Варвар был непредсказуем и абсолютно неуправляем.

Будто почувствовав, что мысли спутницы коснулись его персоны, Вольга тоже остановился и вопросительно оглянулся на Лукрецию.

В эту секунду баронесса все же решила попытать счастья:

– Вольга, вы разрешите мне завтра самой выбрать, с кем из ребят провести день?

– Ни в коем случае!

– Но позвольте, это мое…

– Не позволяю, – безапелляционно отрезал волшебник. – Мне лучше, чем кому бы то ни было, знакомы мои подопечные. Я хорошо представляю их возможности, поэтому буду выбирать таким образом, чтобы ваше расследование не растянулось надолго.

Пожилая дама не стала отвечать, но выразила свое мнение движением бровей. Если бы Вольга настолько хорошо знал своих подопечных, насколько утверждает, ее услуги бы не понадобились.

Хранилище напомнило Лукреции ломбард. Откуда пожилая аристократка знала, как выглядит ломбард изнутри? Нет-нет, не подумайте, что однажды расстроенные финансы заставили баронессу Зоненштадскую искать там спасения. Все гораздо интереснее: ей приходилось его грабить – по долгу службы, конечно.

Перед пожилой дамой предстало большое помещение, буквально заваленное различного рода предметами. Здесь были плащи и шляпы, посохи и трости, кольца и браслеты, даже диковатого вида рогатый шлем в дальнем углу, а уж поясов, башмаков, ожерелий и лент было просто не счесть. Стол в центре помещения загромождали блюда, плошки и ступки, вторым слоем на них лежали ложки, ножи, пестики, скалки и прочая столовая утварь. Шкаф у дальней стены был до отказа заполнен оружием всех видов и степеней проржавелости. Правая стена полностью скрывалась под зеркалами и портретами. Книгам даже не нашлось особого места, и они кипами валялись по углам. Все это было лишь малой частью волшебных «сокровищ», которые Лукреция успела заметить.

– Если бы я не знала, что часть из этих вещей волшебные, то посоветовала бы вам отдать их на благотворительность, – сухо заметила она, чтобы скрыть свое потрясение.

– И стать причиной катастрофы?– немного нервно усмехнулся Вольга. – Здесь их держат именно затем, чтобы они не попали в руки обычных людей.

– Но вы говорили, что другие волшебники могут брать любые предметы с вашего разрешения, – уточнила баронесса, профессиональная память которой успела зацепить этот факт.

– Совершенно верно.

– И часто к вам обращаются с подобными просьбами?

– Не очень.

– А когда вы в последний раз отказывались отдать что-либо?

– Не припомню такого.

– Печально, – пробормотала Лукреция, опасливо трогая край щита, прибитого рядом со шкафом для оружия. – Что делает этот щит?

Волшебник с сомнением посмотрел на покрытую зеленоватым налетом поверхность.

– Скорее всего, рассеивает внимание врага.

– Значит, этот щит делает неуязвимым любого человека, который держит его в руках?

– Если кто-то показал ему, как им пользоваться, – уточнил Вольга.

– А каждый маг сможет понять, как им пользоваться?

– Волшебник, леди Лукреция, волшебник. Скорее наоборот: практически любая волшебная вещь среагирует на присутствие волшебника рядом, а уж разобраться, как она работает, не составит особого труда.

– Хотите сказать, что обычные люди могут годами владеть волшебными предметами и не знать об этом?

– Именно.

– Хах, – издала возглас Лукреция, на секунду представив, сколько подобных вещей может быть в ее фамильном замке, куда усердные предки годами стаскивали различное барахло из военных походов. – Почему же они сейчас не работают? Вы же волшебник! Этот дом кишит волшебниками!

– Спасибо за меткое слово «кишит».

– Ваш язык мне не родной, – отбилась Лукреция, хотя сказала именно то, что подумала.

– Я все хотел спросить, почему у вас нет акцента? – внезапно перевел тему Вольга.

– Моя бабка была с севера, она и учила меня в детстве.

– Понятно. Возвращаясь к теме…это специальное хранилище для специальных вещей.

– Скорее специальная свалка. Неужели никому в голову не приходило составить каталог?

– Разве вы не заметили, что волшебники не очень организованный народ? То, что все предметы собраны в одном месте,– уже большое достижение.

– Заведите неволшебника— что может быть проще?

– Обязательно, – усмехнулся Вольга. – Но пока у нас есть только вы. Распоряжайтесь.

– Да, пожалуй, – согласилась Лукреция, еще раз оглядывая помещение. – Сделаю вид, что я тут именно за этим. Но мне нужен помощник, иначе никак. Вот, к примеру, этот ремень – можно представить, что он превращается в змею и защищает своего хозяина, а на самом деле окажется, что просто создает иллюзию тонкой талии.

– Почти угадали, – присвистнул волшебник, – еще и осанку выправляет.

Баронесса посмотрела на него с сомнением (не шутит ли?) и продолжила:

– Предложите своим подопечным пойти ко мне в помощники. Посмотрим, что из этого выйдет.

– А госпожа баронесса – провокатор, – едва ли не промурлыкал Вольга. – Проблема в том, что все здесь знают, что вы провокатор.

– Вы удивитесь, какие глупости иногда совершают люди, которые думают, что все знают.

Провокация состоялась прямо за обедом. Баронесса задумчиво гоняла ложкой по тарелке какой-то стебелек, гадая, не подсыпали ли ей и на этот раз в суп немного волшебства.

– А где Мелания? – спросила Морошка, которой пришлось с коленками залезть на табурет, чтобы налить всем супа. Лукреция хотела ей помочь, но на нее посмотрели так, будто она посягает на святое.

– Я сам отнесу ей обед попозже, – моментально нашелся Вольга. – Наши изборубительницы-домостроительницы несколько напугали девочку.

– Белка, что ты с ней сделала? – с ленивым любопытством поинтересовался Лель.

– Да, Белочка, скажи, как ты ее расколдовывала? – заискивающе прошептал Буреслав.

– Это не я, это Нина, – беспечно ответила красавица.

Теперь уже интерес появился на лицах у всех.

– Что на этот раз? – простонал Ждан.

– Лес посреди города вместо дома купца, – пояснила Белоника, будто это было в порядке вещей.

– Зачем ты ее вообще с собой брала? – негодовал Ждан, будто это дело касалось его лично.

Белка пожала плечами, не желая углубляться в тему.

Предложение помочь баронессе с хранилищем, высказанное Вольгой как раз вовремя, чтобы увести обсуждение подальше от Ланы, вызвало неожиданный прилив энтузиазма у детей.

– Я могу, – поднял голову Буреслав, до этого уминавший суп с такой скоростью, что было непонятно, как он умудряется оставаться таким худым.

– И я, – поднял руку Ждан, – ради баронессушки ничего не жалко. Заодно найду то, что мне надо.

Лицо Лукреции вытянулось: еще никто не называл ее так, тем более в глаза. Что еще за баронесса-несушка?

– Да и я не против, – как бы с ленцой протянула Надира, придирчиво рассматривая кончики своих длинных кос.

– О, неужели? – протянул Ждан. – Разве мы достойны одолжения с твоей стороны? Ты не перетрудишься?

Смуглая волшебница даже не повернулась в его сторону:

– Конечно, перетружусь. Вы же вдвоем не сможете опознать волшебную вещь, даже если она превратит вас в двух дворняжек.

Леди Лукреция выразительно посмотрела на Вольгу, уже представляя, как все эти волонтеры переругаются при ней в хранилище.

После обеда Лукреции в голову пришла гениальная по своей простоте мысль, и она решила вернуться в хранилище. Весьма маловероятно, что большая часть находящихся там вещей была создана просто от скуки. С их помощью волшебники решали свои насущные проблемы, и вряд ли каждый раз это было спасение мира или ловля единорогов в лесу. Промокающие ботики в равной степени выведут из себя и волшебника, и простого смертного. А поскольку половина волшебников, несомненно, была волшебницами, то уж наверняка хотя бы одна из них озаботилась проблемой быстрой смены гардероба.

Зацепив на выходе из столовой Ждана под локоток, баронесса ласково проворковала:

– Не поможешь мне спуститься в хранилище? Уж больно там крутая лестница.

– Конечно! – с энтузиазмом воскликнул Ждан. – Я вообще удивляюсь, как вы ходите после сегодняшнего падения! Ох и криков-то было!

Лукреция хотела расспросить своего спутника, что же такого натворил в ее отсутствие Вольга, но тут они подошли к лестнице, ведущей вниз в хранилище.

– Не будем рисковать! – решительно заявил паренек и, прежде чем пожилая дама успела уточнить, чем именно, присел, подхватил ее под коленки и поднял на руки.

Баронесса едва удержалась от того, чтобы взвизгнуть, забыв обо всех приличиях. Она бы непременно потребовала поставить ее на пол, если бы Ждан, полностью игнорируя потрясенное выражение лица аристократки, не начал невозмутимо спускаться по лестнице. Лукреция была слишком предусмотрительна, чтобы качать свои права, когда положение и так шаткое.

– У вас, северян, очень странное понятие о риске, – сдавленным голосом заметила она и перекинула свою руку мальчику за шею, чтобы тому было удобнее нести.

Ее самообладание тут же было оценено по достоинству.

– Все-таки вы потрясающая женщина! – в который раз восхитился Ждан и поставил Лукрецию на пол прямо перед хранилищем.

Баронесса прикрыла улыбку рукой и тихонько засмеялась, так что, если бы не возраст, можно было подумать, что леди флиртует.

– Просто рыцарь на страже перелома шейки бедра! Премного благодарна.

– Всегда к вашим услугам! – Ждан потешно поклонился. – Могу внести вас к ужину!

Настроение у Лукреции совсем приподнялось: поклонник – это всегда приятно, а уж в преклонном возрасте – вдвойне. Пусть все это не более чем шутка. Она достала из кармана веер и игриво стукнула паренька по руке:

– Какой ты шустрый! Раз так, не мог бы ты мне помочь еще кое в чем? – И баронесса, не дожидаясь ответа, втолкнула Ждана внутрь хранилища.

Зимний день уже перевалил за середину, и света, лившегося из окон под самым потолком, становилось мало. Лукреция только начала жалеть, что не взяла с собой спичек, как Ждан уже зажег один из светильников. Вот только пожилая дама не успела заметить: с помощью спичек или как-то по-другому? Действительно рыцарь, но без доспехов и манер.

– Только не просите протирать здесь пыль, – страдальчески протянул рыцарь.

– Я не настолько бессердечна, чтобы подвергать кого бы то ни было такому страшному испытанию, – серьезно ответствовала баронесса. – Просто помоги найти какую-нибудь вещь, которая решила бы мою проблему с переодеванием.

Парень изобразил на лице недоумение.

– Видишь ли, у нас, у баронесс, принято, – с немалой долей иронии продолжила Лукреция, – переодеваться минимум по два раза на дню. И я никак не ожидала, что здесь в моем распоряжении не будет горничной.

– Вам нужна горничная, чтобы просто переодеться? – с изумлением переспросил Ждан, делая такое ударение на слове «горничная», будто Лукреция требовала галеру, полную рабов.

– Хах, молодой человек, вы имеете очень смутное представление о туалете светской дамы.

Ждан хрюкнул:

– Неужели кто-то обязательно должен полировать ваш золотой горшок?

Баронесса замерла и посмотрела на своего помощника с некоторым недоверием, не зная, чего опасаться больше: того, что это шутка, или того, что нет.

– Тебе никто не говорил, что слово «туалет» имеет несколько значений? – осторожно спросила аристократка, в ту же секунду вставшая на скользкий путь просвещения.

– Ну конечно, есть будочка, та, что прямо за конюшней…

– Слово «туалет», – с нажимом произнесла Лукреция, беспощадно прерывая то, что могло обернуться лекцией об устройстве северных отхожих мест, – также означает одежду. Определенное количество вещей, которые надевает на себя человек. Туалет придворной дамы иногда может насчитывать до двадцати.

– Потрясающе! – восхитился мальчик. – Вы просто невероятная! И вы каждый день надеваете их все? Можно мне посмотреть?

Лукреция оглядела его мрачно и неодобрительно.

– Ладно-ладно, понял. Женские штучки и все такое. Давайте я помогу искать вам, а вы— мне.

– И что же ты ищешь? – с неподдельным интересом спросила баронесса, сразу же отбросив маску осуждения.

– Что-нибудь, в чем есть душа.

– Прошу прощения?

– В большинство вещей здесь вложили волшебство. Но есть еще и предметы, в которые волшебник может поместить часть своей или чужой души.

– И что тогда?

– Тогда предмет становится как будто бы осмысленным, иногда даже может разговаривать.

Лукреция представила говорящие сапоги, жалующиеся на несвежесть носков своего хозяина, но даже не улыбнулась.

– И зачем тебе такая вещь?

– Это эксперимент! Я хочу сделать волшебное животное!

– Надеюсь, не лошадь.

Лошадь, указывающая своему седоку, куда ехать, тоже была бы весьма анекдотична.

– Сначала попробую на куницах.

– А это законно? – с сомнением спросила баронесса, которую волновала также и моральная сторона вопроса.

– Вольга разрешил!

– Ну раз Вольга разрешил… – пожилая дама не пожалела сарказма. – Подожди, а где ты возьмешь куниц?

Ждан замялся:

– Я уже одолжил.

– Одолжил ли?

– Ну хорошо, взял. Я же потом верну – Нина ничего не заметит! Но вы-то откуда знаете? Уже шпионите за нами?

– Я просто внимательна к деталям. Возможно, и Нина тоже.

– Да что вы все ее так боитесь?! Ничего она мне не сделает!

– На вашем месте я бы не была в этом так уверена, молодой человек.

– Были бы, потому что она моя сестра. Не дороже же ей эти куницы, чем я?

Лукреция отметила новую для себя информацию и на секунду замешкалась с ответом.

– Ладно-ладно, – по-своему воспринял заминку Ждан. – Не беспокойтесь, она точно не узнает.

– Конечно, – лукаво кивнула баронесса, – только если куница сама ей не расскажет, когда ты над ней поволшбуешь.