Глава 4. Наедине

Зло дремлет в ожидании случайного путника, который окажется столь несчастлив забрести в эти гиблые земли.

Но если даже кто и окажется здесь, есть простые правила, которые могут помочь избежать верной гибели. Нельзя задерживаться долго на одном месте, нельзя пить, есть что-либо, произрастающее в этих местах. Необходимо избегать тумана, и, особливо важно, – любой ценой избегать здешней воды.

И никогда – под страхом смерти! – ничего нельзя уносить с собой. Или же оставлять здесь.

(отрывок из «Записки старого Боэля. Том четвертый»)

На бледном лице воина не было ни кровинки, лоб покрывала мелкая испарина. Вне всякого сомнения, сейчас он был без сознания и едва ли мог чувствовать боль от резкого соприкосновения с твердой поверхностью.

Принцесса боязливым движением коснулась мужского плеча, набираясь решимости. Не на кого было сейчас надеяться, и от осознания собственной беспомощности девушку лихорадило.

Аккуратно отодвинув край порванной ткани, Эллери изучила рану, из которой торчало древко с темным оперением. При мысли о том, что ей предстояло сейчас сделать, принцессу замутило, но она постаралась выкинуть из головы все лишнее и сосредоточилась на основной задаче.

Первым делом она завела коня вглубь чащи и замерла, прислушиваясь. Как учила ее когда-то Ниньи, поначалу самым важным было отыскать источник воды, и сейчас это могло стать настоящей проблемой.

Сквозь тихую песнь леса и утренние трели птиц сложно было расслышать журчание ручья, поэтому Эллери пришлось углубиться в чащу, постоянно оглядываясь на недвижное тело Бродяги. Отчего-то упускать его из виду – пусть даже на каких-то пару минут – казалось преступлением.

Ей повезло – пройдя совсем немного, принцесса услышала такой заветный слабый звук. Ноги сами вывели её к небольшому ручейку, весело пересекающему утопающую в зелени поляну.

С наслаждением окунув в него руки, принцесса брызнула себе в лицо полную пригоршню воды. Оторвав от нижней юбки несколько широких полос ткани, девушка тщательно прополоскала их в ручье, складывая в аккуратные квадраты.

Дольше оттягивать возвращение было нельзя. Собрав волю в кулак, принцесса вернулась к мужчине, с беспокойством отмечая первые признаки действия яда.

Холодная ткань легла на лоб мужчине – Эллери знала, что вскоре его тело зайдется в горячке. И это значило, что у нее оставалось не слишком много времени до момента, когда он придет в себя, и боль от всех ее действий обрушится на него. Поэтому все, что она должна была сделать, следовало начать прямо сейчас.

Набрав полные легкие воздуха, точно перед погружением на самое дно, Эллери осторожно разрезала тугую ткань и отодвинула лоскуты в сторону, освобождая место ранения. Затем, на мгновение закрыв глаза и вознеся короткую молитву, взялась за темное древко и с силой надавила, ломая дерево. Раздавшийся короткий хруст отозвался неприятной вибрацией во всех уголках ее собственного тела.

Она откинула в сторону остатки стрелы с оперением, что послушно лежали в ее руках, и сосредоточилась на обломанном куске дерева, торчащим из разворошенной алой плоти воина. Струйки крови стекали по плечу, орошая зеленую траву.

Мужчина не пошевелился, не издал ни единого звука. Следовало спешить, пока он не пришел в себя, – и Эллери благодарила небеса за милосердие, потому что проделать все это, слыша его стоны, она бы просто не сумела.

С тоской вспомнив теплые натруженные ладони няни, исцелявшие боль, казалось, одним своим прикосновением, Эллери приступила к самой пугающей части.

Влажной тканью промокнув кровоточащую плоть, девушка нащупала оставшееся древко и с осторожностью наклонила стрелу так, чтобы наконечник находился как можно ближе к поверхности тела воина. От напряжения принцесса взмокла, сердце колотилось так часто, что стук его перебивал все звуки окружающего леса. Даже если бы сейчас здесь появились недавние преследователи, она бы просто их не услышала, поглощенная неизбежным приближением решающего момента.

И вот миг, которого она так боялась, настал.

Держась за древко, Эллери, на мгновении закрыв глаза, с силой толкнула стрелу по направлению ее хода. С противным чавкающим звуком наконечник вспорол кожу, выходя с обратной стороны плеча. Убедившись, что он почти целиком покинул рану, девушка ухватила его пальцами и вытянула на поверхность, одновременно борясь с накатившей дурнотой при виде разворошенной плоти, залитой кровью.

Вот и все.

Рану следовало бы еще прижечь раскаленным железом и замазать воском, но сделать это девушка все равно не смогла бы, даже будь у нее под рукой необходимые инструменты.

Руки дрожали, воздуха не хватало, рваное платье все было испачкано бурыми пятнами, глаза застилала непролитая пелена слез. Медленным движением она вытерла липкие от чужой крови пальцы, стараясь не смотреть на зияющую рану.

Без всякого сожаления принцесса попрощалась с нижней юбкой – и тут же располосовала ее на повязки. Туго перебинтовала плечо Бродяги – и, обессилено привалившись к шершавому стволу дерева, принялась ждать.

Первые звуки пробуждения раздались через несколько часов, когда солнце стояло высоко в зените. Глухой стон, который Эллери поначалу приняла за скрип старого дерева, повторился спустя несколько мгновений.

Подскочив на месте, она дернулась в сторону раненого, с беспокойством вглядываясь в бледное лицо.

Мужчина с трудом открыл глаза. Сухие губы попытались исторгнуть какой-то звук, но не смогли. Эллери провела чистой влажной тканью по лицу мужчины, выжимая на него капли воды.

Бродяга снова что-то попытался произнести, но она не смогла разобраться слов.

– Повтори! – королевская дочь с трудом подавила отчаянное желание обеими руками вцепиться в мужчину, затормошить, привести в себя. Только страх за раненое плечо спутника остановил ее от этого. С паникой вглядываясь в обескровленное лицо с выступившей на нем испариной, она повторила:

– Что, что ты сказал?

– Я же говорил, – с усилием прохрипел воин, сглатывая. – Что из твоей затеи с поиском жениха не выйдет ничего путного для меня.

Слабая тень улыбки мелькнула на бледных губах, и от охватившего ее столь всеобъемлющего облегчения принцесса оставила без внимания непривычное обращение.

– Дурак! – она смахнула рукой выступившие слезы. – Как ты себя чувствуешь?

– Руку жжет огнем, – с гримасой боли шепнул он.

– Так и должно быть, – принцесса согласно кивнула. – Спустя несколько минут она заледенеет, затем снова начнется жар. А потом ты вновь потеряешь сознание.

– И сколько я буду в таком состоянии? – облизав капли воды на губах, хрипло проговорил он.

– Не могу сказать точно, – виновато проговорила она, вновь смачивая его лицо влажной тканью. – Знаю лишь, что пару дней ты точно не сможешь стоять на ногах.

Оглядевшись. Эллери проговорила с беспокойством:

– Вот только устроить бы тебя поудобнее.

Бродяга попытался принять сидячее положение, но боль в раненой руке оказалась слишком сильна, – мужчина замер, воздух с хрипом вырвался сквозь стиснутые зубы. Эллери хотела, было, возразить, помешать ему двигаться, однако наемник одним взглядом остановил ее от любых попыток вмешаться.

Несмотря на то, что передвижение потребовало немало сил, ни единый стон не сорвался с губ воина. И только достигнув цели и восстановив сбившееся дыхание, мужчина продолжил расспросы:

– Как далеко мы отъехали от замка? Нет, лучше так – сколько времени это заняло? – поправил он себя.

– Примерно час. Может больше, может меньше, – Эллери растерянно пожала плечами.

– Полагаю, нет смысла уточнять направление? – от тона произносимых слов девушка почувствовала себя виноватой.

Она качнула головой, не встречаясь с ним взглядом.

– В таком случае… – он задумался. – Раз нас до сих пор не настигла погоня, значит, все-таки удалось от них оторваться. Не так далеко от замка вашего дяди есть надежное место, где мы могли бы провести некоторое время – пока я не оправлюсь. Осталось понять, удалились мы от него или же приблизились.

– Сейчас тебе нельзя снова ехать, – быстро проговорила Эллери. – Рана может открыться.

Про возможное заражение крови, что было нередким спутником подобных ранений, она даже не стала упоминать, боясь накликать беду.

– Но и оставаться здесь нельзя, – справедливо возразил он. – Предлагаю компромисс: как только мне станет лучше настолько, что я смогу держаться в седле, мы покинем это место.

И вновь в его взгляде читалось молчаливое предупреждение, вняв которому, Эллери не стала спорить, полагая, что улучшение наступит нескоро.

Как она и предсказывала, спустя короткий промежуток времени Бродяга вновь потерял сознание.

Принцесса придвинулась ближе и присела рядом с ним – так, чтобы тело мужчины опиралось на нее. Его голова устроилась на ее плече, и девушка мимолетно улыбнулась этому, представив реакцию кого-либо из напыщенных придворных дам при виде этой картины. И позволила себе закрыть глаза.

Мужчина пришел в себя первым. Эллери ощутила сквозь сон, как тело воина напряглось, тяжесть от его головы исчезла с ее плеч – и девушка проснулась.

Губы воина были плотно сжаты, в темных глазах назревала буря – очевидно, Бродяге тяжело было примириться с собственной немощностью. Но мертвенная бледность с лица ушла, похоже, ему и впрямь становилось лучше.

Все попытки Эллери уговорить наемника остаться здесь хотя бы еще немного, потерпели крах.

В итоге мужчина заставил коня опустить тело на землю – девушка широко открытыми глазами наблюдала, как умное животное, послушавшись команды, послушно припало на колени, перенесло вес на задние ноги и, наконец, медленно легло на бок, позволив всадникам без труда взобраться на себя.

Бразды правления вновь достались принцессе – но на сей раз дорогу воин выбирал сам. Всем телом навалившись на принцессу, на ухо он ей шептал указания, куда повернуть, а где остановиться, чтобы осмотреться. Из-за раненого Бродяги они могли двигаться лишь спокойным шагом, не позволяя лошади переходить на привычный бег. И на протяжении всего пути девушка терялась в догадках, каким образом наемнику удавалось находить какие-то только ему одному известные ориентиры в таком, казалось, однообразном пейзаже вокруг.

На этот раз прикосновение его руки не вызывало столь ярких эмоций, как в первый раз. Сейчас Эллери куда больше волновало его здоровье, чем собственные необъяснимые ощущения в ответ на его близость.

Беспощадное солнце щедро разливало лучи на едущих куда-то в неизвестность всадников, и принцессе становилось все сложнее удерживать поводья. Как себя ощущал раненый наемник, девушка боялась даже представить. Только шепот у ее головы и ощущение тяжести свидетельствовали, что он все еще оставался в сознании.

Они проехали под густыми арками склонившихся крон деревьев, миновали огромное количество троп и развилок, прежде чем после очередного поворота перед уставшим девичьим взором, наконец, предстал деревянный дом.

Если бы не Бродяга, ей бы никогда не удалось обнаружить это место – настолько замысловатая дорога вела к нему!

Небольшой и довольно уютный на вид, он смотрел на путников единственным окном, сбоку виднелась дверь и ведущая к ней заросшая тропинка. Не вился дым из трубы, никто не торопился встречать усталых путников – Эллери предположила, что здесь никто не живет.

Однако изнутри дом выглядел вполне обжитым. В умывальнике была вода, в углу рядом с камином громоздилась стопка дров, на столе у окна лежали книги. У задней стены располагалась кровать, застеленная несколькими выделанными шкурами, напротив нее высились полки, под ними стояла пара массивных сундуков. Словно по заказу в дальнем конце комнаты располагалась скамья с наброшенными поверх нее шкурами.

Пока принцесса с любопытством оглядывалась, мужчина дошел до кровати и тяжело опустился, закрывая глаза.

Эллери одного взгляда хватило, чтобы понять, что ему вновь становится хуже. Грудная клетка воина часто вздымалась, на лбу выступила испарина, лицо побелело.

– Надо снять одежду, – обеспокоенно проговорила она, подойдя к нему и приложив ладонь к горячему лбу. – И сменить повязку.

Он с трудом приоткрыл глаза – в мутном взгляде его читалась усталость и боль. Не прекословя, мужчина позволил ей стянуть рукав со здоровой руки, медленно вытянуть подол из-под спины и аккуратно освободить больную руку.

Эллери один за другим стянула с него сапоги, и огляделась, пытаясь отыскать необходимые сейчас предметы.

– Вода есть в ведрах у двери, – хрипло проговорил мужчина, угадав ход ее мыслей. – Чистое полотно – где-то на полках.

Вооружившись тканью, девушка вновь присела у кровати, с осторожностью снимая окровавленную повязку.

Как принцесса и опасалась, кожа вокруг раны выглядела красной и воспаленной.

Пока она невесомыми движениями вытирала кровавые разводы, дыхание лежащего перед ней мужчины выровнялось, глаза закрылись. И если бы не подрагивающие во сне веки, Эллери решила бы, что он вновь провалился в беспамятство.

Пользуясь моментом, королевская дочь медленно провела влажной тканью по обнаженной шее, мгновение помедлив, прежде чем коснуться груди. Если бы воин находился в сознании, она бы никогда не посмела продолжить. Но пока Бродяга спал…

Влажная ткань мягко путешествовала по голой коже, и любопытствующий взгляд девушки следовал за ней. Как странно было так близко находиться с обнаженным мужчиной – пусть его нагота и была всего лишь по пояс! Широкая грудная клетка, вздымающаяся в такт дыханию, поросль волос, уходящих куда-то вниз, за пояс брюк, небольшие темные соски, коснуться которых – пусть даже тканью – она так и не решилась, – все это зрелище вызвало в сердце Эллери небывалое прежде смятение.

Запутавшись в захлестнувших ее чувствах, принцесса накрыла спящего мужчину, и – коли хозяин в силу ряда причин не мог ей устроить экскурсию – решила осмотреть комнату самостоятельно. Она просто не могла устоять соблазну пристально разглядеть каждый предмет, каждую вещь в этом странном и непривычном месте.

Чем дольше дочь короля находилась в этом доме, тем сильнее он ей начинал нравиться. Обстановка не шла ни в какое сравнение с роскошью дворцового убранства, но отчего-то именно здесь Эллери наконец-то ощутила себя в безопасности. Вне назойливого окружения придворных, без постоянного ощущения на себе десятка завистливых взглядов, без привычного вечного шепотка за спиной. Было заметно, что, кто бы ни обставлял помещение, делал он это, прежде всего, для своего удобства, а не за тем, чтобы пусть пыль в глаза окружающим или поразить случайных гостей дорогой мебелью и безделушками.

Выйдя за дверь, принцесса завороженно огляделась. Ей даже показалось, словно она очутилась в каком-то другом мире, – мире без погонь и преследователей, без вязких болот и отравленных стрел, в мире, где любимый человек никогда бы не смог ее предать. Вокруг радостно пели птицы, которым неведома была печаль на сердце, ласковое солнце золотило сочную зелень, заросшая тропинка под ногами приветливо звала отправиться с ней куда-то вперед, под сень величественной чащи, что призывно шелестела листвой.

Эллери шагнула вперед, раскинула руки навстречу теплому ветру, который не преминул тотчас же встрепать небрежно заправленную за ухо рыжеватую прядь, – и на несколько мгновений позабыла все свои тревоги, растворившись в окружающем ее великолепии.

Проведя в этом состоянии покоя и гармонии несколько прекрасных минут, девушка расседлала уставшего коня и пустила его пастись возле дома, после чего с легким сожалением вернулась в дом, чтобы убедиться, что сон наемника по-прежнему крепок. И почти сразу же по возвращении желудок девушки решил недвусмысленно напомнить о своем существовании, а также намекнуть, что ему, отличие от своей хозяйки, одного любования природой для поддержания жизнедеятельности было явно недостаточно.

Вняв его настойчивому гласу, Эллери спохватилась, что в последний раз действительно ела давно, и попыталась отыскать что-нибудь съедобное.

Вспомнив, что во время импровизированного знакомства с домом в миске на столе она встречала жесткие плоские лепешки, похожие на те, что пекла служанка для дворовой детворы, принцесса решила рискнуть. Конечно, это блюдо не могло идти в сравнение с тем, что каждый день она ела во время дворцовых трапез, но сейчас слегка зачерствевшие лепешки показались ей божественно вкусными.

Остаток этого во всех смыслах непростого дня закончился быстро – стоило девушке только прилечь на мягкие шкуры и закрыть глаза, как она провалилась в сон. И пришла в себя только на пороге нового дня, когда настойчивые лучи солнца нахально облюбовали себе место на ее лице.

Первым делом она посмотрела на Бродягу и, встретив ясный взгляд, с облегчением поняла, что ему стало лучше.

Заметив, что мужчина попытался привстать, опираясь на локти, Эллери поспешила его остановить.

– Еще может быть рано.

Он изучающе взглянул на Эллери. Медленно перевел взгляд на укрывавшую его шкуру, на оголенную грудь, выглядывающую из-под плотного полотна, на обнаженные плечи, прислушался к своим ощущениям. И вновь поднял глаза на покрасневшее лицо девушки, во время импровизированного осмотра старающуюся смотреть куда угодно, но только не на воина.

– Вы раздели меня? – с оттенком недоверия произнес он.

– Ты сам помог мне это сделать, – скромно напомнила она, слегка покривив душой. Не стоило ему знать, сколь на самом деле был ничтожен его вклад.

Мужчина промолчал, и она была за это ему благодарна.

– Как твое самочувствие? – нарочито бодрым голосом начала девушка,

Бродяга вновь прислушался к себе.

– Ощущаю себя крайне странно, – наконец, медленно проговорил он.

– Почему? – моментально встревожилась Эллери. – Что-то еще беспокоит, кроме руки? Где болит?

– Ничего не болит, – в его взгляде плескалась несвоевременная сейчас задумчивость. – Странно от того, что миледи носится со мной, словно наседка вокруг выводка цыплят. Я не удивлюсь, если вы еще и молитвы надо мной читали, пока я был без сознания.