– Прости, не думал, что это так шокирует тебя. Просто я переживаю за твоё здоровье. Может, ничего нет, и это всего лишь стресс. – Он нежно погладил мою руку. – Я очень переживаю за твоё эмоциональное и психическое состояние. – Официант расставил на столе дорогие блюда, к которым я уже вряд ли притронусь и отошёл, а Стас, взяв вилку, серьёзно сказал: – Именно поэтому я принял решение отправить Нильсу на месяц в частную закрытую школу в город Кито.

– Я не дам разрешение.

– Поздно, милая, Нильса вместе с няней уже там, и именно ты подписала разрешение.

– Когда? – крикнула я, не стесняясь посторонних людей. Он снова провоцировал меня, но я не понимала.

– Эла, ешь, пожалуйста. Твоё поведение только подтверждает необходимость показать тебя доктору Лопезу.

– Это мой ребёнок. Не твой! Я не позволю никому распоряжаться её жизнью без моего ведома.

– Но ты подписала разрешение.

Я напрягла мозг, вспоминая, когда успела подписать бумаги, которые дал Стас. Но такого не припоминала. А в бессознательном состоянии я вряд ли способна поставить подпись.

– Тебе лучше со мной не спорить, любимая. Я ведь стараюсь во блага нашей семьи. Надеюсь, ты не забыла, кто я и на что способен. Один звонок в дверь, и ты легко ставишь подпись, ни о чём не подозревая.

«Один звонок в дверь…»

Цветы!

Неделю назад Стас прислал цветы в качестве извинения. Доставщик попросил расписаться. И я… Нет! Поверить не могу!

Послав его крепким русским словом, я вышла из-за стола и просто ушла. Пусть сам жрёт своих кальмаров. Кито! Мать его, теперь мне предстояла поездка в Кито. Сначала меня разозлила эта мысль, а потом обрадовала. Кито – другой город. Взять Нильсу и уехать. Так даже проще. И сделать это надо раньше, чем он запрячет меня в психушке.

Из ресторана я поехала к детективу. Не надеялась застать его на месте, а звонить боялась. Почему-то мне показалось, что Стас дошёл до того, чтобы установить шпиона на мой телефон. Раз он способен на хитрости с подписью, значит, и жучок или ещё какое приспособление для него не проблема.

«Он псих», – звучали в голове слова Дениса.

И тут я вспомнила, что могу попросить его помощи. Но позже.

– Здравствуйте! Могу я видеть детектива Замбрано? Я по срочному вопросу. Передайте, что его спрашивает Эла Ринальди.

Секретарша быстро взяла трубку и набрала номер детектива. Ждать меня не заставили. При встрече Хосе Замбрано выразил радость и сказал, что как раз собирался связаться со мной.

– Есть новости?

– Грандиозные! Боюсь, вам больше никогда не назвать Кати подругой. Дело в том, что она всегда была рядом с вами.

– В каком смысле?

– Лучше, – он открыл верхний ящик стола, – взгляните на эти фотографии.

У меня в руках оказалась толстая стопка снимков. Почему-то Замбрано предпочитал старый проверенный способ распечатки фотографий современным гаджетам. Впрочем, меня это мало волновало. А вот содержимое фотографий заставило мой рот широко открыться.

Вот уж не подумала бы! Кати и… Стас???

***

Мали, г. Гао

2030 год

Лёгкое похлопывание по щеке привело меня в чувство. Лоб был мокрым, тело ломило так, что хотелось оторвать конечности.

– Эла? Эла? Проснулась? – После моего кивка, Аня с облегчением вздохнула. – Слава Богу! Я нашла жаропонижающие, антибиотики и мазь от ушибов. Скоро ты поправишься.

– Спасибо, – прошептала я с улыбкой.

– Надеюсь, ты не подумала, что я сбежала? – Аня уже наносила мазь на мою распухшую лодыжку.

– Именно так я и подумала.

– Ну и дурная. Ты спасла мне жизнь, и я тебя спасу. У меня нет познаний в медицине, но путешествия по Африке научили кое-чему… в том числе, доставать эти самые лекарства. Я не безнадёжна. Вот, а теперь, выпей таблетки и поспи ещё.

Засыпая, я бредила. Мне мерещились чёрные лица, шум мотора и бесконечная дорога…

В Нигерии мы не задержались. Всю ночь ехали без остановки. Я попыталась выпросить наши с Аней паспорта, но человек, сидящий рядом с водителем, в грубой форме объяснил, что нам пересекать не одну границу и нет смысла бесконечно собирать и раздавать паспорта.

Не знаю, сколько прошло времени. Для меня будто год пролетел, а Аня насчитала почти пять суток до следующего пункта назначения. В дороге нам раздавали сухой паёк и воду. Останавливались мы часто, чтобы справить нужду и размять ноги. В каком-то из городов нам разрешили погулять по базарчику. В автобус не вернулось два человека, и их ждать не стали. С тех пор я отказалась далеко отходить от автобуса.

Наконец, прибыв в Бенин, мы остановились на ночлег в каком-то доме в городе под названием Канди, как мне сказали, торговый центр страны с фермами и полями. Комната, в которую нас поселили, была без кроватей. То есть спали мы на полу.

Ночью мне на талию легла рука какого-то наглого мужчины. Я вежливо сказала «нет». И он отодвинулся. Я повернулась к Ане и хихикнула:

– Будет он меня ещё в этой толпе насиловать. Идиот!

Однако идиот не совсем оказался идиотом. Мой отказ он так просто не оставил.

Спустя трое суток, когда мы приближались к границе Буркина-Фасо, этот извращенец снова подсел ко мне и нагло начал щупать мои исхудавшие ляжки.

– Эй! – громко запротестовала я. – Тебе не кажется, что это нахальство?

– Ты же хочешь, – ответил губошлёп (у парня были просто нереально большие губы).

– Руки убрал! – злилась я.

Аня не понимала французский, поэтому напряглась и не знала, что делать.

– Эла, давай просто пересядем?

– Куда? Тут яблоку негде упасть.

Люди смотрели на нас, но не делали ровным счётом ничего. Может, у них так принято? Даже когда между нами завязалась борьба, ни один человек не пришёл на помощь. А женщина, что сидела ближе всех ко мне, отодвинулась подальше. От Ани и её криков тоже никакой пользы не было.

– Я всё равно отымею тебя. Поля большие, а растительность там густая.

Водитель громко гоготнул, и до меня дошло, что они решили развлечься. А кто, как не иностранка, лучше подходит на эту роль?

Я плюнула губошлёпу в лицо. В ответ получила пощёчину. Кто-то вскрикнул. Может, я. А может, Аня. Я слышала смех спереди. А негры отодвинулись ещё дальше, прилипнув друг к другу вплотную. Губошлёп довольно улыбался во все свои зубы, гнилые и жёлтые. Меня затошнило.

Попятившись, я пыталась оттолкнуть его ногами.

– Сейчас повеселимся! – крикнул он, а потом послышалось «кряк».

Убрав от лица руки, я увидела очень смуглого мужчину, не негра. Его рука крепко сжимала горло моего обидчика. Он говорил на непонятном мне языке, а губошлёп кивал, испуганно глядя в глаза мужчине. Аня обняла меня. Впереди смех стих. Смуглый мужчина сел рядом и остаток дороги не отходил от нас.

Все наши попытки разговорить его оказались тщетными. Он не понимал французского.

***

Эквадор, г. Куэнка

2028 год

«Эла, я только что узнал кое-что важное. Файлы прикрепил в этом письме. Тебе нужно бежать. Срочно! Я взломал наши старые пароли и нашёл шпиона. Через специальный код мне удалось проникнуть на его территорию. Стас больше не использует тот логин, но данные, к счастью для нас, сохранились. Читай переписку с его якобы бывшей подружкой и сама всё поймёшь. Ты в логове зверя, милая моя подруга».

Я посмотрела на дату. Письмо пришло почти месяц назад. Как я могла проигнорировать его?

Прикреплённых файлов было всего три. Дома я не собиралась их читать. Взяла компьютер, села в машину и погнала в своё тайное местечко. Когда-то Джон показал мне то кафе на холме. Стас меня там не найдёт. Телефон я оставила дома. Пусть поволнуется.

Удобно устроившись под соломенным навесом, я заказала ужин и на несколько минут застыла, разглядывая открывшийся мне вид. Над городом висела белая вата из облаков, настолько густая и плотная, что создавалось впечатление, будто это полотно нас вот-вот накроет. Холмы тёмной волной закрывали горизонт. А впереди тянулись сотни домиков с коричневыми черепичными крышами, разбавив несколько унылый пейзаж красками. Джон любил это место именно поэтому – Куэнка приобретала здесь особый вид.

Ну да, и потому, что здесь вкусно кормят.

Уловив носом ароматы мясных котлет, я повернулась к столу. Достала компьютер, а пока он включался, я принялась уплетать салат и котлеты.

До няни дозвониться так и не удалось. Умные часы с ручки Нильсы, вероятно, сняли. Связаться с ними стало невозможно. Стас отлично постарался.

Первый файл открылся, и я увидела что-то вроде распечатки переписки двух людей. Имён не значилось. Вместо них я видела длинные комбинации из цифр. Денис сделал пометку, что красный номер принадлежит девушке, а синий – Стасу.

Сердце забилось чаще. Может, стоило выйти за него замуж, чтобы узнать его тайну до конца? Если бы я его к себе не подпустила, то не факт, что он бы отстал.

Первое предложение, которое я прочитала, принадлежало его подружке – той самой девушке, которая плеснула ему в лицо кислоту.

Красные цифры: «Не могу поверить, что ты её нашёл!»

***

Мали, г. Гао

2030 год

Из форточки дул сильный ветер, обдавая моё лицо прохладой. За несколько дней нестерпимой жары, я впервые чувствовала облегчение.

Автобус пересёк последнюю границу. Мы были в Мали. Первое, что мы получили здесь – фрукты. Никогда раньше я не ела манго и апельсины с таким аппетитом. Может быть, нам никто бы их не дал, если бы не тот безымянный спаситель. Он принёс целую чашку, поставил перед нами и ткнул пальцем, говоря таким образом, чтобы мы ели.

Казалось, всё позади. Я собиралась забрать наши с Аней паспорта и сваливать. На полях работать ни я, ни Аня не горели желанием. Для того, чтобы выехать из Мали, да и из Африки в целом, я намеревалась найти другой способ.

Но паспорта нам отказались отдать. Я попробовала попросить своего спасителя помочь, но он развёл руками. То ли не понял, то ли не хотел ссориться с главарями.

Расстроенная я пошла за всем «стадом» негров в дом, где нам предоставили ночлег. На этот раз кровати в комнатах были, и женщин заселили отдельно. К тому же нам предоставили баню. Не русскую, конечно, но в ней была вода и мыло. За несколько недель, что мы провели в дороге, казалось, грязь с кожи можно было соскребать наждачкой.

Мы мылись с Аней по очереди. Сначала я караулила, она мылась. Потом наоборот.

Выспавшись, я настроилась на побег. Однако без паспортов нам будет сложнее. Я не могла снова вернуться к тому, с чего начала и искать документы. Денег было мало, и они нам были нужны совсем на другие вещи.

Я разбудила Аню раньше на целый час. Все работники должны были собраться возле автобуса в шесть утра. Я открыла глаза в четыре тридцать.

Небо было ещё тёмное, когда мы выбрались на улицу. Я подбежала к автобусу, приложила ладошки и стала шарить глазами по кабине. И да! Все паспорта лежали в нише рядом с коробкой переключения передач.

– Нам надо открыть дверцы автобуса.

– Как? А если сигнализация?

Я усмехнулась.

– В Африке? Да ещё на таком драндулете как этот? Не смеши.

Поискав тонкую крепкую досточку, я начала разъединять створки передней двери. И они почти поддавались, только сил не хватало. Аня подцепила боковую резинку пальцами и стала мне помогать. Мы ослабли. Ничего не получалось.

Мы мучались около получаса, обливаясь потом. А потом я, разозлившись, взяла камень и разбила окно со стороны водителя. Подпрыгнула и открыла дверцу, засунув руку внутрь и дёрнув за ручку. Я не обращала внимания на хлещущую кровь из свежей раны. Стекло впилось в кожу, но это меня не волновало. Я всего лишь шикнула от боли, потом забыла.

– Быстро, Ань! Ищи наши паспорта! Я наделала шума. Сейчас они проснутся, и нам крышка.

Вывалив все документы на сиденье, мы, не открывая корочек, разыскали российские паспорта. Среди африканских таких было всего два – наши с Аней.

Мария Шафинская и Дина Саудовская вновь на свободе.

Радуясь и одновременно прибывая в паническом страхе, мы с Анькой рванули от автобуса.

И тут же были схвачены…

Я до сих пор вспоминала те моменты с содроганием, хотя прошло несколько дней. Пришлось побороться, не имея для этого сил. Меня несколько раз ударили в живот, а потом палкой стукнули по голеням. Ане заламывали руки. И только чудо помогло нам вырваться – случайно проезжавшая мимо патрульная машина.

Убегая, я подвернула ногу. Мы попали под ливень и почти три с половиной часа провели под холодным дождём, не имея шанса найти укрытие. Гао – это не город, застроенный многоэтажками. Это жуткое место, скажу я вам. Пустырь с разбросанными то тут то там постройками.

К счастью, нам удалось попроситься к женщине в дом. Аня дала денег. Мало, но женщина была рада и этому. Она дала нам комнату в самом конце коридора, где нас никто не трогал. Несколько раз она угощала нас ужином или обедом.

Когда я начала выздоравливать, то предложила помощь по дому, чтобы пожить у неё ещё немного. Мы пекли с Аней лепёшки; вылизывали пол, ползая на карачках; подметали двор, кашляя и задыхаясь от пыли. Зато было, где спать.

К концу июля мы перезнакомились со всеми жителями улицы. Я возила фрукты на базарчик, управляя очень шумным скутером. Аня занималась стиркой.

И вот случилось долгожданное чудо.

– Ань! – я влетела в нашу комнату, сияя ярчайшей улыбкой. – Ты не поверишь! Мы скоро выберемся отсюда!

Она зашивала дырку на своих шортах, поэтому укололась, когда я ворвалась и закричала.

– Надеюсь, твоя новость стоит того, чтобы я потерпела боль, – буркнула она.

– О да! На базаре есть один мужичок. Он пообещал мне интернет. Я попробую связаться со своим давним другом Денисом. Он вытащит нас отсюда!

Слов больше не последовало. Мы обнялись и запрыгали, кружась, пока не упали. Хохот стоял на весь дом.