У вокзала я вышла из машины, огляделась. Мне всегда было неспокойно, если приходилось оставлять ее там, где много народу, – уж слишком вызывающий, дорогой автомобиль, а отец так и не поставил сигнализацию.
В зале ожидания я вдруг почувствовала, как больно защемило сердце. По всей вероятности, это просто нервы. Так много событий за такой короткий промежуток времени! Никакое сердце не выдержит. Я купила стакан холодного апельсинового сока и стала пить мелкими глотками, не переставая оглядываться по сторонам. Мне казалось, что кто-то за мной наблюдает, следит за каждым моим шагом. Господи, и какого же черта меня сюда принесло! Сидела бы дома, писала картины и не влезала ни в какие истории. Вспомнив о Викторе, я поняла, что медлить нельзя, в любой момент с ним может что-нибудь случиться.
Я спустилась к автоматическим камерам хранения и подошла к нужной ячейке. Неподалеку от меня стоял молоденький парень и пытался запихнуть в небольшую ячейку довольно увесистую сумку.
– Она не влезет, – сказала я.
– Что? – Парень удивленно посмотрел на меня и опустил сумку на пол.
– Я говорю, что ваша сумка не влезет. Вы зря стараетесь, только время теряете. За билетными кассами есть обычная камера хранения, лучше всего обратиться туда.
– Там дороже, – смущенно сказал парень и снова принялся запихивать свою сумку в ячейку. – Должна залезть, зараза, – пробурчал он себе под нос.
Неожиданно он оказался рядом со мной.
– Может, в эту попробовать…
От растерянности я потеряла дар речи, но, увидев, как этот идиот стал пихать свою сумку в ту самую ячейку, которая предназначалась для того, чтобы я положила в нее деньги, взяла себя в руки и постаралась его оттолкнуть:
– Вы что себе позволяете?! Это моя кабин – ка! Немедленно отойдите! Идите откуда пришли!
– Ты ее что, купила? Вот когда ты ее вы купишь, тогда и командуй. Попробую запихать сюда, а та, по-моему, поломана.
– Они все одинаковые. Тут целая куча свободных ячеек. Почему вы прицепились имен но к моей?! – Я чувствовала, что еще совсем немного, и у меня начнется самая настоящая истерика.
– Ну так и иди к другой, если их целая куча, – небрежно бросил парень и со всей силы стал запихивать свою сумку.
Мне показалось, что вот-вот он ее туда запихнет. Мне стало совсем плохо, потемнело в глазах. Я стала его оттаскивать. Парень покраснел до кончиков ушей, резко меня оттолкнул и злобно прошипел:
– Что тебе нужно, придурочная? Отвали! Сумка уже почти залезла.
Сжав кулаки, я зло крикнула:
– Ну, придурок, я тебе сейчас устрою! Бросившись наверх, я добежала до первого попавшегося дежурного милиционера:
– Товарищ милиционер, там хулиган ячейки ломает!
Посмотрев на мое перепуганное лицо, милиционер не заставил себя долго уговаривать и последовал за мной. Как только мы спустились к автоматическим камерам хранения, я с ужасом увидела, что парень запихнул в кабинку уже большую часть своей сумки. Я бросилась на него с кулаками, бормоча:
– Вот сволочь, ну откуда ты свалился на мою голову. Немедленно вытаскивай свою сумку, или я сдам тебя в милицию!
Парень заметил милиционера и что есть силы надавил на сумку. Сумка вошла в ячейку на удивление быстро. Парень потер руки и по смотрел на меня довольно. Ничего не понимающий милиционер подошел к нам ближе.
– Вы что тут безобразничаете? – строго спросил он.
– Ничего я не безобразничаю, просто поставил свою сумку.
– Но ведь она же у вас туда не влезала?
– Влезла, – улыбнулся парень и опять потер руки. – Куда б она делась.
Милиционер попросил молодого человека показать документы. Проверив, отдал их владельцу и тихо сказал мне:
– Девушка, вы успокойтесь, ничего страшного не произошло. Все в порядке. Человек просто положил сумку…
– Такие сумки нельзя класть в ячейки. Он же ее вытащить не сможет. Есть же обычные камеры хранения.
– Но ведь сумка вошла…
– Если бы вы только видели, как он ее туда запихивал! И вообще, это моя ячейка!
– Тут личных ячеек нет, – сурово сказал страж порядка, отдал честь и пошел наверх.
Что же делать? Надо попытаться уговорить этого парня. Я дружелюбно посмотрела на него и ласково произнесла:
– Понимаешь, мне эта ячейка позарез нужна. Будь другом, уступи ее мне.
– Не уступлю. Мало того что ты на меня с кулаками кидалась, так еще и мента привела. Стукачка хренова. Отвали, я хочу код выставить, а при тебе это делать не буду.
– Послушай, хочешь, мы достанем твою сумку и отнесем в нормальную камеру хранения? Я за все заплачу и даже дам тебе денег на бутылку хорошего коньяка. Так сказать, плачу отступные.
– Ты что, богатая, что ли? – усмехнулся парень и оглядел меня с ног до головы.
– Нет. Просто у меня выхода нет. Мы с одним моим знакомым договорились, что именно в эту ячейку я должна положить свой пакет, а он придет и заберет его.
– А с чего ты взяла, что эта ячейка должна быть свободна? Не я, так кто-нибудь другой бы ее занял.
– Он обещал, что она будет свободна, – задумчиво сказала я.
– Тогда ты положи свой пакет в другую ячейку и запомни ее код. Потом позвонишь ему и дашь другие координаты.
– Боюсь, что он больше не выйдет со мной на связь… – Я почувствовала, как на глаза навернулись слезы.
Наверное, это как-то повлияло на парня. Он махнул рукой и растерянно пожал плечами:
– Ладно, твоя взяла. Только ты за все платишь и покупаешь мне коньяк.
– Конечно! – обрадовалась я.
Следующие полчаса мы, смахивая пот и переводя дыхание, поочередно пытались вытащить сумку из кабинки. Когда наконец нам это удалось, я радостно захлопала в ладоши:
– Ну, а теперь отволочем твою сумку в камеру хранения!
– Сначала ты положи свой пакет, а то, пока мы ходим, твою кабинку опять кто-нибудь займет.
Я посмотрела на пакет и перевела взгляд на парня. Видимо, парень понял мое замешательство и отвернулся.
– Можешь выставлять код. Я не смотрю. Мне твой пакет и даром не нужен.
Я подумала, что последнюю фразу он сказал зря. Если бы он только знал, что в нем лежит… Выставив код, я окинула ячейку любящим взглядом и глубоко вздохнула.
– Дело сделано. Можешь поворачиваться. Поднявшись к обычной камере хранения, мы сдали его сумку, я заплатила за ее хранение. Молодой человек бережно положил квитанцию себе в карман и подозрительно посмотрел на меня:
– Ну а как насчет коньяка?
– Как обещала, – улыбнулась я и повела его к буфету. – Куда едешь? – нехотя поинтересовалась я для того, чтобы хоть как-то нарушить нелепое молчание.
– В Хабаровск, к родителям.
– Далеко.
– Привык. Я к ним каждый год приезжаю. На самолете очень дорого, приходится трястись на поезде. Главное, чтобы нормальная компания попалась. С нормальной компанией и дни быстро летят.
У стойки буфета я сказала:
– Выбирай свой коньяк. Ты выбираешь, я плачу. Будешь угощать им свою компанию.
– Я же не знаю, какими деньгами ты располагаешь…
– Выбирай, что нравится. В пределах разумного, конечно.
Парень остановил свой взгляд на «Белом аисте» и решительно показал на него пальцем. Оплатив коньяк, я с гордостью протянула его своему новому знакомому:
– Держи. Ты даже не поверишь: сегодня ты спас жизнь одному человеку.
– Какому еще человеку?
– Это тебе не обязательно знать. Главное, что ты освободил эту чертову ячейку. Ну ладно. Было очень приятно познакомиться. Счастливого пути. В поезде со своей компанией обязательно вспомнишь обо мне, как только достанешь коньяк.
Парень повертел в руках бутылку и усмехнулся:
– Ты знаешь, сначала это знакомство показалось мне совсем неприятным, а теперь даже ничего. Я даже не знаю, как тебя зовут.
– Женя.
– А меня Олег. Женька, а ты что такая белокожая? Солнца, что ли, боишься?
– Боялась, а теперь я уже ничего не боюсь. Как только разгребу дела, обязательно пойду в солярий.
Олег посмотрел на меня как-то печально и грустно сказал:
– Ну ладно. Я пойду. Не буду тебя больше задерживать.
– Удачной дороги, – весело подмигнула я и зашагала к выходу.
Оглянувшись, я увидела, что Олег все так же грустно смотрит мне вслед, и махнула ему рукой.
На улице я подняла голову и посмотрела на солнышко. Показалось, что оно тоже на меня смотрит и протягивает мне свои добрые, заботливые лучи. К черту эту ночную жизнь! Никаких свечей! Никаких жалюзи! Мне больше некого бояться и не от кого прятаться. Как только удастся решить вопрос с Робертом, я обязательно поеду на пляж и поваляюсь на раскаленном песке. Я буду радоваться как ребенок, радоваться до слез. И эти слезы будут понятны только мне одной, потому что никто не поверит, что я лежу под жгучим солнцем в первый раз в жизни. В первый раз… Теперь многое будет в первый раз…
Подойдя к стоянке, я резко остановилась: рядом с моим лимузином крутились двое мальцов. Один ковырялся в замке, а другой посматривал по сторонам – не идет ли хозяин. Не успела я сообразить, как они оказались в машине. Очнувшись, я замахала руками и закричала так громко, насколько хватило сил:
– Угоняют! Машину угоняют! Милиция!!!
Я услышала, что заработал двигатель, и в ту же секунду раздался страшный взрыв. Упав на землю, я обхватила голову руками. Гудело в ушах.
Мне не верилось, что я осталась жива. И что вообще все это происходит в реальности. Вой милицейской сирены заставил меня поднять голову, и я с ужасом увидела то, что осталось от лимузина. Мощный взрыв изуродовал и несколько соседних машин. Я села на землю и громко зарыдала. Не знаю, сколько времени я так просидела, пока ко мне не подошел сотрудник милиции и помог встать. На месте взрыва собралось много народу. Люди в форме омоновцев взяли стоянку в плотное кольцо, отгоняли ротозеев на безопасное расстояние.
– Опять террористический акт! – судачили в толпе. – Как дальше жить, если взрывают прямо в центре города?..
– Диверсия! – не унимался кто-то.
– Вокзал хотели взорвать!
– Вы хозяйка машины? – услышала я голос милиционера, который помог мне встать.
– Я шла к машине, а ее хотели угнать, – пробормотала я и с ужасом посмотрела на обгоревшие останки двух угонщиков.
– Вам повезло, на их месте могли быть вы. У меня перехватило дыхание, хотелось кричать, забиться в истерике. На их месте могла быть я… Господи, а почему именно я?! Получается, что кто-то хотел меня убить… Но кто? Виктор? Нет, ему самому нужна помощь. Тот, кто его держит?
– Вам придется проехать в отделение, – сказал милиционер. – Эксперты уже принялись за работу. По всей вероятности, сработало взрывное устройство.
– Да, конечно, сейчас. Но… мне нужно в туалет. Мне очень плохо, – прошептала я и, пошатываясь, направилась в сторону вокзала. Перед глазами плыли желтые круги, в ушах гудело, а сердце билось с такой бешеной скоростью, что мне казалось, еще немного, и оно просто выскочит из груди. Наверное, я была очень грязная, потому что черт знает сколько времени пролежала на асфальте. Спустившись в автоматическую камеру хранения, я подошла к ячейке, куда еще совсем недавно положила пакет с долларами. Дрожащими руками набрала нужный код и открыла дверцу. Ячейка была пуста. Не поверив своим глазам, я сунула внутрь голову. Пусто. Получается, что в тот момент, когда взорвалась моя машина, кто-то забрал деньги. Крепко держась за перила, я стала медленно подниматься в зал. Я едва держалась на ногах.
Меня хотели убить те люди, которые держат Виктора, пронеслось у меня в голове. Пока я возилась с ячейкой, они положили в машину взрывное устройство. Но зачем? Кому нужна моя смерть? Опершись на перила, я присела на ступеньку и поняла, что дальше просто не могу идти. В этот момент кто-то обнял меня за плечи.
Это был тот же самый милиционер, который совсем недавно поднимал меня на месте взрыва.
– Девушка, ну куда вы исчезли? Я вас по всюду ищу. Вы как потерпевшая нужны мне для дачи показаний.
– Каких еще показаний?
– Вашу ведь машину взорвали! Придется обстоятельно побеседовать. Это же взрыв, а не детские игры. Пострадали соседние машины, погибли двое молоденьких парней. Будет вестись следствие.
– Мне плохо, – выдавила я и достала платок, чтобы промокнуть пот.
– Может, вам «скорую» вызвать?
– Сейчас пройдет.
– Вам придется проехать с нами в отделение. Необходимо установить, с чем связан этот взрыв. Сожалею, но машина восстановлению не подлежит.
Следователь, который вел мое дело, оказался ухоженным мужчиной средних лет, он непрерывно курил и сверлил меня пристальным взглядом. Узнав, что я дочь одного из самых известных адвокатов в городе, он выронил сигарету и как-то растерянно спросил:
– Марышкин – ваш отец?
– Отец, а в чем, собственно, дело?
– Я в газете прочитал, что он совсем не давно умер…
– Да, он умер. Инсульт.
– Примите мои соболезнования, – немного издеваясь, сказал следователь и сел в кресло, стоящее напротив.
– Принимаю, – невозмутимо ответила я и тупо посмотрела в окно.
– Получается, что вы ездили на машине своего отца?
– Да, а в чем, собственно, дело?
– Дело принимает новый оборот. У преступления появился еще один мотив. Возможно, вы вообще не причастны к данному преступлению. Ваш отец был очень известным человеком, очень… Скажите, у него были враги?
– Не знаю. Он никогда не посвящал меня в свои проблемы.
– Он что, не разговаривал с вами по поводу своих дел?
– Нет.
– По всей вероятности, взрывное устройство предназначалось не вам, а вашему отцу.
– Но ведь он умер, – опешила я.
– Ну не все же люди читают газеты. Тем более что ваш отец… – Следователь сморщился и закурил сигарету.
– Что мой отец?
– Он славился тем, что беспроигрышно защищал бандитов. Его так и называли – бандитский адвокат. Видимо, дозащищался до того, что кому-то стал неугоден. Кто-то его приговорил, не зная того, что вашего отца уже нет в живых. Никакое сердце не выдержит, если человек загребает столько денег.
Услышав последнюю фразу, я закинула ногу на ногу и нервно застучала пальцами по столу:
– Послушайте, вы пригласили меня сюда для того, чтобы обсуждать моего отца? Я не желаю слушать, что вы о нем думаете. Оставьте свое мнение при себе.
Следователь посмотрел на меня осуждающе и резко сказал:
– Можете отправляться домой и приводить себя в порядок. Как только вы мне понадобитесь, я пришлю вам повестку. Моя фамилия Мельников. Зовут Владимир Владимирович.
Я хотела было встать, но следователь резко приподнялся и неожиданно махнул рукой, показывая, что еще не время вставать:
– Женя, ответьте мне еще на один вопрос. Что вы делали на железнодорожном вокзале?
Наверное, я просто была не готова к такому вопросу. Растерявшись, я тут же взяла себя в руки и нагло соврала:
– Хочу съездить отдохнуть в Крым. Я приехала узнать, на какое число есть билеты и сколько они стоят.
– Крым отменяется. Пока ведется следствие, вы должны быть на месте.
Почувствовав на себе все тот же неприятный взгляд, я не выдержала и занервничала:
– Послушайте, что вы от меня хотите? Я ничего не натворила. У меня взорвали машину, а вы смотрите на меня как на преступницу. Я сама осталась жива только по счастливой случайности. Я просто приехала на вокзал узнать насчет билетов. Не надо так на меня смотреть. Лучше распутывайте происшествие.
– Виновного мы найдем, можете не сомневаться.
– Ну, так ищите, – раздраженно бросила я и встала, чтобы уйти, но неожиданный вопрос остановил меня:
– Женя, а зачем вам была нужна автоматическая камера хранения?
Я взялась за дверную ручку, но не посмела открыть дверь.
– Вас опознал один из сотрудников милиции. Дежурный на железнодорожном вокзале. Он тоже был на месте происшествия. Он рассказал про скандал, который вы устроили у автоматических камер хранения.
Я слегка поежилась и несколько растерянно произнесла:
– Никакого скандала не было. Я увидела, как один молодой человек ломал ячейку. Он пытался запихнуть туда крупногабаритную сумку, которую не захотел сдать в обычную камеру хранения. Я посчитала это злостным хулиганством и позвала работника милиции.
На лице следователя было подобие улыбки. От его взгляда мне стало совсем плохо, заныло в груди.
– Вы требовали именно эту ячейку.
– Я уже давно ничего не требую. Тем более от сотрудников милиции.
– Вы не ответили на мой вопрос. Зачем вам понадобилась именно эта ячейка?
– Просто так. Послушайте, я что, подозреваемая? Чего вы от меня хотите?
Следователь не отрывал от меня взгляда.
– До свидания, – буркнула я и закрыла за собой дверь.
Выйдя на улицу, я глубоко вдохнула, пытаясь прийти в себя. После общения со следователем я чувствовала себя совершенно подавленной, на душе остался какой-то гадкий осадок. Я никогда не любила своего приемного отца, но очень часто прислушивалась к его советам. В своей области он не имел себе равных, и я это прекрасно знала. Отец не очень лестно отзывался о милиции и всегда говорил, чтобы без особой надобности я не обращалась к стражам правопорядка, а уж если обратилась, то не болтала бы лишнего и на вопросы отвечала уклончиво. Любое слово могло обернуться против меня. Сейчас мне «посчастливилось» убедиться в этом на собственном опыте. Не успела прийти к следователю, как сразу же почувствовала себя преступницей.
Я поймала такси и поехала домой. Смеркалось. Таксист несколько раз пытался со мной заговорить, но я никак не реагировала на его реплики и смотрела в окошко. Притормаживая у нашего коттеджного поселка, таксист присвистнул:
– Вот это жизнь! Если не ошибаюсь, тут од – ни новые русские! Райский уголок.
Проехав КПП, я помахала рукой охраннику и устало спросила:
– А кто такие новые русские?
– Ну, наверное, такие, как вы. Дураку понятно, что простой смертный тут не поселится.
– А я что, бессмертная, что ли? Между прочим, я такая же смертная, как и вы. Сегодня меня хотели убить и взорвали мою машину.
– Примите мои соболезнования. Жизнь у богачей всегда риск, особенно в нашем государстве.
– А вы какой русский, старый, что ли?
– Получается, что старый. Я в хрущевке живу, от жизни ничего хорошего не жду. Это лет десять назад я нормально жил. Деньги на книжку откладывал, на курорт ездил, детям будущее обеспечивал. А какое оно теперь будущее, если даже настоящего нет. Пашешь целыми днями как вол, а отложить ничего не можешь. Жена каждый день истерики устраивает, хоть из дому беги. Вы-то, наверное, та кой жизни и не видели.
– Не видела. Я слишком много лет не выходила из дома.
Машина остановилась у отцовского особняка.
– Вот это домина! – охнул таксист. – Аж дух захватывает. Честным трудом таких денег не заработаешь. Только если воруешь.
О проекте
О подписке