Глава 1

Я сидела в своей роскошной спальне, закинув ноги на стенку, и дрожащей рукой распечатывала пачку «Мальборо». Жутко болела голова. Самое лучшее лекарство в такой ситуации – хорошая порция виски. Только дорогого, элитного, а не какого-нибудь там дешевого ларечного дерьма. Часы показывали двенадцать. Вынос тела и похороны начнутся ровно в три. Скорей бы приехала Юлька. Она, как никто, умеет успокаивать. С ней можно пережить все, что угодно. Даже такое.

Закурив сигарету и налив полный бокал, я закрыла глаза и постаралась сдержать слезы. Неожиданно дверь распахнулась – и на пороге появилась Юлька.

– Привет, подруга! Ну как ты, держишься?

– Держусь, а куда деваться, – уныло буркнула я.

– Во сколько начало торжества? – усмехнулась Юлька.

– В три. Там, наверное, народу уже полный дом собрался?

– Да, начали подтягиваться. Послушай, подружка, тебе бы не мешало у гроба немного посидеть, а то там уже и так всякое судачат.

– Да пусть хоть языки сточат! – разозлилась я. – Всем хорошо известно, что мы при жизни особого влечения друг к другу не испытывали. А разговоры все равно будут – и от них никуда не денешься. Я уже на это настроилась.

– Разговоры разговорами, а у гроба посидеть ты просто обязана!

– Я никому и ничем не обязана, а уж тем более Фоме.

Юлька подошла ко мне и обняла за плечи:

– Пойми, милая ты моя девочка. Сегодня ты хоронишь своего мужа. Как бы ты к нему ни относилась, тем не менее Фома был твоим мужем. Поэтому ты должна выглядеть как скорбящая супруга, а то не по-людски как-то получается. Окружающие не поймут.

– Странная ты женщина, Юлька! Я всегда тебе поражалась. Послушать тебя – так то, что я его на тот свет отправила, это по-людски, а то, что у гроба сидеть не хочу, это не по-людски.

– Вот здесь ты, подруга, в корне не права. Ты его не убивала! Он сам пошел ночевать в гараж, никто его туда не тащил! Залез в свой «Мерседес» и уснул при включенном моторе. Результат налицо – отравился угарным газом. Твой Фома не один – таким образом куча мужиков на тот свет отправляется.

– Так-то оно так. Но ночевать-то его я не пустила. Он по моей вине ушел в гараж.

– Ерунда! Никакой необходимости ночевать в гараже не было! Мог бы и к бабе какой-нибудь поехать, к примеру. Уж баб-то у него пруд пруди! Да и вообще, можно подумать, у него мало мест, где можно перекантоваться не без пользы для себя.

– Ой, и не говори! Трудно, что ли, было у какой-нибудь проститутки зависнуть или на городскую квартиру уехать. В крайнем случае номер в отеле мог бы снять. Я, по большому счету, своей вины не чувствую.

– Конечно, потому что ее нет. Ты сама всегда ждала этого конца. Мы-то с тобой прекрасно знали, что это когда-нибудь произойдет, только не рассчитывали, что так скоро и именно таким способом. Теперь ты хозяйка этой империи! Ты же ведь давно уже этим бредила. Фома твой скурился и скокаинился! Он уже не мог управлять своей компанией, тем более что в последнее время жил только твоим умом. Собственных решений он принимать не мог, мозгов не хватало. За глаза хозяйкой всегда считали тебя. А теперь ни у кого не возникнет лишних вопросов. Все встанет на свои места – так, как оно и должно быть. Пошли, милая, люди ждут.

– Пошли.

Я отхлебнула виски, повязала черную косынку на голову, взяла Юльку под руку и отправилась к гостям. Пришлось сделать скорбное лицо, пожимать руки и принимать соболезнования.

Дом был полон народу. Я знала, что стоянка не смогла вместить такого сумасшедшего количества «Ауди», «Вольво», «Мерседесов», «BMW» и других машин, – пришлось перекрывать проезд. О том, что движение перекрыто, сообщали по телевизору.

– Ты только посмотри, здесь весь цвет общества собрался, – шепнула мне на ухо Юлька. – Фома бы из гроба выскочил как ошпаренный, если бы увидел, сколько народу с ним пришло проститься.

– Это точно. Он и представить себе не мог, что даже из администрации города к нему пожалуют. Если бы увидел, то сразу бы в гробу перевернулся. Только бы поскорее весь этот маскарад закончился!

– Потерпи, уже немного осталось. Присядь у гроба.

– О нет! Только не это.

– Сядь. Так положено.

Юлька подвела меня к стулу, и мне ничего не оставалось делать, как сесть с постной физиономией напротив Фомы. От неприятного запаха и большого скопища народа сильно закружилась голова и потемнело в глазах. Так и свалиться недолго, причем прямо на Фому. От этой мысли мне стало совсем плохо. Я поднялась и направилась к выходу. Гости в недоумении посмотрели на меня и начали перешептываться. Хорошо, что хоть Юлька выручила. Она подбежала, взяла меня под руки и громко – так, чтобы всем было слышно, – заголосила:

– Врача! Срочно врача! Человеку плохо!

– Какого врача?! Что ты несешь! Я просто хочу постоять на свежем воздухе, а то, если еще хоть пару минут посижу здесь, врач и в самом деле понадобится. Вонища, хоть нос затыкай. Не знала я, что он такой вонючий!

– Он у тебя, кажется, и при жизни не шибко хорошо пах. От него всегда разило, как от старого козла.

Мы вышли на воздух, и я сделала глубокий вдох.

– Смотри, вон Бульдог прется. – Юлька показала в сторону быстро приближающегося мордоворота внушительных размеров. Его прозвище соответствовало ему просто исключительно.

– Мчится, как преданный пес, – усмехнулась я.

– Конечно, он и так твой преданный пес. Был правой рукой Фомы, а стал твоей. Только с ним надо ухо востро держать, а то не так руку сунешь – он ее мигом откусит.

Бульдог добежал до крыльца, улыбнулся и постарался отдышаться.

– Чупа! Врач через пару минут будет. Тебе сильно плохо? – спросил он испуганно.

– Уже нормально, – сквозь зубы процедила я.

– Так что с врачом делать?

– Отбой. Пусть отдыхает.

– Ты уверена?

– Вполне.

Бульдог развернулся и перестал докучать мне своими вопросами. Мы с Юлькой переглянулись, и я довольно произнесла:

– Какая заботливость! Мне чуть дурно не стало от такой опеки.

– Подожди. Это только начало. Скоро они все перед тобой семенить начнут.

Я внимательно посмотрела на Юльку и спросила:

– Послушай, подруга, а ты во сколько от меня уедешь?

– А что?

– Не уезжай. Оставайся ночевать. Мне сегодня так плохо. Разожжем камин, посидим с бутылочкой до полуночи. Помнишь, как раньше! Останешься?

– Останусь. Не могу же я тебя бросить в таком состоянии.

– А как твой ненаглядный на это отреагирует?

– А куда ему деваться. Он же меня силой домой не потащит ночевать. Будет с мамой вести светские беседы и капуччино попивать, ничего с ним не случится.

– Тогда порядок. Я рада, что ты останешься. Как только этот маскарад закончится, поедем в сосновый бор ко мне на дачу. Будьдог шашлычков нам сварганит.

– Неплохая мысль, – улыбнулась Юлька и чмокнула меня в щеку.

Наконец часы пробили три. Фому вынесли на улицу, я поцеловала его в лоб и направилась к машине. Юлька села рядом и чуть слышно прошептала:

– Молодец! Ты была просто неотразима. Теперь осталось совсем немного.

– Да уж, надеюсь, – вздохнула я и посмотрела в окно.

На кладбище мне пришлось лицезреть, как Фому опускают в яму, и даже всплакнуть, когда первые комья земли упали на дубовую крышку. Слава богу, все закончилось, теперь можно ехать на дачу. Мы с Юлькой переглянулись и пошли к машине. Следом за нами выбежал Бульдог.

– Чупа, я тебе нужен? – поинтересовался он.

– Конечно. Пацаны пусть остаются до самого конца. Проводят гостей, а ты поедешь с нами.

– Куда вы собрались?

– На дачу. Хочется соснами подышать, а то совсем тяжко. Прыгай на свою тачку и рули за нами.

– Как скажешь, Чупа.

Бульдог сел в машину и поехал следом.

– Ну прямо как преданный пес! – усмехнулась Юлька. Затем погладила мою голову и еле слышно сказала:

– Вот и все, Чупа. Вот и все.

Приехав ко мне на дачу, мы зашли в дом и открыли все окна.

– Погодка просто чудо, – улыбнулась я и глубоко вздохнула, чтобы набрать как можно больше свежего воздуха в легкие. – Самое главное, что Фомы больше нет.

Юлька сняла строгий черный костюм, надела короткий халатик и пошла к Бульдогу, чтобы отдать ему распоряжение насчет шашлыков. Я с удовольствием растянулась на полу и стала разглядывать свое отражение в зеркальном потолке. Рядом со мной стояла начатая бутылка виски. Открыв ее, я отхлебнула прямо из горлышка и чокнулась со своим отражением. Дверь открылась. В комнату вошла Юлька и, не говоря ни слова, плюхнулась рядом. Затем она взяла бутылку из моих рук и сделала порядочный глоток.

– Ты помнишь, как мы сюда приехали?

– Помню, – улыбнулась я и предалась воспоминаниям.

Юлька, кажется, решила последовать моему примеру. Закрыв глаза, она напрягла лоб и замолчала. Все-таки здорово, что мы с ней встретились! Юлька просто чудо.

Много лет назад мы познакомились с ней в поезде Хабаровск – Москва и больше не расставались. В Москве мы проболтались пару недель и рванули в Петербург. У меня было несколько адресов, где по рекомендации моих знакомых нам могли дать крышу над головой и обеспечить работой хотя бы на первое время. Тогда-то я и познакомилась с Фомой. Фома был намного старше меня и имел кое-какой авторитет в бандитских кругах Питера. Мне удалось его увлечь и женить на себе. Со временем дела Фомы пошли в гору, и наступил момент, когда из обыкновенного братка он превратился в заметную в криминальном мире фигуру. Можно сказать – выбился в лидеры.

Но постепенно Фома пристрастился к кокаину и стал настолько туго соображать, что мне приходилось перетягивать дела на свою сторону. В конце концов они перешли под мой полный контроль. Я ведь с самого раннего детства имела железную хватку и стальные нервы. Жизнь научила меня умению постоять за себя. Я уже и не помню того момента, когда злость и жестокость всецело завладели моей психикой, а ненависть к Фоме переросла всякие границы. Я готова была его убить, когда он приволок в наш дом сифилис. Правду говорят, что лучший метод защиты – это нападение. Вот как раз такую тактику и избрал для себя Фома. Заразив меня этим дерьмом, он с пеной у рта стал доказывать, что инфекция просочилась в наш дом не без моей помощи. Тогда я влепила ему хорошую пощечину и не разговаривала с ним больше месяца. Потом наступило небольшое затишье, но простить его я так и не смогла.

Я никогда не любила Фому. Скажу больше: я просто его презирала. Его смерть развязала мне руки и открыла новые перспективы для полного захвата власти и наведения порядка в группировке.

– О чем ты думаешь? – перебила мои мысли Юлька.

– О Фоме. – Я отхлебнула из бутылки и тупо уставилась на свое отражение.

– А что о нем думать?

– Не знаю. Все-таки столько лет прожила…

– В этом есть своя выгода. Теперь ты свободная женщина, а самое главное – у тебя осталось богатое наследство. Три ресторана и пять магазинов. Я думаю, что это совсем не плохо для того, чтобы не считать себя обделенной вдовой. Тем более что ты у нас не новичок. По-моему, еще при жизни Фомы все дела висели на тебе, и ты прекрасно с ними справлялась.

– Это ерунда, – вздохнула я и протянула бутылку Юльке. – Самое главное – удержать власть и еще больше в ней утвердиться. Как управлять магазинами и ресторанами, я, конечно, знаю – это просто, как таблица умножения, а вот как управлять стадом доставшихся мне в наследство отморозков, я пока плохо представляю.

– Глупости. С этим ты тоже прекрасно справишься. Тебе это удастся даже лучше, чем Фоме. У тебя все получится!

– Дай бог. Ты только приезжай почаще и интересуйся моими делами.

– Конечно. Буду вырываться к тебе при любом удобном случае.

– Осталось только пожелать, чтобы таких удобных случаев у тебя было как можно больше, – улыбнулась я.

Через пару минут в комнату зашел Бульдог. Увидев нас, он не смог скрыть удивления:

– Вы что на полу разлеглись?

– Устали, – пробурчала я. – И вообще, запомни одну вещь: не смей никогда заходить ко мне без стука.

– Да ладно, Чупа, что ты, в натуре, взъелась, я просто хотел позвать вас в беседку. Шашлыки готовы.

– Я не знаю, в натуре или не в натуре, но я хочу, чтобы ты намотал себе на ус то, что я тебе сказала. Ты меня понял?

– Я все понял.

– Это радует. Кстати, а из чего шашлыки?

– Свинина, свежак. Как ты любишь. Я их специально не обжаривал, чтобы мясо нежнее было. И несколько палочек печеной картошки. Ты же ее тоже любишь уплетать за обе щеки, – усмехнулся он.

– Я хочу шашлык из осетрины. Мясо – это, конечно, хорошо, я с удовольствием поем, но почему ты не сделал несколько палочек из осетрины?

– Юлька мне ничего не сказала…

– А при чем тут Юлька? Тебе что, Юлька, что ли, деньги платит?

– Нет.

– Тогда в следующий раз, прежде чем что-нибудь делать, уточни у меня.

– Хорошо. Я позову, как будет готово.

Бульдог хлопнул дверью, а я весело подмигнула Юльке:

– Ну как?

– Сногсшибательно! Ты начала входить в роль крутого бандюка. Слов нет! Бульдог чуть с ума не сошел от страха!

– Я предлагаю пойти поесть шашлычков. Парная свинина – моя слабость. Особенно с красным вином.

– А как же осетрина? – удивилась Юлька.

– Осетрина тоже неплохо. Пойдем, а то у меня уже слюнки текут.

Я взяла Юльку за руку и потянула на улицу. Мы добежали до беседки и включили легкую музыку. Открыв бутылочку французского красного вина двадцатипятилетней выдержки, я наполнила бокалы. На столе лежали десять палочек шашлыка из свинины и пять палочек с печеным картофелем.

– За нас! – торжественно произнесла Юлька и до дна осушила свой бокал.

Я с удовольствием проделала то же самое и посмотрела на Бульдога. Он с угрюмым выражением лица резал осетрину и что-то напевал под нос.

– Бульдог! – окликнула его я. – Подкрепиться хочешь?

– Щас, только осетрину дорежу, – обрадовался он. Через пять минут Бульдог принес третий бокал и принялся дегустировать свое творение.

– Класс! Чупа, я же знаю, что ты именно такой шашлык любишь. Парной, чуть перченый и натертый луковым соком.

– Люблю. Из тебя бы получился отличный повар. Что-что, а уж готовить ты умеешь.

– А я не только готовить умею, Чупа, просто ты слишком мало обращаешь на мои способности внимания.

– И какие же это у тебя есть еще способности? – поинтересовалась я.

– Я, например, трахаюсь хорошо.

Бульдог сощурил глазки и хитро посмотрел на меня.

– Эти способности меня не касаются. На дешевый понт не возьмешь, – отрезала я. – Пусть их оценивают твои подружки!

– Да ладно, Чупа, я же пошутил. Ты тоже – все сразу в штыки принимаешь.

– У меня, между прочим, муж умер, и сегодня его похоронили, а ты решил со мной шутки шутить. Не шутится мне сегодня, понятно!!! У меня траур! – разозлилась я.

Бульдог замолчал и отвернулся в сторону. Затем он привстал и насторожился.

– Чупа, по-моему, что-то случилось!

Я проследила за его взглядом и увидела четыре джипа, принадлежавших моим мальчикам. Они резво мчались прямо к моей даче. Как только машины затормозили, я вышла навстречу и попыталась выяснить, в чем дело. Мои ребята собрались в круг и старались не смотреть мне в глаза. Бульдог, почуяв неладное, встал рядом и слегка приобнял меня за плечи. Я в упор уставилась на Гарика. Гарик был старшим и просто не имел права что-либо от меня скрывать.

– Гарик, что случилось? Я жду объяснений.

Гарик заметно нервничал. Уходя от ответа, он присел, чтобы завязать шнурок на ботинке.

– Я не люблю повторять! Что произошло?

– Чупа, понимаешь, здесь такое дело… – заметался он.

– Какое?

– Мы Фому обратно привезли. Он в моем джипе в багажнике лежит…

– Как это – привезли? Я же сама видела, как вы гроб в землю опускали…

– Брат его из Риги прилетел. Самолет задержался. Мы уже стали гроб закапывать, а тут он появился. Ты как раз только отъехала. Брат-то ведь все-таки родной, не чужой. Ты сама знаешь, что для него Фома как отец был. В общем, он настоял на том, чтобы мы гроб обратно наверх подняли. Он проститься с Фомой захотел.

– Как – проститься?

– В лоб поцеловать. В последний раз на него взглянуть. В общем, сама знаешь. Мы же не звери, решили: пусть брат с братом простится. Гроб подняли, открыли. А Лешка посмотрел на покойника, затем ему рубашку расстегнул, потом брюки и как заорет на все кладбище, что это не Фома.

– Он что, совсем идиот?! А кто же там тогда лежал?

Гарик посмотрел на меня глазами, полными ужаса. Затем потоптался на месте и тихо произнес:

– Чупа! Мы ему поверили. Это и в самом деле не Фома.

– Вы что, совсем спятили?!

Я развернулась, чтобы уйти, но тут увидела подъезжающий к моей даче «Опель».

– А вот он и сам едет… – пробурчал Гарик.

«Опель» остановился, и из него вышел Лешка, родной брат Фомы, мой одногодка. Мы не виделись пару лет.

Он жил в Риге и работал переводчиком в какой-то туристической фирме. С Фомой у него не было ничего общего. Честно говоря, я даже сомневалась в том, что они произведены на свет одной матерью. Уж больно разными казались братцы.

Лешка подошел ко мне и хотел было меня обнять, но я резко вскинула плечи, тем самым лишая его такой возможности.

– Ты чего себе позволяешь! Я твоего брата, то бишь собственного мужа, в землю положила, а ты, значит, вытащил! Какое право ты имеешь вести себя подобным образом?!

Лешка отпрянул и взволнованно проговорил:

– Это не мой брат, это какой-то посторонний умело загримированный мужик.

– Надо же! И с чего это ты решил?

– У моего брата в правом боку должен быть шрам от ножевого ранения. Его он получил в армии, и не заметить его невозможно. Под правой ягодицей есть еще один небольшой шрам. В семнадцать лет Фома очень сильно простыл. А когда он простывает, то всегда покрывается фурункулами. Так вот, под правой ягодицей у него вскочил громадный фурункул. Фома не придал этому особого значения. Фурункул стал еще больше, началось нагноение. Брат обратился в больницу только тогда, когда разнесло всю ягодицу. Пришлось делать операцию. Фурункул вырезали, и на этом месте образовалась небольшая впадина. И еще: у Фомы нет последнего зуба слева. Ему его удалили. Если ты мне не веришь, то можно поднять карточку у стоматолога. Ну вот, я назвал тебе все три отличительные черты и думаю, что этого достаточно. Не знаю, как там насчет зуба, но про шрамы тебе должно быть хорошо известно. Есть еще кое-что…

– Что же? – растерянно спросила я.