Глава 4. Первое великое переселение одесского дворика в Подмосковную деревню

– Наше вам с кисточкой, уважаемый Семён Семёнович, – радостно помахал Беня ветками, приветствуя своего нового соседа по полке, сансевиерию и, по совместительству цветочного психотерапевта.

– И вам того же, уважаемый, по тому же месту, – не шелохнувшись ответил сансевиерия.

Такое поведение было ожидаемо ведь сдержанность считалась главной характерной чертой цветочного психотерапевта. Во-первых, толстые плотные листья были практически неподвижны. А, во-вторых, после жизни на подоконнике прокуренного подъезда между седьмым и восьмым этажами, ещё будучи юным отростком он научился мастерски слушать. Вот и сейчас он не торопился вступать в беседу со своим новым вынужденным соседом по полке фикусом Беней.

– Нет, ну, как вам это нравится? – Между тем продолжал фикус, – только я таки привык к своей полке на солнечном утеплённом балконе, так нет… Запихнули меня в какой-то металлический дребезжащий ящик и потащили неизвестно куда… Вас, кстати, тоже везли на холодном полу машины?

– Таки нет, меня вместе с Софочкой везли у каком-то открытом пластиковом контейнере, стоящем сверху картонных коробок с барахлом людей.

Беня с ревностью посмотрел на цветочного психотерапевта. Он сам уже неоднократно, пока Софа стояла рядом, пытался завести разговор с красоткой. Но увы, все его поползновения листиками в сторону лялечки-спатифиллума не увенчались успехом. Признавать поражение Бене было неприятно, поэтому он поспешил усесться на любимого конька – возмущение по поводу и без.

– Не, ну как вам, таки, нравится это переселение? – Манерно закипал Беня, – такое впечатление, шо нам сначала по ошибке дали "нурофен", а потом, шоб таблэтка не пропала даром, устроили таки головную боль…

– Шоб вы знали, – многозначительно заметил Семён Семёнович, – в нашей головной боли с переездом, хуже которого мог быть тока пожар, виноваты Свидетели Сельдерея и "волшебная" кухня на девятом этаже.

– Свидетели Сельдерея? – Воскликнул Беня, – вот, таки не зря мене раздражал этот нахальный молодой человек. Я так и знал, шо не просто так, а с тайным интэресом, этот шаромыжник спрашивал за жизнь почившего Абрама Соломоновича. Стоял рядом, невинно лупал глазками, а сам думал, как бы нам всем сделать скандал, шоб было весело!

– Возможно вы, уважаемый, и правы, – поддержал фикуса Семён Семёнович, – когда я временно жил на подоконнике у кухне, то слышал за историю сельдереев. Шоб вы знали, эта вся банда фанатиков ЗОЖ и ПП, появилась из одного магазинного куста. Каким-то магическим образом, этот самый куст, мало того, шо попал на прилавок из самой Польши, так ещё и корни пустил. Ну, правда, где вы таки видели, шоб нормальные кусты, единственное назначение которых быть покрошенными у еду, вот так брали и пускали корни? А эти наглецы мало того шо корни пустили, так ещё и почковаться стали как не в себя! Я, таки, слышал, – Семён Семёнович перешёл на загадочный шёпот, – шо наших сельдереев называли "бешеными"! А всё из-за того, шо из одного куста выросло шесть последователей! Сначала эти зожные бандиты оккупировали балконный ящик, а потом им и этого стало мало! Не, ну, где вы видели, шоб порядочные домашние растения требовали пересадки? И их, таки, люди слышали с первого раза?

– Вот тут, я вас целиком и полностью поддерживаю, уважаемый, – поддакнул Беня, – лично я сколько раз и прозрачно и нет намекал людям, шо хочу увеличить жилплощадь! И шо они? Адиёты одним словом! Доходит до них, шо до той жирафы, на третьи сутки, когда у меня уже от депрессии листья сыплются!

– Вот и я за то говорю! – присущее сансевиерии спокойствие улетучивалась на глазах и, обычно сдержанный Семён Семёнович тоже начал входить в раж мизантропии, – не, ви только представьте, шо каждого из этих однолетних наглецов обеспечили отдельным горшком, как будто они какие-то цацы!

– У Свидетеля Сельдерея, который стоял рядом со мной заместо цветочного горшка была обрэзанная пластиковая бутылка… – Заметил Беня.

– Вы таки, уверены шо это важное замечание? Дело же не в том, получили ли наглецы по обрэзанной бутылке на куст, а в том, шо им тудой дали грунт! Между прочим, наш грунт! Нет, шоб просто накопать у канаве уличной земли… Эти босяки получили полноценный грунт, предназначенный для приличных комнатных растений. Ну, хде вы видели шоб к сельдереям было такое же отношение как к нормальным цветам? Вы знаете, уважаемый, мене кажется, шо сейчас мода такая пошла у людей пихать толерантность кудой надо и кудой не надо!

– Отож и оно! – Возмутился Беня, – а, расскажите мине, чем Свидетели Сельдерея занимались на кухне. А то я так обрадовался, шо этого хуцпана куда-то отправили с миссией, шо даже не подумал, шо его отправили делать нервы другим приличным растениям!

После диалога с Семёном Семёновичем Беня проникся уважением к сансевиерии. Шутка ли выжить в подъезде:

– Надеюсь, эти… сельдереи не слишком вас кишкомотили?

– Та не, меня они не трогали. Им хватило своих "прихожан" у виде кинзы, петрушки, лука и базилика. С какого-то перепугу к ним ещё Мелисса Мятовна присоединилась. Ну, вы, таки, знаете, шо наша Мятовна немного того, пришибленная на голову. А я, – Семён Семёнович с гордостью откинул самый верхний листик, – был выше всего этого… йокалемене! На полке стоял над столом, сверху наблюдал и слушал разговоры за волшебную кухню.

– А шо с кухней не так? – Удивлённо подняла веточки Бени, – с какой радости она стала волшебной?

– Та то люди болтали языками, шо все громко и чётко озвученные на кухне желания исполняются. Мол, высказали они в окно желание переехать у деревню возле реки и… нате вам на тарэлочку! Вот вам хатка в пяти минутах ходьбы до речки… речки-вонючки!

– А вы откуда знаете название речки? – От удивления Беня так резко махнул веткой, что чуть не оторвал пару листочков об острую боковину полки, – чёрте чё происходит, – выругался он, – ставят куда не попадя, не развернуться…

– Вы таки, уважаемый, определитесь. Вас поддержать в ругательствах нового места, или продолжить за речку?

– Таки давайте сначала за речку, пока у нас нет жён, поругаться на правительство и наших людей мы всегда успеем! А вот знать, шо двигало людьми в том, шоб тащить весь дворик в дебри географии ради неудобных полок… Это таки интэресно!

– Ну, это таки только наше частное мнение о неудобстве полок, – философски заметил Семён Семёнович, – а вот наши люди уверены, шо переезд в это мрачное место таки улучшил их пэрсональные условия. Ми, к сожалению, не выбирали этот дворик…

– Та да, – согласился Беня, – Таки, а шо с речкой? Откуда вы таки узнали, шо это именно Вонючка?

– Речка-вонючка, уважаемый это не название, а нарицательное имя! Ну, согласитесь, как может называться любая река, которая протекает через город и служит стоком для всякой городской дряни? Только, вонючка! Ни тебе рибы, ни тебе чистого берега!

– А вы, уважаемый, откуда знаете?

– Когда я жил у прокуренном подъезде… – Семён Семёнович выдержал такую театральную паузу, что Беня только тихо позавидовал. – Шоб вы знали, был у меня один такой… Скажем так, посетитель. То ли с шестого этажа, то ли с пятого. Бегал тайком курить к моему окну и всё по телефону трындел с кем-то. За реку и рибу жаловался, мол, и карась не тот, и лещ ему шо карась, а сомы вообще из-за грязи вымерли. И шо если бы не бухал на рибалке, как нормальный мужик, то триста лет задалась бы ему рибалка ради рибы!

– А при чём тут волшебная кухня? – Фикус пытался понять, чем всё-таки руководствовались люди, когда решили променять тёплый солнечный балкон на девятом этаже, где он себя чувствовал себя как на курорте, на эту… убогую полку на деревенской кухне без естественного солнечного света.

– При том, уважаемый, при том самом… – именно на кухне, откуда ближе до звёзд и вид на лес, наши люди и озвучили желание. Причём как положено, чётко и громко. Наша человечка говорила, что устала от шумных соседей, у которых перфоратор заместо рук, и которым горло нужно шоб пьяные песни по ночам орать. Так и сказала своему человеку. Тебе то шо, ты на работе, а я тут у шуме писать не могу! Ну, и ещё она говорила, шо ей надо дом с удобствами у доме, а не скворечник в огороде. Правда, не знаю, что такое удобства у доме, но по голосу человечки, можно было понять, шо бегать по морозу по нужде, это печально. Особо громко она сказала, и шоб тырнет ей был! А то она без своего тырнету будет выть на Луну и дичать.

– И шо сбылось? – Беня был искренне удивлён.

– Таки да. Скажу за большее. Буквально через неделю, после того, как наши люди подробно описали какой дом хотят, им прилетело сообщение от знакомого знакомых. Ну, вы же, уважаемый, сами знаете, шо в нашем дворике, несмотря на достижения науки и техники, самым лучшим средством распространения информации считаются базарные сплетни.

– И шо так просто?

– Таки да. Вы же сами убедились, на своём опыте, шо наши люди немного того, больные на всю голову! Им ничего не стоит сорваться с насиженного места и всех за собой потащить… – Тут Семён Семёнович вполголоса выругался как биндюжник, – вот и сейчас так произошло. Люди восприняли предложение, как натуральный заманухис и рванули смотреть новую хату. Потом вечером рассказывали, шо увидели как хотели! Удобства в доме с тырнетом до кучи и речку. А потом радостно сообщили, шо нашему дворику грозит Великое переселение. Вам, уважаемый Беня, – обратился сансевьерия к фикусу, – ещё очень и очень повезло. А я видел, как мучились те же Свидетели Сельдерея со своими прихожанами, когда их просто у багажник пихнули, как какую-то ненужную коробку. Да и ряды наших банд знатно поредели. Вы, таки, слышали за то, что два Костяна не выжили после переезда?

– Таки, ой, – не сдержал удивления Беня, – а я-то думал, шо наши банды живучие!

– Не вы один так думали! Люди тоже думали, шо можно Костянов перевозить как попало! Это мягких и молчаливых жителей нашего дворика можно перевозить уложив штабелями у ящик, а мы, растения, живые! Нас нужно сразу расставлять у тёплое уютное место.

– А шо с мягкими жителями? Откуда они взялись? – Беня недоумённо развёл ветками, – ни одного мягкого не помню…

– Ой вэй, уважаемый, – с долей презрения протянул Семён Семёнович, – вы, таки, дольше всех живёте у дворике, а всех жителей не знаете! Я, между прочим, появился на целых полгода позже вас, и уже успел узнать и за сказочную историю любви Люси и Бонифация, и за Переезда Филипповича. И можно, сказать знаю за каждого мягкого жителя вплоть до того, из какого автомата с игрушками их вытащили, и почему их так назвали.

– Работа у вас такая, – буркнул под нос Беня, – и нечего хвастаться тем, шо вам сплетни интереснее за нашу жизнь.

Несмотря на занимательную беседу, фикус был явно обижен. Разговаривать с сансевиерией и чувствовать себя ущемлённым ему больше не хотелось. Он то думал, что Семён Семёнович окажется… нормальным растением! То есть будет слушать затаив дыхание Бенины рассказы. А этот, так сказать цветочный психотерапевт оказался тем ещё поцем с понтами!