Через три месяца мы поженились. Он меня любил, и я это знала. Без фанатизма. Тихо. Смиренно. Практически об этом не говоря. Он меня исправил. Научил жить спокойно. Уважать, понимать, хранить верность, любить… Оплатил мне учебу, сам же нашёл работу, чтобы держать на контроле, рядом, знать всё, наблюдать. А сейчас расслабился, позволил птичке выйти из клетки, думая, что никуда не денется, раз окольцевал. Забавно. Я ведь тоже верила в это. Жила тихо, спокойно. Все эти годы не виляла хвостом, хранила верность и, казалось, любила. Не могла и представить перемен в своей жизни. Захлестнувших эмоций, неизведанных ранее, сумасшествия, безумия, затмившего разум с первого взгляда… Разве это я??? Возможно, отголосок той девчонки. Но не сейчас! Я не могу сломать годами создаваемые уют и спокойствие… я не могу! Или всё же да?

Солнце над морем уже восходит… слишком много полемики… и всё не те слова! Не нахожу себе оправдания, с чувством нашкодившего котенка лезу будить мужа. Забравшись сверху, нежно целую шею, грудь, губы… не закрывая глаза. Я не должна забывать, кто передо мной. Ни на миг! Не закрывая глаза! Трепетно, вложив всю таящуюся в глубине страсть, и пусть не к нему… Но я вижу на кого растрачиваюсь. Тягостно… но полностью отдаюсь! Удивляю! Возбуждаю до предела! И… не закрываю глаза. Ни на миг! Ведь я его люблю… своего уютного и спокойного… Люблю? Хэй, разум, ау? Опять затаился? Отмалчиваешься… Сволочь! Я люблю мужа! Люблю… Понимаешь…

И вот пытка закончена… Выдавливаю глупую улыбку. Прячу глаза… ненавижу! Корю себя за слабость. Ищу предлог побыстрее свалить. На часах шесть утра – самое время для пробежки! И плевать, что свалюсь через пару километров. Надо просто уйти из этой постели. Неуютной… давящей… какой-то не той…

Не с тем…

Быстренько переодевшись, пока муж собирается в душ, вылетаю из студии, кинув в рюкзак необходимые вещи. Аккуратно закрываю дверь. Чувствую себя школьницей, сбежавшей от родителей в ночь. Остаюсь наедине с собой. Прикасаясь спиной к косяку двери, будто он способен дать мне защиту, закрываю глаза и медленно сползаю на пол. Успокоившись, достаю сигареты, готовая закурить прямо здесь, сидя на пыльном коврике в легком топике для бега, коротких розовых шортах и черных кроссовках со шнурками к ним в тон. Ванильная девочка… пресытившаяся комфортной, беспроблемной жизнью. И какого черта мне не хватает? Нервно смеясь, качаю головой. Сижу, вытянув ноги на пол ширины коридора, с закрученными на макушке волосами, красными глазами от недосыпа, алкоголя и подступающих слёз. Зажимаю опухшими от недавних поцелуев губами толстую сигарету, чиркаю зажигалкой, когда открывается дверь соседа напротив. Наше кондо на каждом этаже представляет собой один сплошной, длинный светлый коридор с ячейками студиями с обеих сторон. Муравейник, в котором не скрыться из виду.

Поднимаю вверх усталые глаза, своим видом явно смущая пожилого немца. Твою ж мать! Мужу обязательно доложит о психопатке жене. Закуриваю, так и сидя на коврике. Сомневаюсь, что в последние несколько лет кто-нибудь поражал дедулю больше.

Выдавливает из себя:

– Guten Morgen, Frau Lisa…

С неуместным:

– Wie geht es Ihnen? (Как Ваши дела…)

Ухмыляюсь, курю… Как по—немецки «х**во»? Не учила… а зря. Сразу бы понял и валил бы подальше со своей любезностью.

– Что ж ты такая злая-то стала? – брезжит, словно старик, разум.

Фууух… Ещё затяжка, поглубже. Вкладываю в приветствие всю благодарность за внимание к моей скромной персоне. Вежливо интересуюсь, как поживает любимый сосед. Мысленно считаю до трёх и молю про себя, чтобы дедуля скрылся с глаз моих побыстрее, не разводя дискуссий о погоде, прекрасной воде в бассейне и отвратительном кофе, который варит Фрау Тхепхи. А она, между прочим, названа в честь королевы! Так что мог бы относиться к старушке тайке поласковее. Уходит с полуулыбкой. Вот и славно. Правда, вредная стала. Докуриваю. Туша окурок о плитку у двери, встаю, подключаю наушники, рюкзак за спину, и, не дожидаясь лифта, иду к пожарному выходу. Двадцать первый этаж. Плевать. Громкость на полную и с рывком вниз. Volle kraft voraus… (полный вперёд). Надо выбить мысли из головы хоть болью, пусть физической… может, она заглушит ту, что накрывает морально???

К нижним этажам ноги начинают гудеть. Продолжаю спуск, лишь слегка увеличив громкость. Выкинув из мыслей всякий мусор, как утверждал мой инструктор: "Приходя на тренировку, в первую очередь тренируем мозг! Мышцы присоединятся за ним". Действовало б тут как в математике – от противного.

Открываю дверь первого этажа, чуть не завернув ниже на подземную парковку. Миную любезного тайца, глядящего на меня слегка округленными глазами. Иду в минимаркет за дозой энергетика перед пробежкой – иначе не выдержу, после всего просто свалюсь. Направляюсь вглубь комплекса по изогнутой каменистой дорожке. Приветливый мальчик открывает магнитную дверь – благодарю, остановившись вдохнуть море полной грудью… запечатать в памяти запах сосен, переливы воды, лоснящийся солнечный свет… На мгновение мелькает мысль, что это надо запомнить. Непременно таким – тихим, сонным, живым… Ведь я больше могу сюда не вернуться. Сделав маленький шаг… изменив свою жизнь… Достаю сигареты. Гоню мысли—стервятники. Да с чего я взяла? Справлюсь! Переживу! Притворюсь! Позабуду со временем… Боль не сможет быть вечной. Ко всему привыкаешь… Даже жить с самим собой в этом аду… Сложно первое время. Стереть образ из памяти, позабыть об иллюзиях, наделенными им… Не встречаться! Не думать! Уйти с горя в беспамятство? Усмехаюсь наивно… ты любима другим… Как лирично… Банально и глупо! Намечтала, создав реальный фантом. Призрак, блуждающий в мыслях… Уютно устроившийся в моих желаниях и снах… Недотрах! Стопудово! И без лишней романтики… Ведь я даже не в курсе его имени, возраста! Вдруг женат? Отец кучи детей? Маньяк? Изощренный садист? А, может, он вообще гей? Улыбаюсь безумно… мальчик таец присматривается. А меня эта мысль веселит до предела. Вот бы точно попала! А блондин"ка" "жена"! Стою нервно хихикаю. Малой точно подумает, что курю травку. Улыбается дружески. На ломаном английском желает удачного дня. Улыбаюсь в ответ. Жизнь не может быть серой!

Громкость на предельную и бежать! Вперед! По брусчатой дорожке, вдоль берега моря. Наслаждаясь рассветом, одиночеством, единением с собой. Улыбаюсь! Иногда так же хихикая. Закрепив и сладостно растягивая мысль, что он всё же гей! Ведь не может человек быть идеальным настолько! Всегда есть минусы, плотно спрятанные под кожу! Вылезающая на поверхность огромная куча дерьма. Не бывает без изъяна! Я ж не глупая девочка, и мужчин вроде знаю… Эх, огребла бы с ним сполна. Хватит. Только вперед! Ноги сладко потягивает. Боль разливается по телу. Мышцы начинают гореть. Улыбаюсь! Это лучшее, что можно было придумать! Это мой выход. Мое лекарство от бешенства. Только дорожка, боль, море и я. Ничего лишнего. Никого лишнего. Свобода от разума, от чувств, от себя. Приотельная площадь. Здесь надо заворачивать в город, либо скидывать кроссы и бежать по песку. Останавливаюсь отдышаться. Залпом выпиваю бутылку воды. Ловлю внезапный порыв, скидываю на песок рюкзак и лишние вещи, пробегаюсь по шатающейся понтонной кромке, огораживающей разрешенный к заплыву участок, и ныряю в глубину. Туда, где ходят моторные лодки. Куда запрещено заплывать.

Утро. Тишина. Плюю на условности. Вниз! В темноту! Теряя отблески света. Туда, в глубину… лишь там спокойствие и тишина. Успокаиваются мысли. Здесь легко и свободно… в висках пульсирует кровь, плыву буквально по дну. Надо мной около четырех метров воды, давящей на легкие, маленькими пузырьками выпускающей из них воздух. В моем распоряжении меньше минуты. Надо всплывать. Потом начнётся головокружение, жжение в легких, хаотичная попытка сделать глоток. Вырваться на поверхность из-под давящей массы. Переполняющий страх, конвульсивная попытка сознания включить на полную сохраняющий инстинкт… Выжить. Выбраться. Победить. Я это всё проходила. Из-за страха ты тонешь, дезориентируешься в пространстве, растрачиваешь силы и остаток воздуха впустую. Мечешься зверем в попытке спастись. Так я познакомилась с лучшим другом, давно, одним далеким счастливым летом, которое могло стать для меня роковым. Димка спас, откачал, выбил страх, научил с ним справляться. И вот теперь здесь я не чувствую ничего кроме тишины. Успокоения, против которого начинает бунтовать тело. Ещё тридцать секунд, больше не выдержу. Можно расправить руки, закрыть глаза, разжать губы и спокойно уйти, больше не увидев пробивающийся с поверхности свет. Нелепая смерть. Глупая. Детская. Ты заслуживаешь взрыва эмоций в конце. Борьбы до предела. Взгрызания зубами в малейшую возможность остаться, а не смирения. Слишком просто. Неинтересно. Легко.

Рывком всплываю, цепляясь непослушными руками за пластик. Судорожно хватаю воздух, восстанавливая дыхание. Море обволакивает, успокаивая, словно любящая мать. Море лечит. Зализывает глубокие раны. Одобряя солью, чтобы выболели, засыпает их нежно песком. Хоронит мысли, развеивая их пеплом над своей поверхностью. На не держащих ногах иду по шатающемуся понтону. Добираюсь до песка и, обессиленная, падаю на него. Облака – скользящие, легкие, словно белый воздушный зефир, проплывающий над головой. Из забвения вырывает обеспокоенный голос незнакомца:

– Are you Ok?

Успокаиваю, отвечая с улыбкой.

Всё хорошо. Всё лишь так, как должно быть. Вновь спокойно. Смиренно. Тихо. Легко. Поднимаюсь, стряхивая с тела налипший песок, надеваю кроссовки, делаю в наушниках громкость повыше и неспешно бегу домой. Не растрачиваю эмоции в пустоту. Бегу к четко поставленной цели. Пальцем обвожу золотое кольцо. Бегу к своему тихому, родному, пытающемуся сдержать, способному простить и понять… Бегу попытаться восстановить потерянное равновесие… Доказать, что способна делать выбор. Осознанно, а не импульсивно лететь к мечте.

Вновь калитка комплекса и тот же мальчик, провожающий взглядом. Мокрые волосы, одежда с прилипшим песком. Поднимаюсь на лифте, не рискнув повторить марафон. Абсолютно пустой коридор. Тишина напрягает. Всё вокруг будто вымершее. Учащенный стук сердца… звоню. Открывает, смеется, осматривает. Улыбаюсь… Выбор сделан. Я здесь. Я с тобой… Буквально вталкиваю в проход, по пути избавляясь от ненужной одежды, засыпая пол мелким прибрежным песком. Притягивая к себе, с чувством целую, дразня, играя внутри языком… Не отстраняясь, прижавшись грудью к свежему телу, интуитивно веду за собой. Утыкаюсь в кровать. Не сдержав равновесия, падаем, заливая спальню смехом, давно не отражающимся от этих стен. Позволяю вести… нежно, качественно, смиренно… гоня от себя мысли о том, чего я в реальности хочу. Он не справится. Мой тихий, спокойный. Не поднимет руку и не выпорет, хотя есть ведь за что. Не накажет, связав… Не заставит молить о пощаде… Даже если признаюсь… Даже если сорвусь. Он уйдет в себя и найдёт мне оправдание. Накричит? Да, возможно… только был бы смысл. Остываю в процессе, закрываю мыслью всплывшие картинки. Гоню прорывающийся в памяти образ. Жесткий, напористый, абсолютно другой. Такой бы не сдерживался, приколотил телом к кровати, сжал до хруста костей, разорвал бы собой. Сгинь! Уйди! Даже думать не смей о подобном! Томно, нервно вздыхаю… Тихо жду окончания. Сымитировать что ли? Иль потерпим ещё? Стопарю себя в желании посмотреть на часы. Запустить время чуть быстрее. Увеличить ритм. А раньше ведь не жаловалась. Перехватываю инициативу, доводя его до разрядки.

– А сама? – обижается разум.

– Как-нибудь обойдусь.

Останавливаю порыв мужа обнять и оставить в постели. Ссылаюсь на песок в волосах и топаю в душ. Закрываюсь, включив воду, долго смотрю на неё, не решаясь зайти на ступеньки. По щекам медленно катятся слезы, не принося должного освобождения. Не успокаивая, а лишь бередя. Из запотевающего зеркала, на меня смотрит потерянная, усталая, жалкая, неудовлетворенная женщина. Ползу вниз по двери, не желая видеть эти глаза… безжизненные… чужие… оледенелые… В них не осталось желания жить. В них лишь пустота…