Вот так начался год, который можно было смело назвать годом Городецкого Павла Сергеевича. Словно очнувшись от зимней спячки, он стал не просто интересоваться нашей с Денисом жизнью, но и принимать в ней активное участие. По факту, я видела его чаще, чем Дениса. Раз в неделю мы всей семьей обедали, еще день лекция и день семинар в институте.
Спрашивал он меня каждое занятие, наплевав на то, что это выглядит странно. Через пару месяцев уже никого не удивляло, что, заходя в аудиторию, он говорил: «Кулагина, к столу». Некоторые ребята даже потешались, что я ему приглянулась, ага, как же, блин!
Прогулять его пару, плохо ответить на семинаре – упаси бог, меня ждал расстрел на месте без права амнистии. Городецкий гонял меня по предмету, что называется, и в хвост, и в гриву. Я только молча злилась и зубрила.
Еще два раза в неделю Павел Сергеевич подвозил меня домой после работы. Скрепя сердце, я осталась в цветочном магазине. Теперь, когда в мою жизнь снова вошел элемент непредсказуемости, стоило обезопаситься хоть как-то, так что доход не повредит. К тому же, это худо-бедно помогало поддерживать статус независимой девушки, которой не нужны чужие деньги. Денис по этому поводу недоумевал, но не настаивал, чтобы я ушла (а мог бы!). Насчет свадьбы летом тоже уступил после моих отчаянных уговоров, мол, будет тепло, красиво и вообще, как я мечтала.
Кольцо, правда, я носила, и это хоть немного примирило меня с реальностью.
С реальностью, в которой, как я уже говорила, безраздельно царствовал Всесильный Профессор Городецкий. Когда он первый раз появился на пороге цветочного магазина за десять минут до конца рабочего дня, я перепугалась. Вот скажет сейчас, как Станиславский: не верю, я тебе, Кулагина, не бывать этой свадьбе! Собирай свои вещички и ближайшим поездом в Вятку!
Медленно наблюдала, как он приближается к прилавку, и, только когда остановился напротив меня, проблеяла:
– Здрасьте, Пал Сергеич.
– Здравствуй, Кулагина, – усмехнулся он, ставя локти на прилавок, а я даже назад отступила, чтобы оказаться от него подальше.
Знал бы этот несносный профессор, что именно он самое большое испытание для меня во всей этой истории! Я же не дура, и сразу завязала с парнями, как только нацелилась на Дениса, и только Городецкий подкосил меня своими широкими плечами и демоническим взглядом. Нет, серьезно, чего он так на меня смотрит?
– Кулагина, – позвал меня Городецкий и я, вернувшись из мыслей, уставилась на него вопросительно.
– Что?
Он только головой покачал…
– И как вам удается учиться на отлично, если вы постоянно витаете в облаках?
Я сердито свела брови у переносицы, уперев руки в бока.
– Слушаю вас внимательно.
– Семь красных роз на длинных ножках, и упакуйте.
Я захлопала глазами.
– Вы, что, за цветами пришли?
Городецкий, демонстративно оглядевшись, спросил:
– Это же цветочный магазин. Зачем я еще мог сюда зайти?
Я покраснела, и чтобы скрыть этот факт, бросилась выполнять заказ. И уже передавая ему букет, спросила:
– Это вы Любови Дмитриевне?
– А что?
– Мне кажется, ей больше нравятся розовые, – неловко сказала, пряча взгляд. А то муж не знает этого факта, ну и дура же я!
– Я учту, – усмехнулся Пал Сергеич и добавил, – собирайтесь, подвезу вас до дома.
Я снова захлопала глазами.
– Я могу и сама… – начала неуверенно.
– Я разве о чем-то спрашивал? – перебил он удивленно.
– Ладно, – выдала в итоге, так и не найдясь, – только мне надо кассу снять.
– Жду в машине.
У Городецкого был черный «Мерседес», мощный, стильный, красивый… как он сам.
До моего дома ехали молча, я смотрела в окно, пытаясь понять, случайно ли происходящее или за этим что-то скрывается? Так ничего не решив, поблагодарила Городецкого возле дома, теряясь, стала вылезать, а он сказал:
– Цветы возьмите себе, Любе такие не нравятся, вы правы.
Замешкавшись, но так и не задав вопрос, я унесла букет с собой. Дома уставилась в зеркало и подумала: это ведь мои любимые цветы…
И заметалась между желанием поставить в вазу и выкинуть в помойку.
Что я Денису скажу? Что его отец мне красные розы подарил? Да и не дарил он их, по факту-то… А если скажу, что просто отдал, то надо говорить, что он меня подвез. А с чего ему меня подвозить? Во всем теперь мне виделся подвох, и в итоге цветы я утром унесла на помойку, аккуратно положив в стороне. Нечего мне тут баламутить… Уж чего-чего, а недопонимания с Денисом мне точно не нужно.
В следующую смену Городецкий снова подвез меня, и потом, и потом. Ехали мы обычно молча, он включал ненавязчивую музыку, расслабленно вел машину, а я сидела в дорогом комфортабельном салоне «Мерседеса», чувствуя себя так, словно подо мной не кожаное сиденье, а ковер с иглами. Смотрела в окно, напряженно вглядываясь в даль и думая, что это за нововведение в моей жизни? На седьмой раз (вон сколько продержалась!) все же спросила:
– Извините, Пал Сергеич, просто чтобы понимать, вы так и планируете меня после работы подвозить?
Бросив взгляд, Городецкий вернул внимание к дороге, сказав короткое:
– Да.
– Ну тогда ладно, – ответила я, по привычке вцепившись в ремень безопасности и уткнувшись взглядом в окно. Да уж, прояснила вопрос. Соберись, Кулагина!
– А зачем? – спросила сурово, снова повернувшись. Он, о чем-то подумав и покачав головой, пожал плечами.
– А почему нет?
Мысленно я поднесла два пальца к виску и выстрелила.
– А если нас увидят вместе?
– Кто?
– Мало ли кто.
– Ты же моя будущая невестка, я подвожу тебя домой после работы.
Даже не поспоришь. Но почему я вижу в этом всем скрытый умысел?
Ответов не было, оставалось только молча терпеть.
Пять! Пять дней в неделю этот мужчина присутствовала в моей жизни. Это даже больше, чем Денис, который продолжал жить дома, периодически оставаясь у меня на ночь.
А моя личная паранойя в лице профессора Городецкого достигала колоссальных размеров. И дело было даже не в том, что я боялась потерять Дениса, каким-то образом не угодив его отцу, а в том, что само присутствие этого сексуального дьявола все больше и больше уводило мои мысли не в ту сторону.
Я уже не смотрела в одну точку, когда он подвозил меня домой, бывало, мы о чем-то говорили, и я разглядывала его руки, покоящиеся на руле, красивые длинные пальцы, отстукивающие ритм вместе с играющей песней. Разглядывала точеный профиль, ловила спокойный и такой волнующий взгляд голубых глаз…
Пожирала глазами его фигуру, сидя на лекциях, наблюдая, как он рассказывает предмет. Такой статный, собранный, внимательный. Мне уже нравилось выходить к доске на семинаре, как только он заходил, отвечать на его вопросы, решать интересные задачи, которые он мне подкидывал, разбираться вместе с ним, анализировать.
Даже воскресные посиделки не вызывали страха. Я исподтишка наблюдала за моим профессором в неформальной обстановке, как он улыбался, рассказывая о чем-то, как ел, пил вино, облизывая после губы… Он стал моим личным наваждением, я тонула в этом мужчине, совершенно ясно осознавая данный факт. Меня даже не смущала та разница в возрасте, что должна была нас разделять. Да ему ни за что не дать сорок лет, честно слово! Некоторые молодые ребята хуже выглядят, а мой профессор… он идеальный.
Только вот беда была в том, что нифига он не мой. А Любови Дмитриевны вот, маменьки моего жениха. Эта мысль, к счастью, даже спустя время действовала отрезвляюще.
Тем не менее, четыре месяца прошли словно в тумане, в тумане имени Городецкого. Я понимала, что скоро моя судьба решится, и хотя мне было нечего опасаться, начинала нервничать. Мне хотелось иметь хоть какой-то гарант безопасности, но пока я полностью была в руках профессора, и это существенно отравляло мне жизнь.
– Ты в этом платье чудо как хороша, Аленушка, – голос Любови Дмитриевны был таким елейным, что я чуть не скривилась. Хотя, и правда, была хороша. Впрочем, когда есть внешность и фигура, то во всем выглядишь неплохо, что уж говорить о шикарном свадебном платье, в котором я стояла сейчас напротив зеркала в компании будущей свекрови.
Я бы предпочла заниматься подготовкой к свадьбе в одиночестве, но матушка очень уж наставила, клянясь, что от души, и мне пришлось согласиться. Так мы и оказались с ней в дорогом свадебном салоне, где я перемерила с десяток платьев. Мне было все равно, в каком выходить замуж, главное, выйти бы уже.
Ещё некоторое время назад я была спокойна и уверена в будущем: Денис влюблён в меня по уши и готов мир положить к ногам. От мира я тактично отказалась, мне за глаза квартиры в хорошем районе, которую нам подарят его родители. Ну от пожизненного обеспечения тоже не откажусь.
И все было замечательно, пока не объявился этот… папаша. И спутал мне все карты. Теперь свадьба висит на волоске, а с ней и мечты о сытой безбедной жизни. Ох, если бы только можно было повернуть время вспять! Я бы ни за что не стала соблазнять этого наглого, сексуального, обольстительного… ох, опять меня несет не туда…
Тут зазвонил телефон, вырвав из мыслей. Извинившись, Любовь Дмитриевна отошла в сторону.
– Да, дорогой, – услышала я и навострила уши. Денис или профессор? – Да, конечно, удачно тебе потренироваться. А Алена сегодня отгул взяла, мы свадебные платье выбираем. Да, целую, пока.
Повесив трубку, пояснила мне:
– Паша сегодня на теннисе.
Я кивнула, вроде как понимающе, а сама представила Городецкого, в форме и с ракеткой бегущим по полю, отбивающим мяч, представила, как перекатываются мышцы под футболкой, как капелька пота скользит по виску вниз… И замотала головой, отгоняя морок. Так и чокнуться недолго.
– Я, наверное, домой, поеду, Любовь Дмитриевна, – заметила женщине, та только закивала, предложив вызвать такси. Я отказалась, хотелось немного пройтись.
Шла наугад, размышляя о том, что мой профессор и мама Дениса, ну вот самая неподходящая пара. В самом деле, как они сошлись и почему до сих пор вместе? Неужели он ее реально любит?
В итоге я ушла совсем не в ту сторону, села на маршрутку, которая ехала мимо, решив с нее перескочить на другую, чтобы не возвращаться. Оказалось, что эта заворачивает не в ту сторону, пока я просекла, что к чему, мы успели ещё проехать…
Короче, выходила я, сама толком не зная, где нахожусь. Настроения это тоже не прибавило, потоптавшись на месте, я решила пройти дворами, как мне подумалось, в нужную сторону, а забрела ещё дальше, оказавшись на тихой улочке со стоящими в ряд таунхаусами. Самым печальным было то, что мой телефон торжественно разрядился, а людей как-то не наблюдалось. Видимо, придётся идти обратно, на той улице было более оживленно. И тут из-за поворота выехал ОН.
За эти месяцы «Мерседес» Городецкого я изучила вдоль и поперёк и могла бы узнать его из тысячи, даже не видя номера. Сама не знаю, что в тот момент мной руководило, но я юркнула за ближайший куст, для надёжности присев на корточки. И уже потом выглянула. «Мерседес» свернул на улочку таунхаусов, и я тут же ринулась следом, выглянув из-за поворота, успела увидеть, куда он заехал. И только когда ворота закрылись, подумала: а на фига, собственно, я этим занимаюсь? Мало ли какие у Городецкого могут быть дела?
И тут же вспомнила, что говорила его жёнушка. Он же должен быть на теннисе. Вы меня извините, но в этих домиках речь может идти только о настольном. И я сильно сомневаюсь, что Пал Сергеич собирается играть в него. Тогда что он тут забыл?
И я не нашла ничего умнее, как неспешно прогуляться до нужного дома. Заборы здесь были, в основном низкие, решетчатые, нужный мне участок засадили по периметру туями, оставив в доступности только калитку и ворота для въезда. Немного покусав губу, я огляделась по сторонам. Здесь все друг у друга, как на ладони. То, что я собралась сделать – безумие в чистом виде. И все же, не заметив никого вокруг, я раздвинула ветки туй, перекинув ноги через заборчик, влезла на территорию. И тут же присела на корточки, словно в случае чего это бы мне помогло. Посидев так минут пять, решила подойти к окну. Ведь уже пришла, глупо теперь сбегать.
Эта часть дома была на удачу скрыта туями, но я все равно постаралась скользнуть вдоль стены подобно ниндзя, жаль, моя ярко-синяя футболка выдавала меня на светлой стене. Колени подозрительно дрожали, сердце стучало в горле, и я чувствовала себя почти Джеймсом Бондом. Правда, когда заглянула в окно, забыла и о коленях, и вообще обо всем на свете.
Городецкий был в комнате, и первое, что я увидела, это его мощную широкую спину, хотя почти тут же мое внимание переключилось на ту часть тела, что пониже. Ах да, я не сказала? Пал Сергеич в этот момент был абсолютно голым!
Я неприлично открыла рот, но оторвать взгляд не могла. Словно завороженная смотрела на то, как Городецкий занимается сексом, и судя по изящной ножке, закрывшей обзор великолепной задницы, вряд ли со своей женой. Впрочем, и без ножки это понятно, если вспомнить, что я совсем недавно разъехалась с Любовью Дмитриевной.
Вот же негодяй! А я знала, чувствовала, что не может так быть! Впрочем, его можно понять. Жена явно не дотягивает до его уровня. Он-то вон какой, как поршень, туда-сюда, туда-сюда. И несмотря на пикантность ситуации, я сейчас меньше всего думала о том, что меня могут заметить. Куда больше интересовал Пал Сергеич, так самозабвенно трудящийся на какой-то девице. Мышцы на спине перекатываются, задница напряжена… и ноги такие сильные, красивые…
Боже, Кулагина, да ты чертова извращенка! Ещё скажи, что хотела бы оказаться сейчас на месте этой девицы… Нет! Однозначно, нет, что за глупые мысли! А странное томление внизу живота и сбившиеся дыхание… ну это стресс, не так часто приходится лазить по чужим домам и подглядывать за занимающимися сексом людьми.
Тут девушка так громко застонала, что я осела вниз по стене. Сто из ста, симулирует, чтобы сделать профессору приятное. И вообще, чего орать так, ещё подумают, он ее тут убивает…
О проекте
О подписке