Джек, не ожидавший такого скорого возвращения, был застукан на кухонном столе за поеданием козинака. Но сейчас у меня не было времени с ним ругаться, я схватила дождевик и вытащила на свет коричневый кожаный бумажник.
Несколько мгновений смотрела на него, как на откровение. Казалось, он словно материализовался из моей мысли и желания его найти. Сев на скамейку у дверей, открыла его. Он был пуст: никаких денег или бумажек. Однако в потайном кармане все-таки нашелся сложенный клочок. На одной его стороне корявым почерком было написано:
«Просите, и дастся вам, ищите и обрящете», – а чуть ниже приписка: «Все дороги ведут в Рим».
Нахмурившись из-за непонимания, как сие трактовать, я перевернула обрывок и увидела еще одну запись:
«22 05 Космос 2013»
– Еще лучше, – буркнула я, – и что все это значит?
Тут из кухни появился Джек, наверное, доел козинак. Вид у него был совершенно наглый, словно и не его застукали на столе. Он начал вилять хвостом, но не увидев с моей стороны энтузиазма, подошел и ткнулся носом в мою ногу, я задумчиво почесала его за ухом, он тявкнул. Я посмотрела на него.
– Надо хорошенько обо всем этом подумать, – вынесла вердикт, раздеваясь и проходя в кухню к ноутбуку.
Честно сказать, эти письмена меня так увлекли, как и само расследование, что я и думать забыла про свою книгу, открытый документ напомнил мне о ней, и я даже скривилась.
– У меня тут настоящее преступление, – сказала ноутбуку, – а не выдумки всякие.
«Издателю ты тоже самое будешь говорить»? – хмыкнул кто-то внутри, я на него цыкнула.
Не зная, с чего лучше начать, с Космоса или Рима, ввела фразу про ищите, да обрящете. Ее принадлежность к Евангелию я и так знала, но конкретика не помешает. Данная строчка оказалась из благовествования Матфея, седьмая глава, седьмой стих.
– И? – поинтересовалась я, но ответа не получила.
Тогда набрала фразу про все дороги. Приплести ее к смерти парня оказалось еще сложнее. Поговорка брала начало в древнем Риме во времена завоевания и присоединения им новых территорий. Властям приходилось строить новые дороги для быстрого перемещения податей с завоеванных земель. То есть выражение имело по сути прямой смысл, потому что все дороги, действительно, вели в Рим, для того и были созданы.
Я стала сомневаться в правильности своего подхода к изучению записки. Определенно, Витя вкладывал в нее какой-то совсем иной смысл.
Решив добить данный аспект, я набрала слово Космос, ну уж совсем от отчаянья, но тут же оживилась: одной из первых ссылок шел сайт гостиницы «Космос».
– Вот это уже теплее, – пробормотала я, открыв его и снова уставившись на обрывок.
22 05 – это может быть дата, когда некто заселится в гостиницу, или дата встречи. А 2013 – номер комнаты. Я откинулась на спинку. Версия мне понравилась, но не мешало бы ее проверить. Сегодня двадцать первое, значит, день икс – завтра.
Возбуждение меня просто переполняло, но вдруг оказалось, что на этом, собственно, все. Можно сколько угодно ломать голову над обратной стороной записки, но большего все равно не достичь.
Вздохнув, я решила заняться книгой, на счастье, у меня это получилось, хоть и без особого вдохновения, но все же до вечера я писала.
Выскочив на прогулку с Джеком, вдруг подумала, как странно, что никто мне не звонит, какое-то опасное затишье. Я не спеша брела по дворам, наслаждаясь теплым весенним воздухом, Джек вел себя прилично, переваривая козинак, так что прогулка удалась.
На обратной дороге, проходя через один из дворов, я столкнулась со Светой, она выгуливала своего рассела. Джек мириться с подобным наглым копированием его личности не собирался, потому разорался, как сумасшедший, в то время как ее милый пес смотрел на моего в крайнем недоумении, склонив голову набок и слегка повиливая хвостом.
– Он у меня немного нервный, – заметила я, девушка кивнула.
– У нас с ним всегда такие встречи, – улыбнулась мне.
Улыбнувшись в ответ, я потащила Джека дальше, почесывая лоб и размышляя над странностями происходящего.
Вот Света даже не подозревает, сколько всего я о ней знаю, я для нее мимо проходящая девушка с такой же собакой. А между тем, я бы могла девушку удивить некоторыми подробностями ее жизни.
Хихикнув, я направилась в сторону дома. Джек в последний момент вильнул в сторону площадки, она была пуста, только на одной скамейке сидел мужчина лет тридцати пяти в черной ветровке и кепке. При моем появлении он оживился и стал смотреть по сторонам. Кроме меня, стоящей посреди площадки с вынюхивающим что-то Джеком, никого не было, значит, именно я вызвала у парня живейший интерес. Он вдруг быстро приблизился ко мне и проговорил:
– Значит, завтра в три в «Космосе»? Ты берёшь на себя этого Марата Асадова, я страхую.
Я только рот открыла, глядя на него.
Это ещё что за визуализации вселенной?
– Вы кто? – выдала в итоге.
Мужчина, на мгновенье растерявшись, скривился. А я, не теряя времени, сделала шаг на него, Джек принял стойку и зарычал. Мужчина, переведя взгляд с меня на пса и обратно, бросился прочь из двора. Пару секунд побыв в прострации, я все же ринулась за ним. Джек, естественно, тоже побежал, правда, в другую сторону, что несколько застопорило мою погоню.
Выбежав из двора, я обнаружила, что парня на улице нет, куда он делся – не понять, мог и в переулок мотнуть в любую сторону, а мог и во дворы, поворотов тут множество. Я все-таки добежала до переулка, но парня не увидела. Присела на ограду возле универсама, пялясь перед собой. Ничего не понимая, подняла глаза на небо.
– Это что за чудеса были? – поинтересовалась вслух, чем удивила стоящего неподалеку мужчину с коляской.
Джек сидел рядом, вытащив язык и улыбаясь. Серьезно вам говорю.
Ситуацию надо было срочно обмозговать, и я отправилась домой. Сварив кофе, я уселась на подоконник, щурясь на солнце. Что происходит вообще?
Я нахожу бумажник, который кто-то выкинул, предположительно сам Виктор, а через день парень и сам выбрасывается из окна. Следователь констатирует самоубийство, но мои розыски приводят совершенно к иным доводам.
В бумажнике погибшего парня я нахожу записку с датой и номером гостиницы, и в этот же день ко мне на улице подходит некто, явно знающий о завтрашней дате и о том, кто заселится в номер 2013. Что же выходит, кто-то пребывает в полной осведомленности о том, что я делаю? Ведь мужчина сидел во дворе, поджидая меня, а выдав информацию, скрылся из виду.
– Мог бы и про письмена что-нибудь сказать, – пробурчала я, сделав глоток.
Вопрос, тем не менее, оставался открытым: кто он и откуда узнал обо мне и имеющихся у меня данных?
А может, он заметил, что я рыскаю вокруг дома погибшего, и решил таким образом подсобить? Это было куда больше похоже на правду, все-таки узнать о бумажнике не мог никто, то, что я тогда нашла его – большая случайность. Ведь если бы Джек не запутался в кустах, я бы там вообще не оказалась, и в тот момент, когда бумажник летел вниз, мы бы уже подходили к нашему дому.
Витя, если его кинул он, наверняка сделал это не просто так. Он хотел спрятать таким образом записку, вытащил из кошелька все деньги и документы, положил их на полку, где мы с его мамой все и нашли, а сам кошелек с клочком бумаги выкинул из окна.
В тот момент на улице никого не было, по крайней мере так он мог подумать, потому что мы с Джеком сидели в кустах, и видеть нас парень не мог. Вопрос: зачем он вообще выбросил его? Почему не спрятал? Скорее всего, это был импульсивный поступок.
Что, если к нему кто-то пришел? Можно было сжечь записку. Мог он не успевать сделать это? С другой стороны, запомнить данные с листка труда не составляет, так что сохранять его для потомков – занятие весьма странное. Но если я права, и Витя хотел сохранить листок, значит, что-то в нем есть. И не только значение написанного важно.
Я снова уставилась на клочок: это был неровный кусок тетрадного листа в клетку. Написан текст обычной синей шариковой ручкой, почерк корявенький, мужской. На этом мои мысли относительно обрывка кончались.
А что, если это было послание для кого-то? Например, Витя сбросил вниз кошелек, а кто-то должен был его подобрать и найти листок. Конечно, притянуто за уши, найти кошелек могли и дворники, и кто-то еще, как это и случилось. Но опять же, если ему приходилось действовать в экстренной ситуации, он мог пойти и на такую меру.
Возможно, боялся, и было от чего, раз вскоре погиб. Могли ли его убить из-за данных на этом листке? Я снова уставилась на клочок. Выглядело все это более, чем сомнительно, однако я чувствовала, что нащупала нить, которую можно потянуть. Что-то за этим всем стояло. Пока я не знала что, но вознамерилась узнать.
И для начала в три часа я решила быть в гостинице «Космос», чтобы посмотреть на этого Марата Асадова. Витю он явно интересовал, раз уж парень записал данные на бумажке, вот и мы поинтересуемся, что к чему. Раскрываться я не планировала, только посмотреть обстановку. Даже смешно, что это я всерьёз думала, потому что в итоге вышло у меня все опять через одно место.
Допив кофе, я слезла с подоконника и уселась за ноутбук, но написать ничего не успела, потому что раздался звонок в дверь. Ужасно разволновавшись, я немного пометалась в просторах кухни, но потом рванула в прихожую, сунув записку в карман джинсов. За дверью стоял Марик, я явственно выдохнула, потому что успела испугаться.
Открыв, хотела посмотреть строго, но он, увидев меня, тоже выдохнул и выдал:
– Слава Богу, ты жива.
– С чего это мне умирать? – насторожилась я, придерживая дверь. Марик вырвал ее из моих рук и прошел в прихожую, задвигая меня в квартиру.
– Я тебе звонил несколько раз, а ты недоступна.
– Вот оно что, – я, наконец, догадалась, почему сегодня у меня тихий спокойный день, телефон же разрядился, а я забыла об этом. – Я работала. И вообще, откуда такая паника?
Марик тем временем уже прошел в кухню и поставил чайник. Мне стало даже немного обидно: вот я ни к кому так нагло домой не заявляюсь и не распоряжаюсь хозяйством. Если уж так хочется, то лучше бы полы подмел.
– Я думал, может, это из-за Антиквара.
Я только глаза закатила.
– Тебя послушать, так Сева маньяк-убийца.
– Он опасный человек.
– Если тебе станет легче, – высказалась я, – я решила не связываться с ним.
– Правда? – обрадовался Марик и добавил подозрительно. – Он тебя бросил?
Я позволила себе обидеться.
– Почему это он меня должен бросить?
Марик смущенно кашлянул.
– Ну знаешь, как это бывает, поматросил и бросил.
– Это у тебя так бывает, и у таких дур, которые не могут приличного мужика отличить от обычного дамского угодника.
– Да чего ты разошлась? – пошел он на попятный. – Я просто спросил.
– В этом все дело, Боб, – трагично сказала я, – не должно быть никаких просто. Нужно думать, что говоришь, а не говорить все, что думаешь.
– Да ты сама так делаешь, – обиделся он.
– Я другое дело, я же женщина, молю что-то себе языком в сторонке, пока мужики с делами разбираются. Кто меня вообще слушает? То ли дело ты, сильный здоровый мужик. Ты Маркеса читаешь?
– Уже, – порадовал он меня.
– И что скажешь?
Марик задумчиво почесал затылок.
– Любят они потра… Совокупляться. И все, главное, друг с другом, как будто больше не с кем.
Я немного поморгала.
– Ну а концовка тебе как? Пергаменты с предсказанием, цикличность мира их семьи, соотношение начала рода и его конца, трагичность и одиночество каждого из них?
Марик хлопал глазами, глядя на меня.
– Ты точно про ту книгу говоришь? – спросил в итоге, я только глаза закатила.
– Вот что, друг мой, так ты далеко не уедешь. То, что ты «Сто лет одиночества» прочитал, это хорошо, почитай еще критику на Маркеса в целом и на эту книгу частности.
Пока Марик пил чай, задумчиво закусывая его сушками и пялясь перед собой, я выписала ему список того, что можно почитать. Зачем я вообще всем этим занимаюсь, я старалась не задумываться. Хотя сделать из кого-то приличного человека – достойное занятие, разве нет? Правда, непонятно, достойного чего и почему.
Пока что мы упорно пытались сдвинуться с ним с точки бандитизма в сторону образованной интеллигенции, наверное, той самой, которую в детстве Марик шугал во дворах.
Отдав ему список, я поинтересовалась:
– А ты мне историю какую-нибудь расскажешь?
Марик печально задумался, видимо, слишком много напрягает мозг в последние дни. Но почти сразу обрадованно щелкнул пальцами в мою сторону.
– Не история, находка, – заявил мне, – ты знаешь, что у нас в городе есть свой собственный Шерлок Холмс?
Я уставилась на него, вздернув бровь.
– В каком плане?
– Есть такой парень, честно говоря, в глаза его мало кто видел. Вот его и называют Шерлоком Холмсом. У него есть свой доктор Ватсон, который ведет его дела, к нему обращаются обычно богатые люди нашего города, потому что услуги его стоят недешево. Хотя, говорят, он может и бесплатно за дело взяться, если оно его заинтересует.
– И что же он прямо такой крутой, как Холмс?
– Этого я не знаю, я же его не видел. Но говорят, очень крут, и дела раскрывает быстро и качественно.
– Это интересно, – пробормотала я, – хорошая может выйти история.
– Зачем тебе вообще все эти истории? – додумался спросить Марик.
– Для души. Требует, знаешь ли, чего-то эдакого.
– Лучше не лезь во все эти дела, а то хлебнешь эдакого так, что потом еще долго не захочется.
– Не учи ученого, – важно сказала я, – и вообще, тебе пора, мне еще поработать надо.
– Кем ты работаешь?
Я на мгновенье застопорилась, а потом выдала первое, что пришло на ум:
– Я работаю с языковым контентом.
Последнее слово выбило Марика из колеи привычного мировосприятия, что позволило мне быстренько выставить его за дверь и вернуться к книге. Сроки поджимали, и я отлично это осознавала, потому, пересилив себя, принялась писать.
Не знаю, насколько хороша выйдет эта книга, зато вот для следующих появляются интересные задумки. Современный Шерлок – это очень даже интересная мысль. Помимо воли в голове нарисовался образ, хмыкнув, я посоветовала держаться повествования, которое пишу сейчас.
Работала я до полуночи, выгуляв Джека, снова устроилась за ноутбуком, вспомнив, однако про телефон и поставив его на зарядку. Оказалось, Марик звонил мне семь раз, такая забота умиляла. Один раз звонил Дереда, два раза Всеволод, что в какой-то степени было приятно. Несмотря на то, что он бабник, внимание красивого мужчины не оставляет равнодушным. Все-таки бабы дуры, что тут скажешь.
Я вспомнила свое идиотское поведение в день нашего знакомства и даже поморщилась. Странно, что он вообще куда-то меня позвал. Впрочем, такую простушку, какой я ему тогда виделась, раскрутить значительно проще, так что почему и нет? Еще один звонок был от Ирины, моей квартиросъемщицы. Это было странно, потому что вносить плату за квартиру надо было только через неделю.
«Не случилось ли чего»? – подумала я, но решила отложить этот вопрос до завтра.
С Ириной и ее мужем у меня хорошие отношения, возникающие проблемы в быту они решают сами, а потом я списываю им часть суммы в счет оплаты. Решив, что никто из звонивших не требует срочного ответа, тем более, в полночь, я вернулась к книге и писала до четырех утра, в итоге заставив себя лечь спать.
Я бы и больше писала, но на завтра у меня предстояла важная встреча, а я не хотела чувствовать себя разбитой из-за недосыпа. Тем не менее, книга продвигалась очень хорошо, я прикинула, что при таком темпе, допишу черновик через несколько дней.
Встала я в полдень, быстро выгуляла Джека, который остался недоволен коротким выходом и тем, что на него в последнее время мало обращают внимания. Пока я собиралась, он сидел на полу с таким трагическим видом, что сердце кровью обливалось.
В его взгляде сквозило все: отчаянье, преданность, любовь, безмерная самоотдача, тоска, одиночество и так далее по списку. Немного удавалось развеселить его чем-нибудь вкусным, но потом он расстраивался еще больше и, тяжко вздыхая, удалялся на подоконник в свою лежанку, где сидел с выражением мировой скорби на морде.
– Поскорей бы Кэт вернулась, – вздохнула я, Джек положил голову на лапы и тоже вздохнул.
Провожал он меня так жалостливо-укоризненно, что я чуть было не взяла его с собой, но представив, какой фурор пес произведет в гостинице, проявила твердость.
Поначалу я еще переживала о Джеке, но вскоре стала волноваться совсем по другому поводу: что меня ждет в гостинице? Предугадать сие было невозможно, я решила действовать по обстоятельствам. Прежде всего, конечно, надо выяснить, Асадов – друг или враг. Ориентироваться на что-то кроме своего чутья я не могла, а как найти явные признаки, не знала. Короче, ехала на фарт. В маршрутке меня застал звонок Ирины.
– Что у вас случилось? – поинтересовалась я, поздоровавшись.
– Кира, вчера приходили к нам, вас искали.
– Кто приходил? – я мигом насторожилась.
– Сказали, что из полиции, но честно говоря… – тут она понизила голос. – Очень были похожи на бандитов. Говорили, что по делу о каком-то самоубийстве, где вы выступали свидетельницей. Было такое?
– Было, – вздохнула я, поняв, что это, наверное, те же ребята, что наведывались к Марине Евгеньевне.
Следователь записал мои паспортные данные, а прописана я была в квартире, которую сдавала, потому ребятки и ищут меня там. Впрочем, если они расторопные, то скоро можно ожидать их и на квартире Кэт.
– Я сказала, что не знаю, где вы живете, что мы встречаемся в городе. И они ушли.
– И хорошо.
– У вас все в порядке?
– Да-да, Ирина, спасибо. Вряд ли они у вас еще объявятся, но если что, вы мне позвоните.
Мы распрощались, и я задумчиво уставилась в окно. Если о смерти Вити вынюхивают какие-то бандиты, значит, имеют цель. Либо не верят в самоубийство, либо заметают следы, пытаясь вызнать, не всплыло ли что-нибудь. По крайней мере, я знаю, что они заинтересованы в разговоре со мной, значит, нужно как-то подготовиться, чтобы косить под полную дуру, мол, ничего не видела, ничего не знаю. Вылетел из окна, и все, я-то тут причем?
О проекте
О подписке