Читать книгу «Невидимые. Банды старой России» онлайн полностью📖 — Юлии Михалевой — MyBook.
***

– Да за что вы нас держите тут, как скот? – причитала крестьянка, встав аккурат напротив стенного оконца. Оно, однако, и не думало открываться. – За что мы так маемся, без вины виноватые?

– Какой сегодня день? – спросила Матрена у маленькой рыжей воровки. Ее привели только вчера – в датах еще не запуталась.

– Воскресный. Десятое, июня месяца.

Прачка покачала головой.

– Ровно неделя прошла.

С тех пор ее вызвали лишь однажды. Спрашивали об убийстве, суля каторгу, а то и повешение. Про дочь, конечно, слушать не стали. А потом вернули – и забыли.

Обычное дело, по словам постояльцев.

– Вот в баню бы, – мечтательно вздохнула Матрена, расчесывая до крови искусанные клопами ноги.

– Ишь, чего захотела, – расхохотался одноглазый.

Пока наружу вышло лишь четверо. Трое – чтобы отправиться в тюрьму и исправительный дом, а вот про последнего говорили, что на волю.

Каждый раз, когда кого-то звали, Матрена вцеплялась в него мертвой хваткой и просила передать весточку детям. Как правило, ее отпихивали. Но кто-то и соглашался – но только те возвращались обратно.

Выпущенный же не сказал ни да, ни нет. Оставалось надеяться, что на радостях он подобрел и поспешил исполнить волю случайной соседки… Только, по правде, Матрена ни на миг в это не верила. Наверняка счастливчик вовсю хлестал горькую – праздновал избавление, забыв обитателей хлева.

– Угомонись, Татьяна. Не голоси, – попросила Матрена. – Толку с того?

Как оказалось, вовремя вступила. Только крестьянка сделала шаг от двери, чтобы дать отповедь – как та отворилась. Не отклонись она – так зашибли бы. Отойдя подальше, баба тут же передумала спорить.

В хлев бросили очередного – плюгавого, крючконосого, в штопанной засаленной поддевке.

Потирая ушибленное колено, он проковылял к стене, сев рядом с Матреной.

– Э-эх… Проклятущие! – опомнившись, погрозил двери кулаком.

Соседи хмыкнули.

– И ведь не сделал же ничего! На ровном месте схватили – да и приперли сюда!

– Как и все. Да, как и все, – повторила любимую присказку крестьянка.

– Я мимо проходил! Гляжу – дверь открыта. Я и вошел. Отчего не войти?

– Спер что?

– Да когда бы? Оглядеться не успел – как эти за мной следом вломились и сюда привели.

– Ой ли? – недоверчиво усмехнулся одноглазый.

– Да ей-богу! Только наверх забрался. А там прямо в коридоре – висельник! Из крыши прямо свисает! Ну, так я малость и растерялся. А тут – они.

– Грех какой, – осенила себя крестом крестьянка. – Все-то баре шуткуют, жизнь им не мила.

– Не. Легаши сказали – он не сам. Невидимки, говорят, – объяснил новый. – Те, что богатеев старых потрошат.

– Невидимки? – взвилась Матрена. – Да точно ли?

– Верно-верно. Этот, висельник-то, тоже всякий хлам у себя держал. А то что б я к нему пошел?

– Ох…

Матрена тоже перекрестилась, произнося про себя слова не молитвы о погибшей душе, но благодарности. Ну, сейчас-то тюремщики должны понять, что она не убивала Старого Леха. Может, теперь про нее все-таки вспомнят – и, если не выпустят, так хотя бы наказание определят?

***

Елена не представляла, сколько дней провела в заточении.

Иногда деревянная крышка колодца поднималась, и она видела небо – свет или тьму. И все. Явно недостаточно, чтобы сутки считать.

Сперва она думала, что умрет: от отчаяния ли, либо задохнется от сырости во влажном, наполненном червями, земляном склепе.

Елена долго кричала – до тех пор, пока не сорвала голос и не смогла лишь сипеть.

Никто не откликнулся.

С тех пор прошло очень много времени, но почти ничего не происходило и не менялось. Разве что крышку порой снимали. В нее закидывали хлеб и спускали ведро с водой. Один раз Елена попробовала его сдернуть, уцепившись за веревку. Не вышло – та тут же втянулась наверх.

Хлеба было мало. Постоянно хотелось и есть, и пить. Но хуже всего – холод. Он пронизывал, к нему не удавалось привыкнуть.

Ходила она в угол ямы, и остро чувствовала запах собственных нечистот.

Все.

Елена не знала, где находится. Схватив ее на улице и затолкав в повозку, похититель прижал к лицу мерзко пахнувшую тряпку. Актриса старалась не дышать – рискуя уже не уснуть, а оказаться задушенной – но зелье все-таки победило.

Очнулась Елена, лежа на влажной земле вот в этой самой яме.

Очевидно, те, к кому она заглядывала в гости, чувствовали себя похоже.

Впрочем, нет. Они приходили в себя. Вставали на ноги. И шли, шли – на улицу, на службу, в театр, куда угодно. Шли на свет. На них не давили сырые стены и вечная темнота.

Наверное, так и в самом деле выглядит смерть.

А может, Елена и впрямь уже умерла?..

Почему она здесь?

Сначала актриса думала, что кто-то позарился на деньги Алекса и захотел получить выкуп. Иначе для чего ее держат взаперти, и, хоть и плохо, но кормят – однако при том даже не пытаются вести разговоры? Точно, именно так все и вышло. Елену привезли сюда – после чего тут же пошли к Алексу и сообщили свои условия. Накануне премьера – он точно бы поспешил вызволить ее как можно быстрее, чтобы не погубить все дело. Иначе кто бы еще сыграл Ирину?

Елена ждала, казалось, целую вечность – но избавление не приходило. Неужели Алекс не захотел за нее заплатить? Как такое возможно? Он и впрямь нашел ей замену? Негодяй! Негодяй!

Или причина в чем-то другом?

Неужели месть?

Что, если кто-то, кого она посещала, все же выследил и решил отплатить той же монетой? Что тогда? Она проведет здесь остаток дней, постепенно все больше превращаясь в чудовище?

О, как же, должно быть, она подурнела!

А что, если все еще хуже, и ее похитили из-за тех, кому не повезло?..

Жутко! Жутко! Неужели же нет спасения?

***

Собираясь, Макар ступал на цыпочках и даже старался лишний раз не дышать. В потемках приходилось двигаться на ощупь. Он моментально вспотел от напряжения.

Однако одеться удалось тихо. Перекинув через плечо башмаки, Макар подкрался к сундуку и осторожно поднял тяжелую крышку. Но, едва он начал ощупывать содержимое, как зацепил что-то твердое, что с шумом упало на пол и застрекотало. Погремушка!

Разбуженная мать зашевелилась и шепнула:

– Что такое?

– Ничего, – Макар наконец-то ухватил платок и, вытащив, быстро затолкал в карман.

Мать привстала, вглядываясь в темноту.

– Что не спишь?

– Да вот, на двор хочу выйти.

– А в сундуке что искал?

– Игрушку Петьке.

– На что она ему ночью? Пускай себе спит, – она вновь улеглась.

Выйдя на улицу, Макар обулся и поспешил. Он опасался, что в темноте не сможет сходу найти нужный дом, и потому вышел пораньше. Оказался прав: сразу, в самом деле, ошибся переулком и уперся в тупик.

Нервничая из-за своей оплошности, но больше – от предстоящего, обернулся и припустил бегом.

– Рогатое дерево! Рогатое дерево! – твердил он про себя.

Днем, запоминая дорогу, Макар заметил неподалеку от нужного поворота старый тополь с раздвоенной кроной. И сейчас очень надеялся, что хотя бы со второго раза разглядит в тусклом свете фонарей столь приметного монстра.

Разумеется, если бы он попытался зайти со стороны улицы, то сложностей бы не возникло: на главный вход в лавку табачника указывала вывеска с огромными буквами. Однако добраться до черного, из-за особенностей застройки, можно было, только петляя проулками. Вот потому-то Степан и выбрал именно эту лавку. Говорил, проще затеряться – особенно, если что-то пойдет не так.

Затеряться то, может, и проще – да найти куда сложнее.

– Ты что так шумишь? – тихо, но зло возмутился Ванька-мануфактурщик, когда Макар добежал до назначенного забора и встал, шумно дыша.

Степан и Семен еще не подошли.

– Так вроде я тихо, – оправдываясь, пробасил Макар.

– Тсс!..

Рабочий достал папиросы, но Ванька больно ударил по руке, едва их не выбив.

– Не смей! Огонь заметят!

Вздохнул, но послушался. Стояли молча, как показалось – долго. Макар начал пристукивать ногой от нетерпения, но подельник снова одернул:

– Стой тихо!

Наконец, подошли остальные. Кивнув, Степан указал на свой оттопыренный карман. Там, должно быть, лежал браунинг, которым он похвалялся в прошлый раз.

– Авось не сгодится, – шепнул. – Ну что, пошли?

Приступили к последним приготовлениям – достали и обвязали вокруг лиц шейные платки. Степан говорил, что нужно взять темный и непременно мужской, но у Макара такого не было. Ему достался цветной и бабий, очень плотный и длинный. Кое-как увязав его, рабочий понял, что рискует задохнуться.

Оглядев друг друга, тихо прошли вглубь переулка, к заветному входу. Ванька вытащил фомку, ловко и бесшумно выломал замок. Макар едва удержался, чтобы не восхититься вслух.

– Макарка, останешься следить здесь. Сема, подойдешь к лестнице. Лавочник глухой, как пень, но вдруг решит вниз сползти? – дал наставления Степан. – Все просто. Идем!

Приоткрыв дверь, подельники тенями прокрались внутрь. Макар, как и велено, остался сторожить вход.

Скорее бы! Он места себе не находил, нервно переступая с ноги на ногу. Безумно хотелось курить, но он мужественно терпел.

Товарищи все не возвращались. Может, что-то пошло не так? А вдруг им нужна помощь?

Из глубины дома донесся шум. На втором этаже зажегся свет.

Что же делать? Бежать отсюда или, наоборот, спешить внутрь?

Макар, стоя лицом к дому, принялся кусать заскорузлые ногти. Сбоку зашелестели кусты, миг – и чья-то рука схватила его за спину.

– Попался!

Он не успел даже толком понять, что происходит, как та же рука с силой втолкнула его в прямо в дверь. Степан говорил – нужно свистеть. Но когда бы успел?

– Стоять!

– Кто здесь? – громко и отчетливо спросили откуда-то сбоку. – Что случилось?

Послышался топот. Трое из четырех, шедших следом, бросились вдогонку, оставив одного из своих держать Макара.

– Кто-то нас сдал! – голос Степана и следом звон разбитого стекла.

Вскоре городовые вернулись, ведя с собой Ваньку-мануфактурщика. Подошел, держа лампу, и лавочник – лысый, худой старик.

– Спасибо! Спасибо вам, господа! – он по очереди осветил лица задержанных, пристально вглядываясь в каждое. – И как же вы только подоспели так вовремя?

– Сообщение нам было, – буркнул полицейский.

– Ась? Повторите. Я плохо слышу…

Ванька, поджав губы, мрачно смотрел на Макара.

– Неужто это и есть те невидимые, о которых в газетах писали? – спросил табачник. – Хлипкие-то какие, а едва жизни не лишили. Как же вас отблагодарить?

Закончив обмен любезностями, городовые повели домушников в полицейский участок. Макару предстояло там оказаться уже в третий раз за полтора месяца.

7

Полицейские удачно отвлеклись на пьяного дебошира: Бирюлев незамеченным проскользнул в кабинет Червинского.

И – вовремя. Сыщик как раз приложился кулаком к скуле сидящего перед ним работяги.

– Что вы хотели, Бирюлев? – раздраженно спросил Червинский.

– Я выяснил кое-что о невидимых.

– Насколько важное? Вы же видите – я занят, – ответил сыщик тоном отвлеченного от нужного, но совершенно обыденного занятия.

– Крайне! То, что я узнал, многое объясняет.

1
...