Подумав об этом, девочка села ровнее, выпрямила спину и гордо подняла голову. Хотела взяться руками за край скамеечки, на которой сидела, но передумала и просто положила их на колени. Правая ладонь наткнулась на что-то твердое в кармане платья. Стараясь не менять осанки, Ума достала из кармана серый кругляшек. Да это же подарок Науша! Надо же, а она совсем про него забыла! Ума улыбнулась.

– Какая красивая вещица! У того, кто его делал, явно золотые руки! – Брот заметила в руках девочки кругляшек.

– Да, – тихо согласилась Ума, вспомнив розовощекого Науша.

– И он наверняка хороший человек, – сказала Брот, увидев, как просветлело лицо ее новой знакомой.

– Хороший, он животных очень любит. А они – его… – сообщила девочка.

– Но это же медальон! Почему ты его не носишь?

Ума сказала, что ей его совсем недавно подарили, и она не успела вдеть в него веревочку. Брот на секунду задумалась, потом ловко отпорола от рукава своего платья тонкую синюю ленту и протянула ее Уме.

– Вот, возьми! Вдевай в свой медальон и носи его! Так у тебя и обо мне будет небольшая, но память. Тем более, что нам пора прощаться. Мы уже отъехали довольно далеко, а тебе придется возвращаться пешком.

Девочка приняла подарок и тут же начала надевать медальон на шею. Надо же – сразу два подарка за такое короткое время! Брот помогла ей повесить украшение и полюбовалась на довольную Уму.

– Ну, вот, девочка, ты уже улыбаешься! Это хорошо! И, знаешь что, всегда помни – за любым, даже самым ненастным днем, все равно будет и день солнечный!

Повозка остановилась и Ума тепло распрощалась с пожилой женщиной. А потом, возвращаясь, девочка несколько раз прикладывала ладошку к груди, чувствуя кожей гладкий металл и мягкую ткань ленточки. И лишь приблизившись к калитке, через которую она удрала из дворца, Ума спрятала медальон под одежду.

30

Вернувшись домой, Брот раз за разом вспоминала эту девочку – Уму. И отчего этот ребенок так врезался ей в память? Мать Кера так и видела перед собой ее темные глаза, черные, словно воронье крыло, волосы. Губы Умы сначала кривились от готового вот-вот разразиться плача, но потом, слава богам, девочка заулыбалась. Бедненький расстроенный воробышек!

Брот то и дело возвращалась мыслями к девочке, при этом, сама того не замечая, то хмурилась, то мягко улыбалась. А потом она разложила свои карты.

Луна. Дорога. Луна. Ну, то, что Брот только что проделала довольно приличный путь, она и сама знала. Но что же за обман такой, словно черная птица, кружит вокруг нее? Брот посидела, задумавшись, потом встала и прошлась по комнате. Снова вернулась к столу, собрала карты, зажгла свечу, сняла с руки кольцо, немного подержала его над огнем. Закрыв глаза, Брот разложила тоненькие дощечки карт и бросила кольцо на них. Массивное золотое украшение тихонько стукнуло о дерево.

Брот постояла немного и лишь потом открыла глаза. Это было очень точное предсказание, и она это знала, но прибегала к такому гаданию не часто. Ни к чему знать лишнее наперед – эту заповедь, заложенную еще старой бабкой Брот, учившей ее многим премудростям, мать Кера всегда соблюдала свято. Но сейчас что-то сильно тревожило ее, а что именно – она не понимала, потому и пошла чуть дальше обычного.

Брот подняла карту, на которую упало ее кольцо. Ребенок, дитя. Женщина нахмурилась. Пожалуй, не все так просто… Сначала она подумала о той девочке, привезенной накануне во дворец. Но потом перед ее глазами снова встала смуглянка Ума. Вряд ли эта встреча была случайна, в этом мире вообще нет ничего случайного…

Возвращая кольцо на место, Брот решила, что ей нужно поговорить с сыном…

… А вечером того же дня в старой избушке на краю леса молодая женщина с тревогой всматривалась в изборожденное морщинами лицо старой Эйлы.

– Не волнуйся, Нарта! Все у нашей Сибил хорошо! – натруженные руки плеснули в чашку какой-то настой, и Эйла поднесла чашку Нарте. – На, вот, выпей. Издергалась ты вся!

– Да нет, все нормально! – возразила Нарта.

– Нормально… – беззлобно поддразнила ее знахарка. – А то я не вижу! Твое сердце стучит так, что слышно по всему лесу! На, вот, пей!

Нарта, не спрашивая, что старая женщина дает ей, послушно осушила чашку с густым, чуть кисловатым снадобьем.

– А теперь иди к себе! – велела ей Эйла. – Так и быть, спать ляжешь – увидишь нашу девочку. Только не окликай ее даже во сне, поняла? Что бы тебе не привиделось! Пусть все идет своим чередом!

Нарта склонилась перед старой знахаркой в благодарном поклоне. Когда она вышла из избушки, с земли тотчас поднялась большая волчица, а на ветке ближнего дерева ворохнулся черный как смоль ворон Пин.

– Ну, что, верные вы мои стражники, идемте домой! Эйла сказала, что у нашей Сибил все хорошо!

И Нарта знала, что это так. Эйла сказала, значит можно быть уверенной и не сомневаться. Эйла ЗНАЛА, не могла не знать, ведь она была из племени ноев, но об этом было известно только ей самой и Нарте. Никому другому, даже вождю – почтенному Торпу, это было не ведомо. Однажды, несколько лет назад, неожиданно для Нарты, Эйла открыла ей тайну. Старая знахарка поведала, что в её венах течёт кровь истребленного племени ноев, людей мудрых и справедливых, ясновидцев и предсказателей. Но теперь этим знанием нельзя ни с кем делиться. Казалось бы, странно – зачем тогда стоило говорить об этом? Только у Нарты не было вопросов, почему Эйла открылась ей. Недаром её саму почитали в селении, и Нарта входила в совет племени наравне с самыми значимыми людьми. У Нарты было своё ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ: вырастить будущую царицу Сибил, которая в дальнейшем поведет за собою многие народы и, в отличие от Урганы, даст им будущее. Эта миссия была столь велика, что не доверять Нарте старая Эйла попросту не могла.

Знала Нарта и о старинной доске, по которой знахарка читала очень важные предсказания. Наверняка она и о судьбе Сибил узнавала по этим, одной ей ведомым письменам. Ещё ни разу Эйла не ошиблась, все, что она узнавала через знаки, начертанные на потемневшей от времени доске, непременно сбывалось.

Нарта глубоко вздохнула и уверенно пошагала в сторону своего жилища. Эйла сказала, что у Сибил все в порядке, значит, так оно и есть! К тому же знахарка обещала, что сегодня Нарта увидит свою девочку во сне. Ну и ладно, пусть хоть так, хоть в кратком сновидении, лишь бы взглянуть на Сибил!

Шедшая впереди волчица Таная обернулась и увидела, как лицо Нарты осветила мягкая улыбка.

31

И когда полупрозрачный купол летнего неба немного сгустил свои краски, а первая звезда робко мигнула вдали, Нарта увидела во сне Сибил. Девочка была свежа и вполне довольна, что несказанно обрадовало материнское сердце Нарты. Но неожиданно рядом с Сибил появилась какая-то точка, через некоторое время превратившаяся в огромную сову. Птица широко распахнула крылья и стала окружить над девочкой. Сибил вроде бы и видела её, но не обращала внимания. И в один момент, когда сова сделала резкий выпад, словно собираясь атаковать девочку, Нарта чуть было не закричала, пытаясь предупредить её об опасности. Но, к счастью, даже во сне она успела вспомнить строгий наказ старой знахарки. Нарта всплеснула руками и что было сил зажала себе рот, сдерживая рвущийся из груди тревожный крик…

… И тут же проснулась. Оказалось, что она и в самом деле зажимала себе рот! Нарта убрала руки от лица, полежала немного, слыша, как сильно бьётся в груди растревоженное сердце. Странный сон… Вроде бы и Сибил в нем хорошо себя чувствует, но и в то же время эта огромная птица… Что это – предзнаменование беды или что-то другое?

Нарта встала с постели, открыла дверь на улицу и села прямо на пороге. Чуткая Таная, дремавшая неподалёку, тут же поднялась со своего места и, подойдя ближе, уселась на землю, глядя куда-то в полумрак короткой летней ночи. Пин, верный спутник Сибил, тоже махнул крыльями с дерева, словно давая понять, мол, я тут, я рядом. Оба они, и волчица и ворон скучали по девочке, но исправно несли свою службу – перед отъездом Сибил просила их слушаться Нарту и беречь ее.

Когда Нарта рассказала свой сон старой Эйле и спросила, что он означает, та только покачала головой:

– Я сказала, что ты увидишь Сибил, но я не говорила тебе, что смогу объяснить твоё сновидение. Подожди немного, время само раскроет все тайны.

Оставшись одна, Эйла достала свою заветную доску и некоторое время молча вглядывалась в таинственные письмена. Потом удовлетворенно кивнула и тихо проговорила:

– Хорошо… Все идет своим чередом… Очень хорошо…

Старая женщина задумалась. Она не сказала Нарте, что сегодня тоже видела во сне Сибил. И сон ее был почти такой же, как у Нарты, даже птицу она видела точно такую же – огромную сову. Вот только в ее сне сова долетела до девочки, широко распахнула крылья и, обняв Сибил, скрыла ее в них. Этого не успела увидеть Нарта, она проснулась. Но это непременно должно было случиться, потому и предупреждала ее Эйла, чтобы она ни в коем случае не окликала Сибил. Огромная сова была надежной защитой для Сибил, в ее объятьях ей ничего не угрожало.

Очень хорошо! Пусть и дальше судьба будет благосклонна к их девочке! Впереди у нее много трудностей, но великая миссия возложена на Сибил – и она должна со всем справиться, все должно получиться!

32

– Так, значит, эту девчонку тебе привезли от керхолов? – Кер, сложив руки на груди стоял у окна и смотрел на вышедшую из дворца Сибил.

Ургана подошла к нему и тоже посмотрела в окно. Кер, как всегда, появился неожиданно и неведомо откуда. Он просто вошел в покои Правительницы – высокий, шумный, пышущий энергией. Спрашивать его о чем-либо было бесполезно, к этому Ургана давно уже привыкла. И потому, глянув на Кера, она снова перевела взгляд на девочку.

Сегодня Сибил была одета в простое платье, длинные светлые волосы она сама заплела в две косы. Девочка-подросток была еще немного угловата и нескладна, но наметанным женским взглядом Ургана без труда угадывала в ней будущую красавицу. Да и вообще в этой девчонке было что-то такое…

– И ты думаешь, что это она может стать нарушительницей твоего спокойствия? – усмехнулся Кер. – Хотя.. Не знаю, как с этими всеми чарами, но со временем она может стать настоящей красоткой! – словно прочитал мысли Урганы Кер.

– Да что красота! – не сдержалась и вспылила Правительница. – У простых людей это обычно ненадолго, особенно, если создать некоторые условия…

– Так создай, чего мучиться от ревности! – хохотнул Кер, без малейшего стеснения ковырнув "любимую мозоль" Урганы.

Но она сдержалась, только плотно сжала губы. Помолчала немного, остужая свой гнев.

– В том-то и дело, что не могу! Если я сейчас нарушу предначертанное, я не смогу контролировать ситуацию. Помнишь, ты как-то передал мне слова своей матери? Ты же сам сказал, что я не могу убить ребенка… Это ведь ей карты предсказали? Как там звучало?.. – Ургана на секунду задумалась, вспоминая дословно то, что услышала несколько лет назад от Кера. – "И нельзя уничтожить дитя, иначе оно возьмет с собой то, что собрано ею". "Ею" – это мной, насколько я понимаю?

Кер примерно помнил, о чем его предупреждала однажды мать, может быть не так дословно, но помнил. Брот сказала ему эти слова вскоре после того, как они с Урганой узнали, что в селении керхолов есть ребенок. Они уже решили, что привезут его во дворец, но ведь никто больше не знал об этом! Однако Брот ни раньше, ни позже разложила свои карты и потом произнесла странную фразу!

Кер снова взглянул в окно. А там, на улице, происходила весьма интересная сцена. Почти следом за Сибил появилась Ума. Девочки увидели друг друга, но чувствовалось, что особой радости от этой встречи не испытывали. Ума вообще насупилась и разглядывала Сибил с явным недовольством. Сибил, однако, тоже не оробела, и, поздоровавшись с нею, стояла как ни в чем не бывало и смотрела на Уму с некоторым любопытством, словно рассматривала что-то интересное.

Ума в ответ на приветствие Сибил лишь едва заметно кивнула, но ни одна из них не произнесла ни слова. И тут в воротах показался всадник, а за ним еще один. В первом Кер узнал воеводу Артона, второй был меньше ростом и Уже в плечах. Воевода спешился у крыльца, хлопнул коня по шее и направился во дворец. Другой всадник остановился, но с коня сначала не слез. Красивый жеребец послушно замер рядом с лошадью Артона, и только переступал точеными ногами.