Глава 9

Ночь спустилась бархатным покрывалом. Спит город. Не спится Василисе – жарко прижимается она к своему Кощею, словно боясь потерять. Кощею жарко, но он не отталкивает жену, вспоминая, как сам прижимал ее к сердцу, узнав, что операция прошла хорошо. Бьются рядом сердца, сливаются в радостной грусти мысли.

Крутится в постели Машка – муж спить, закрыв рукой глаза, а она вспоминает преображение его кабинета, и зябко вздрагивает в жаркую июльскую ночь. Мысли бегают по кругу – мама звонила восемь раз! А видение, что это было? Снова в хрустальный гроб? Не хочу! Тащить с собой вертлявую младшую сестру, несчастье ходячее строящее глазки всем, включая Семена? Ни за что! Приняв решение Машка среди ночи отправляет маме и сестре сообщения и успокоившись забирается к мужу на плечо – так спокойнее!

Не спится и Насте, с замиранием сердца вспоминает она звериную ярость своего мужа – любит ее Чудо, любит, и потерять боится! И она ласково ерошит черные кудри, пропускает жесткие пряди сквозь пальцы. Вспоминает, как нес он ее на руках из этой самой квартиры к машине и друзьям, толпящимся внизу. Как ярко светило солнце и как крепко сжимались его объятия. Прижавшись к мужу теснее она наконец засыпает и видит во сне то же самое – суету, блеск и смех того праздничного дня. Ленты, цветы, сложные прически подруг и родственниц, и улыбку, его улыбку, гордую и нежную – для нее!

Крутится на старой софе и Аленка – Иван вернулся поздно, усталый, весь день оформлял бумаги, но успел привезти ее пакет с купленными по случаю детскими вещичками. Привез и плащ, и резиновые сапожки и пушистую безразмерную кофту, в которой Аленка полюбила вязать ему носки.

Совсем переменилась Премудрая – шеф, плюясь, подписал бумаги на отпуск до самого декрета, и даже премию выдать велел! В консультации вручили стопку бумаг на всякий случай. А она не обращая внимания на суровые взгляды, летела как на крыльях – с Ваней, рядом! Счастье! Сейчас вот тихо – тихо лежит рядом, боясь разбудить, лишь прислушивается к теплу его руки на животе, и вдруг слышит его ласковый голос:

– Не спишь, Премудрая моя? Спи!

И объятия становятся крепче, заботы отступают, и милосердный сон подхватывает ее отяжелевшее тело и уносит вдаль.

Глава 10

Утро началось ожидаемо – со звонков будильников, стонов и шепота:

– Ну, еще минуточку!

Назначив, торжественный выезд кавалькады на пять утра, Петр не учел, а может как раз и предвидел, огромное количество дел которое потребуется выполнить перед самым отъездом. Начиная с покупки охлажденной минералки в ближайшем крупном магазине и кончая заправкой машин и мотоциклов перед дальней дорогой.

В итоге у выезда из города собрались к восьми. Настя нервничала и крутилась на сидении рядом с мужем, Петр был спокоен, а увидев измученную гримасу жены проговорил:

– Я примерно так и планировал. Если бы до восьми отложил – только к полудню бы выползли. Так что не волнуйся, штурман, доставай карту и командуй!

На пункте ГАИ изумленно посмотрели на процессию разнообразных машин и мотоциклов, устремившихся за город в рабочий день. Ехали не торопясь. Свежий ветерок и высокие сосны вдоль трассы быстро развеяли сонную дрему. Около одиннадцати утра сделали остановку – большая поляна чуть в стороне от дороги привлекла внимание Петра, и он свернул на проселок, велев Насте отзвониться остальным.

К этому времени караван растянулся – байкеры сначала улетевшие вперед потом все чаще стали останавливаться, уточняя маршрут, помогая едущим в машинах. Сначала подвезли племянника Бессмертного, обеспечив парню море восторга. Потом по просьбе Петра развезли всем ледяную минералку, заранее брошенную в морозилку. Дальше просто уносились вперед и останавливаясь в тени поджидать машины успевали пошуршать в перелеске в поиске ранних грибов и поздних ягод.

Иногда лихие братцы утаскивали покататься кого-нибудь из путешественников, для разминки ног и освежения впечатлений. Девчонки визжали, мужья хмурились, но в целом было очень весело.

Остановка началась с казуса – воды поблизости не оказалось, минералки с собой было много, а вот чай вскипятить не на чем. Выручили братцы байкеры. Крикнув:

– Мясо пока жарьте!

Самый волосатый из них прыгнул на своего 'железного коня' и исчез с ревом в клубах пыли.

– Лилия! Позвала девушку свекровь.

– Садись тут в тенечке с Темой, он соскучился, я там плов взяла, сейчас кушать будем!

Семен и Иван уже развели костер, на старом кострище, отправив остальных за дровами. Вера Павловна извлекла из багажника казан с готовым пловом, который требовалось лишь слегка подогреть. Настя резала хлеб и овощи, Машка раскидывала на куске брезента железные миски и ложки. Умученная дорогой Аленка лежала рядом с Лилькой и Темкой на толстом покрывале и пыталась представить – как это у нее будет такой же малыш.

Как раз к тому времени как плов разогрелся, и народ начал собираться вокруг стола вернулся байкер с огромной пластиковой канистрой ледяной колодезной воды – оказалось, он сгонял в деревушку чуть впереди по дороге. Обрадованная Машка, которая не представляла себе жизни без кофе, хотя бы и растворимого в восторге кинулась волосатому байкеру на шею:

– Димочка! Радость моя, дай я тебя расцелую!

Тут же из-за грузовика с кирпичом и досками вывернул Семен и высказался в том смысле, что если братец хоть пальцем до его жены дотронется – лично ему руки переломает! Кузен в ответ хищно усмехнулся и спрятав руки за спину протянул Машке губы сложенные трубочкой. Но Машка, уже уняв свой порыв быстренько, 'по-московски' расцеловала парня в обе щеки и побежала к Лилькиной 'Ниве' за коробкой с чаем, кофе и сахаром.

Вскоре насытившиеся взрослые разлеглись вокруг 'стола' с кружками чая или кофе, а маленький Артемка важно вышагивал вокруг с обмусоленным печеньем, зажатым в кулачке. Малыш выспался в машине и теперь охотно разминал ноги под присмотром бабушки. Лилька и Ги протирали миски туалетной бумагой, прежде чем прополоскать их в тазике с теплой водой. Аленка, умотавшаяся в духоте, бездумно лежала, вытянув ноги уложив голову на колени мужа. Настя дремала, привалившись к крепкому плечу Петра. Печник, плотник и водитель грузовика похрапывали, натянув на глаза козырьки видавших виды бейсболок. Только Машка и Семен вдруг решили сходить в лес, 'посекретничать', им лениво посоветовали не задерживаться, скоро в путь! Покивав для верности, парочка скрылась в густом подлеске.

Мироф внимательно наблюдал, кивая сам себе головой. Все же ноутбук гораздо удобнее серебряного блюдечка и наливного яблочка – изображение четкое, и яблоко не мельтешит…

Глава 11

Сделав несколько шагов, Машка углубилась в лес и вдруг остановилась, так что шедший следом Семен едва не налетел на жену. На тропе стояла большая собака. Машкины волосы с утра, туго заплетенные в две косы, ощутимо зашевелились. А Семен осторожно за ее спиной сунул руку под мышку, к кобуре.

– Куда ты идешь, Красная Шапочка?

Прокашляла собака, и Машка для верности пощупала легкомысленную красную бейсболку, натянутую при выходе из машины. Сзади раздался шепот Семена:

– Поговори с ним!

– Я иду к бабушке, несу ей пирожки и кусочек масла!

– А далеко ли живет твоя бабушка?

– Далеко в домике за этим лесом!

– Ну, бывай, – неожиданно грубо рявкнул волк и скрылся в лесу.

– Нет, ну это же европейская сказка, а в прошлый раз были только русские!

Возмутилась Машка мысленно и попыталась сползти на землю, но ее уже ловил Семен:

– Маша! Не закрывай глаза! Что это было?

– Сема, не тряси меня! А то вырвет! Это был волк из сказки, ты же видел! Из Красной Шапочки!

Семен прижал к себе жену, почему-то он сразу ей поверил, что волк был сказочный. Хотя, на сборах они как-то видели волков, но издалека и в бинокль, а вот так, в упор, Семен видел волка впервые. Прижав к себе Машку крепче, Семен пообещал себе не выпускать жену из поля зрения, да еще и с друзьями поговорить. Все же рассказ девчонок они постарались воспринять как коллективный сон, ну фильмов девушки на ночь насмотрелись, а тут…

Развернувшись, Маша и Семен торопливо направились к стоянке, да не тут-то было! Упругая стена кустов расплылась, и они шагнули из тени леса на поляну. Высокие бревенчатые стены, обмазанные глиной, Заостренные макушки толстенных бревен чертят на розовеющем рассветном небе зубчатые узоры.

Ахнув, Машка взглянула на мужа – и не узнала! Перед нею стоял…Богатырь! Блестящий нагрудник с изображением солнца, высокий шлем с тонкой стрелкой, спускающейся с переносицы, и родные голубые глаза под светлыми прядями. Привычно тряхнув головой, Машка вдруг поняла, что и на ней другая одежда. Где бы собой полюбоваться?

Однако времени на размышления не осталось – ворота заскрипели, отворяясь, и навстречу им выехали всадники. Не простые всадники – все на добрых конях, да в темных доспехах. Увидали всадники путников, гикнули, свистнули, подхватили Машку в седло – и след простыл! А Семен растерялся, из-под бахтерца и пистолет не достать, да и не думал, что вот так сразу нападут! Огляделся – всадников уже не видно, а в воротах старушоночка скрюченная стоит, причитает:

– Ах, Семен царевич! Что же ты наделал! Зачем напоил ты Кощея Бессмертного! Вот теперь и увез он твою жену, Марью – Моревну, прекрасную королевну!

Оторопел Семен, а что скажешь? Вспомнил, однако, бабкину науку – не зря каникулы в деревне проводил. 'Коли ты к человеку вежливо, так и он тебя не оттолкнет, а пуще всего к пожилым вежество имей! Они и научат, и подскажут, и помогут!' Подошел Семен к старушоночке, да поклонился ей честь по чести:

– Прости меня бабулечка неразумного, научи меня, как жить да быть, что б жену воротить?

– Эх, молодо-зелено! Вздохнула бабка. Вот тебе клубочек волшебный – за ним ступай, он тебя как раз к Кощееву царству и выведет!

– Спасибо, бабулечка!

Обрадовался Семен.

– Да как к Кощею-то придешь, у жены совета спроси, авось она чего о нем уж и выведать успеет!

Ревность острым ножом резанула Семена по сердцу, но он удержался, еще раз поблагодарил старушку и побежал, топая красными сапогами с серебряными подковками за клубком.

Глава 12

Народ на полянке подремывал, вдруг, как то неожиданно из придорожных канав стал наползать тонкими нитями туман, Петр сразу встряхнулся:

– Девочки, подъем! Кажется, нам намекают, что пора ехать дальше!

Отец Иван перекрестившись, и тихонько прочитав молитву, благословил поляну, и туманные ленты растаяли. Через минуту из кустов вывалились запаренные как после долгого бега Машка и Семен. Дико вращая глазами, смахивая кровь из рассеченной щеки, Семен подхватил котелок с чаем, и выхлебал половину, потом повернулся к уставившимся на них друзьям:

– Мы были в сказке! Машку, украли!

Все разом загомонили, но вдруг поляну накрыл неожиданно громкий и четкий голос отца Ивана:

– Братья и сестры, садимся в машины и уезжаем, до поселка нужно добраться до темноты, Маша, ты как?

– Терпимо, сначала испугалась, а потом, я этому типу всю посуду перебила! Будет знать, как жену лейтенанта утаскивать!

Машка, высказавшись, вздернула курносый нос, а Семен с удивлением понял – что его жена им гордиться! И не только им, но и его работой! А еще, она вовсе не тихая библиотечная девушка, как он привык считать – осколки от двух дюжин сервизов он наблюдал лично!

– Хорошо, садись в машину к Лиле, поговорите, успокоитесь. Семен, а ты, наверное, к Петру, тебе ведь рассказать надо, да?

Семен кивнул и подошел к роскошному, сияющему полировкой автомобилю архитектора, Настя послушно уселась на заднее сидение, и подумав кивнула Машке:

– Маш, садись к нам, а то без Семена замаешься.

Маша с удовольствием к ней присоединилась. Брезент быстро смотали вездесущие байкеры, кострище залил рачительный плотник. Вера Павловна, торопливо отловив Артема, попросила присоединиться к ним отца Ивана, 'для серьезного разговора'. Аленка, не возражая села к Ги, 'Рено' был комфортнее 'Нивы', и ход мягче, а ее быстро укачивало на тряской дороге. Остальные расселись как прежде, и караван вновь двинулся к поселку со смешным названием 'Осьмушка'.

Бледный Семен кратко излагал Петру свои впечатления от пребывания 'на вражеской территории':

– Когда Машку украли, я даже не понял сперва, как это получилось, а потом поздно было, пешком их не догнать. Хорошо бабуська подсказала, куда бежать, и то, думаю, если бы я к ней вежливо, да по-деревенски не обратился, пришлось бы самому следопыта изображать. В общем, я по тем лесам три дня мотался, клубок этот меня и звериными тропами вел, и буераками. Опасности он, конечно, обходил, да вот еды и питья маршрут не предусматривал. Ночью уже искал ягоды, или траву сочную, раз вот в болотинку забрел, вода стоит, но не тухлая – кинул платок, на воду, напился, ну думаю соляры тут быть не должно, а остальное – вылечим. А с едой там совсем туго было, у меня с собой только жвачка, да леденцы, а там они в сушеную дыню да в ягоды в меду обернулись, ну калорий больше, а кишки все равно сводит. Ох, я тебе скажу у этого типа и крепость! Все продумано, на полкилометра вокруг ни травинки! Семен прервался, с жадностью вгрызаясь в подсунутый Настей пакетик копченых куриных ножек. Петр тут же подвинул другу термос с чаем и банку любимых соленых крекеров. Пока Семен ел, Настя затеребила подругу:

– Маш, ну ты пока расскажи, как у тебя все было!

– Ох, Настя. Я тоже растерялась, смотрю на Семена, а он вылитый Добрыня Никитич Васнецовский! Пока размышляла меня эти черные, слуги Кощеевы на седло вздернули. Жесткая штука оказалась, ногу натерла, бок тоже весь помяла, ну повезло, что хоть не за косы схватили. Я уж потом в замке в зеркало глянула – а у меня наряд не девичий – женский, вот и уцелела.

– А женский это как?

Удивилась Настя.

– Ну, там много нюансов, главное – волосы подобраны под кику и платком прикрыты, ну и в общем платье потемнее, фасон немного другой, более практичный, что ли. Рукавов уже таких до земли на нижней одежде нет, что бы работать не мешали. А главное – многослойный он, удары о седло смягчил, а то б у меня бока не просто синие были.

Вздохнула Машка.

– Привезли меня довольно быстро, часа за полтора, я даже и подумать успела, что за сказка? Но пока меня Кощей Марьей – Моревной не назвал и не догадалась. А он сморчок дохлый начал руки сразу распускать – ах, говорит Марья – Моревна, прекрасная королевна, как я рад, что ты в гости пожаловала! Ну вылитый аспирант Федечкин! Глазенки масляные, так и шарят! Ну я дурочку включила, да и болит все с такой дороги. Ах, говорю, что же ты Кощеюшка меня с дороги не напоил, не накормил, да и слуги твои верные обо мне в пути не заботились, бока все помяли, мне бы умыться, да откушать.

– А он что?

Заерзала на сидении Настя, и Машка заметила, что Семен даже есть, перестал – прислушиваясь к ее рассказу, там – то они и словом перемолвиться не успели, сразу в бега подались!

– Он морду скорчил, повежливей и повел меня к столу, да комнатку указал, там, мол умыться можно, а в комнате представляешь на сундуке платье разложено красивое, алое с серебром и жемчугом, с кокошником на полметра, да к нему разные там ленты, да завязки и украшения, да только все девичье! Подкупить меня решил старый хрен!

Машка, выплеснув эмоции, тут же утянула у мужа крышку от термоса с крепким чаем и, сделав пару глотков, продолжила рассказ:

– Я переодеваться не стала. Умылась с дороги, водички холодненькой попила, да и вышла, а этот сморчок меня под локоток подхватить норовит, к столу подводит, в креслице резное усаживает, да и давай мне вина да наливки подливать – опоить решил! А я не будь дура вазу с фруктами поближе поставила, да туда все и выливала, а потом как наелась, сделала вид, что захмелела и спать хочу – укажите, говорю сударь, мне опочивальню, притомилась я с дороги!

– И что?

Настя аж подпрыгивала от нетерпения, а Семен темнел лицом.

– И ничего, я в комнату вошла, да дверью, будто спьяну хлопнула, сморчку этому по носу прилетело, он до утра и отстал, лечился видать.

– А утром что ж?