Глава 1

Орам шел по сумрачному коридору. Кафтан развевался за спиной, шуршали шальвары и длинная рубаха, но шаги были почти неслышными, хотя он был весьма раздражен. Из купальни доносился плеск воды и воркование няни. С тех пор, как сестры вышли замуж, старуха ворчала целыми днями, а теперь в ее голосе слышалась прежняя ласковая строгость.

Подойдя к двери, Орам замер, прислушиваясь, но, кроме голосов няни и матери, никого не услышал и, постояв еще чуть-чуть, повернул в сторону своих покоев.

* * *

Зобейда устало откинула прядь волос с лица и тотчас украдкой оглянулась – не заметил ли кто. Ох, Хамид, Хамид… развел секреты! Или забыл, как она стала его невесткой?

– Пусть девочка полежит немного в воде, Зоча, потом разотрешь ее и кликнешь меня.

Госпожа вышла, и няня с банщицей принялись готовить высокий стол, обтянутый кожей. Застилали малиновую юфть чистой простыней, выставляли на край флаконы, выбирали плотные рукавицы из разных тканей, ножнички, щипчики – в общем, весь арсенал женщины для ухода за телом.

А Зобейда, неспешно пройдя через прохладный холл, вошла в покои, в которых не была семь лет.

Здесь ничего не изменилось – высокие узкие окна, стены, обтянутые голубым шелком, знакомая мозаика на полу.

Стараясь не оглядываться, женщина прошла к двери в соседнюю комнату, щелкнула пальцами – зажглись светильники вокруг широкой кровати. Постояла минутку, сдержав подступившие к глазам слезы, потом поднесла к губам браслет:

– Зульфия, Икрам, в главных покоях нужно проветрить, сменить постель, расставить цветы. И принесите с собой одежду, наша гостья переоденется.

Пока слуги собирали все необходимое, Зобейда стояла у раскрытого шкафа, вдыхая знакомый аромат, исходящий от одежды мужа. Потом, встряхнувшись, открыла соседнюю дверцу и вынула тонкий шелковый халат и сорочку, наклонилась и с усилием выдвинула из шкафа сундучок с резной крышкой.

Вернувшиеся с летающей тележкой, нагруженной всем необходимым, слуги застали госпожу спокойно раскладывающей на диване свадебный наряд. Подняв голову, она быстро распределила их по комнатам, уточнила задание и вышла, захватив халат с собой.

– Эх, – вздохнула девушка, приблизившись к дивану. – Красота какая! Икрам, а чье это платье?

– Госпожи, наверное. Здесь были покои ее мужа. Давай-ка побыстрее, нам нужно успеть до рассвета.

Девушка дернула плечиком и, подавляя зевоту, принялась собирать с роскошной постели простыни.

В купальне две крепкие старушки уже закончили растирание и, накрыв малышку простыней, аккуратно подпиливали ногти, смазывая кремом многочисленные мелкие царапины и ссадины.

Девушка лежала тихо, не шевелясь, хотя царапины, размокшие в ванне, наверняка щипало. Отмытые волосы, закрученные в полотенце, свисали со стола до самого пола, тонкая шея изгибалась под их тяжестью. Плечи, несмотря на худобу, красиво перетекали в тонкие, но крепкие руки. Зобейда посмотрела на будущую невестку еще раз и, вздохнув про себя, сказала:

– Вот рубашка и халат, накинь и поешь, скоро будем одеваться к свадьбе.

Изумленная невеста подняла взгляд на хозяйку дома.

– Мой сын берет тебя в жены. Назови свое полное имя для церемонии. – Дама успокаивающе посмотрела в расширенные от страха глаза девушки. Шепнула тихо: – Будь спокойна, туда, откуда тебя принесли, ты больше никогда не вернешься.

– Госпожа, я не могу выйти замуж… – потерянно произнесла малышка, горестно опуская глаза. Ее до сих пор не отпускал жуткий призрак дома утех.

– Это не обсуждается, – отрезала госпожа. Мягко улыбнулась и повела плечом: – Я подпишу бумаги о твоей невинности в присутствии трех свидетелей. А мой сын не скажет тебе и слова. Для него важен факт, а не слухи.

Девушка залилась малиновым румянцем и спросила едва слышным голосом:

– Госпожа, как вы можете знать?

– Это просто. Зоча, Амун, подойдите.

Две старушки тотчас приблизились к госпоже. Зобейда взяла со столика небольшой амулет и попросила девушку:

– Повернись на спину.

Гостья медленно выполнила просьбу. Тотчас тяжелый металл амулета лег на нижнюю часть ее живота. Чуть нагрелся и замерцал.

– Я, Зобейда ильдур Азилла, свидетельствую при двух свидетелях, как то велит закон: девушка, предназначенная в жены моему сыну, сохранила свою честь неприкосновенной.

Старушки склонили головы, бормоча подтверждение. Амулет щелкнул.

– Все, – сказала Зобейда, – этот амулет хранит свидетельства невинности всего нашего рода. Никто не посмеет оспорить этот брак или опорочить твою честь.

– Но почему? – удивилась девушка.

– Этот прибор изготовлен больше двухсот лет назад как раз для таких случаев. Он не вскрывается и его записи нельзя уничтожить. Он лишь проверяет несколько параметров женского здоровья и делает запись.

Тут в баню вошла служанка с подносом, и Зобейда заспешила:

– Не бойся, мой сын хороший человек. Ты поешь, и мы поговорим.

Служанка поставила еду на низкий столик у дивана. Нянька подала гостье руку и помогла сесть на массажном столе, а потом перебраться на диван.

Скрывая интерес, хозяйка дома отошла, машинально раскладывая флаконы, искоса поглядывая на девушку за столом. Несмотря на явный голод, ела она не спеша, изысканно и деликатно.

Служанка принесла то, что нашлось на кухне – тонкие ломтики драгоценной белой рыбы и простецкие плоды кружаны. Рядом на блюдце лежало печенье с семенами тику.

Аккуратно наложив специальной ложечкой крем на печенье, девушка откусывала кусочек и заедала ломтиком рыбы. Кружану разделила ножом пополам и, чуть присолив, стала есть белую хрустящую мякоть, отрезая по кусочку за раз.

Зобейда, увидев привычные движения хорошо воспитанной аристократки, улыбнулась и налила в пиалу чай.

Через несколько минут трапеза завершилась.

Мягкие, ухоженные руки стали бережно разбирать спутанные пряди волос. Девушка прикрыла глаза от сытости и усталости. Присев рядом в удобное кресло, Зобейда негромко заговорила:

– Наша семья появилась здесь вместе с первым кораблем. Ты, наверное, знаешь, почему.

Девушка слушала, не поднимая глаз, но крупная дрожь, пробежавшая по ее позвоночнику, все объяснила.

– Да, именно. Мятежный сын покинул родную планету волей отца, не желающего пролития крови, а мой муж был его другом.

Уже почти тридцать лет как мы не видели леса Амана. Наши дети родились и выросли здесь, но мы очень хотим вернуться.

Невеста сидела безмолвно и покорно.

Зобейда, вздохнув украдкой, продолжила повествование:

– Хамид – брат моего мужа, и когда-то он принес в этот дом и меня. Так же, как тебя, завернув в ковер. А сначала выкрал с пролетающего челнока.

Хозяйка хмыкнула и слегка задумалась. Потом пояснила:

– Видишь ли, ему открыто больше, чем нам. Он видит предназначение человека. Поэтому пошел на риск и выкрал меня на пересадке, чтобы подарить своему брату.

– Что было дальше? – Девчонка, заинтересовавшись, осмелилась спросить.

Голос Зобейды стал суше:

– Спустя сутки корабль, на который я должна была сесть, взорвался. Как видишь, выбора у тебя нет. Это судьба. Все предопределено. Хамид уже готовит обряд, постарайся быть красивой невестой…

Хрупкая девушка сидела неподвижно, пока женщины заканчивали прическу. Лишь когда ее потянули к зеркалу, попыталась остаться на месте. Но хозяйка кивнула – и невесту, как пушинку, подняли и перенесли к блестящей поверхности на дальней стене у окна.

Зеркало отразило бесформенную фигуру, закутанную в слишком просторный халат. У этого существа были впалые щеки, смуглые руки и великолепная прическа, превращающая голову на тонкой шее в прекрасный цветок на хрупком стебле.

Ворчащая старушка появилась в комнате, неся в руках нечто блестящее и гибкое: серебристое платье – доспех. Тончайшие чешуйки складывались в облегающий силуэт на плечах и груди, подчеркивая талию и стекая завесой до самого пола. По команде с изящного браслета, юбка превращалась в шальвары, сливаясь с серебристыми сапожками, а накидка, прикрепленная к плечам, становилась шлемом.

Пораженная невеста подняла голову:

– Но это же…

– Примерь, нас ждут, – скомандовала Зобейда.

Далее не возражая, девушка влезла в гибкий чехол. Несколько команд, отданных будущей свекровью – и платье засияло синевой радужной стали. Затем принялось укладываться по фигуре, попутно подключая тестеры физического состояния. Складки разбежались, накрывая девушку с головой и, наконец, утихли, окрасившись белизной горных снегов.

Зобейда удовлетворенно кивнула. Прищелкнув пальцами, кивнула няне:

– Зоча, подай «Серебряный Снег».

Няня бережно открыла коробку, принесенную вместе с платьем.

– Здесь основной набор, – продолжила хозяйка. – Диадема-мемосканер, защита, связь, основные коды. Браслеты – лазерный щит и, если нужно, – «огненный веер». Пояс – кокон, аптечка и транспорт. – Глянув на внимательно слушавшую девушку, Зобейда добавила: – Активация обручальным кольцом после принесения клятв.

Дождавшись кивка, мать жениха вновь занялась прической невесты, добавляя в черные пряди шпильки с искристыми головками. Увидев в зеркале внимательный взгляд, брошенный на шпильки, только кивнула:

– Да. Маячки, радиовзрыватели и еще кое-что по мелочи. Ты невеста рода Азилла и найдется немало желающих сорвать свадьбу.

Наконец женщины покинули баню и гурьбой направились в главный зал.

Большое помещение уже было ярко освещено и украшено цветами прямо в горшках и кадках, принесенных из оранжереи.

Высокий помост, устланный ковром, стоял у каменной стены, прикрывающей внутренние покои. Его разграничивала низкая ширма. С одной стороны рамы, обтянутой расписным шелком, усадили невесту, расправив складки брони, с другой из-за ширмы доносились шорохи и позвякивание ритуальных одежд свиты жениха.

Перед помостом в глубокой чаше плескалась вода с нежными белыми цветочками оранжерейных хризантем. Рядом в плошке горел огонек.

На золотистом шелковом платке переливался гранями сосуд с притертой пробкой. Над маленькой жаровней плыли ароматы благовоний.

Все это невеста успела рассмотреть во всех подробностях, боясь поднять глаза на собиравшихся в зале гостей. Их яркие одежды отпечатывались в ее памяти пестрой мозаикой, а от шепота и шуршания болела голова.

Зазвенели колокольчики, призывая всех склонить головы в молитве Трем Первым. Амина прикрыла глаза и безмолвно попросила, чтобы ее муж оказался достойным сыном своей благородной матери.

Колокольчики зазвенели вновь, возвещая конец моления. Гости распрямились и вновь с любопытством уставились на помост.

Через секунду раздался протяжный удар гонга. По этому знаку гости затихли, а жених и невеста низко склонили головы перед облаченным в роскошный шитый золотом кафтан Хамид – беем.

Громко прочитав положенные молитвы и обрызгав все вокруг ароматной водой, Хамид – бей открыл сосуд и дал отхлебнуть жениху и невесте, остаток плеснул в жаровню. Пламя взвилось, потом приникло к углям и, наконец, затанцевало ровными синеватыми языками. Жених и невеста протянули руки прямо в синеватое пламя. Зазвучали древние слова брачной клятвы:

– Клянусь небом и землей, воздухом и огнем, твоей и своей кровью быть рядом до скончания дней. И если оружие мое поднимется на тебя – да развеет меня ветер, спалит огонь, а вода и земля забудут мое имя. Кровью связуется этот союз, да будет он крепче земли, длиннее воды, ярче огня и сильнее ветра.

Хамид – бей одним движением надрезал соединенные в огне ладони, и кровь молодых людей, смешавшись, брызнула в костер. Гости и свидетели склонили головы – вспыхнувший огонь обещал новорожденной семье благополучие и крепкий брак.

Госпожа Зобейда первая хлопнула в ладоши. Под гром аплодисментов молодой муж подхватил на руки едва не потерявшую сознание жену и вышел с нею в соседний зал.

Половину пиршественного зала занимали низкие широкие диваны, обтянутые шелком. Вороха подушек, полосатых валиков и пуфов превращали эту часть в царство неги и роскоши.

Вторая половина зала представляла собой бассейн, наполненный прозрачной подсвеченной водой. В прохладной влаге плавали рыбки и чудесные водяные лилии с Аркорана.

В центре бассейна находился помост. На нем возвышался двойной трон, украшенный резьбой из белоснежной кости глубоководного марена.

На левую часть трон Орам усадил молодую жену и обложил ее подушками, хотя в броне ей было все равно, на чем сидеть – хоть на камнях. На правый трон сел сам.

Его броня была темно-синей, почти черной. Единственное яркое пятно – родовой знак на плече.

Гости неторопливо рассаживались на диваны, выбирая место согласно своему статусу. Ближе всех усаживались родственники и высокопоставленные служащие. Дальше садились знакомые, коллеги и случайные гости.

По сигналу хозяйки слуги внесли подносы с ароматным пловом, блюда с сырами и копченостями, тонкие хрустящие лепешки и зелень. Мальчики в малиновых шароварах и отороченных золотым галуном жилетках несли узкогорлые кувшины и стопки пиал. Девочки в шелковых длинных рубашках и шальварах разбрасывали вокруг лепестки цветов, звеня браслетами и колокольчиками в длинных тонких косах.

Первый тост за молодых произнес Хамид – бей. Он говорил на древнейшем царском языке своей родины. Произнеся здравицу и полное именование Орамазада иль Зибейди ильдур Азилла, старший родственник сказал:

– Сегодня случилось знаменательное – наследник рода Азилла взял в жены последнюю деву из рода Амджад. Отныне Амира ильдур Амджад принимает имя Амина ильдур Азилла и под этим именем вносится в списки рода Азилла.

Среди гостей возник тихий ропот.

Старый интриган удовлетворенно прислушался к шороху, пробежавшему среди гостей, и закончил:

– Поднимем чаши и выпьем это драгоценное каратское за молодых! Будь счастлив, сынок!

Гостям оставалось лишь поддержать тост. Едва чаши опустились на столики, как за ближайшим окном раздался болезненный крик. Хамид – бей широкими шагами подошел к окну, откинул прозрачную штору и распахнул узорную решетку – под окном в освещенном масляными светильниками прямоугольнике лежал один из гостей, туго спелёнатый силовой сетью.

– Ай-яй-яй, – укоризненно покачал головой Хамид-бей. – Разве я не предупредил дорогих гостей? Дом закрыт со всех сторон. Мой любимый племянник играет свадьбу и не хочет, чтобы его празднику помешали неразумные люди. Поэтому прошу, дорогие гости, к столу! Будем есть, пить и веселится, полюбуемся молодыми, пока они здесь. Вознесем хвалы Трем Первым за их здравие и благоденствие!

С этими словами опытный царедворец увлек гостей к столикам, наполненным едой и вином. Старый хитрец старательно делал вид, что не замечает безуспешных попыток гостей связаться с охраной, или хотя бы пробиться за пределы силового купола дома, дабы обрадовать всех такими удивительными новостями.

Через несколько часов пара дюжих сифаров внесли ручные носилки, выполненные в виде павлина с роскошным хвостом украшенным изумрудами и сапфирами.

Невесту под громкие славословия и улюлюканье подвыпивших гостей усадили на спину невиданной птицы. Полдюжины прислужниц в белых одеждах запели печальную песню о разлуке с любимым и начали осыпать гостей розовыми лепестками. Особенно чувствительные гости достали расшитые платки и прослезились.

Вдруг в общей суматохе раздался свист: что-то звякнуло – и один из гостей покатился по полу, зажимая руками разорванное горло. Побледневшая невеста неподвижно сидела на носилках, кинжал сифара, торчащий из горла умирающего, выдернул Хамид – бей и поклонился неподвижной хрупкой фигурке.

– Благодарю, ханым, примите от меня ответный дар, – и положил у ног красавицы снятый с пояса короткий меч.

Гости ахнули: убив человека, покушавшегося на бея, девушка и так получала право на любую ответную услугу, но меч, лежащий у ног, означал гораздо большее – Хамид бей признавал новоиспеченную новобрачную своей повелительницей.

Орам, успевший спрыгнуть с помоста и прикрыть девушку плечом, лишь улыбнулся и подал знак сифарам. Невесту под возобновившиеся славословия и пение понесли в главные покои дома.

Еще через час, когда затихли пьяные здравицы и пение, слуги растащили гостей по опочивальням.

Дом затих под нежной лаской розовых утренних лучей.